Мне показалось, что Эррет собирается это прокомментировать, и я напрягся. К счастью, она ограничилась коротким вздохом. Я сам чувствовал, мягко говоря, недоумение: час назад я без особых усилий совладал с горцем, и мне не верилось, что он мог создать столько неприятностей Южному лучу Дома Теней. Но я намеревался дослушать.
— Он постоянно был на шаг впереди, — сказала Данва. — Если его способность к предвидению вообще ограничена временем, то время это очень велико. Его невозможно застать врасплох. Когда мы поняли, что он ищет вас, то попытались провести захват…
— Но не успели выработать план? — саркастически предположила Эррет из своего кресла. Я поморщился, жестом велев Данве продолжать.
— В общей сложности, — сказала Данва с хорошо скрытой горечью, — мы предприняли около сорока попыток. На протяжении недели. Итогом стало восемь жертв с нашей стороны, из них трое — моих лучших специалистов. Было бы и больше. Полагаю, ему просто надоело. Он уходил от слежки, когда хотел, и снова обнаружить его мы могли только потому, что он упорно шёл к вам.
— Неделю?
— Он ориентируется во времени, но не в пространстве. Никаких конкретных сведений у него, очевидно, не было, он искал вас в городе с помощью одного чутья.
— Впечатляет, — сказал я.
— Мы решили использовать двойников. Это не дало результата. Неудивительно, — Данва помедлила. — Нам оставалось только одно — взять его непосредственно рядом с вами.
Эррет встала.
Я не успел остановить её. Я не успел сообразить, что она хочет сделать. Дрожа от ярости, впечатывая шаги в пол, она прошла мимо меня — и с размаху отвесила тени пощёчину. Хлёсткий звук отдался эхом.
Данва даже не вздрогнула. Голова её мотнулась от удара; она безропотно выпрямилась и сказала:
— Я готова понести наказание.
— Тварь, — прошипела Эррет.
Я осторожно положил руку ей на плечо.
— Эррет, ничего непоправимого не случилось. Пожалуйста, не волнуйся. Я поговорю с Кайсеном сам, хорошо? Сейчас мне нужна Тень Юга. Эррет, ты не можешь этого не понимать.
Фиррат стояла неподвижная и неживая, как кукла.
Эррет неразборчиво прорычала что-то и развернулась. Я смотрел ей вслед, пока она не рухнула в кресло, потом снова обратился к Данве.
— Вам стоило бы держать меня в курсе, — заметил я.
Та бледно улыбнулась.
— Это непрофессионально. Я надеялась предоставить вам чистый отчёт. Без… подобного беспокойства.
— Пересмотрите, пожалуйста, свои понятия о профессионализме. Я не хотел бы таких неожиданностей в будущем. Может быть, у вас и сейчас есть проблемы, о которых вы не хотите мне сообщать?
Данва покусала губы, глядя в сторону.
— Нет, господин.
— Почему вы пропустили сквозь эскорт дочь Арияса?
— Мы видели перед собой Цинелию Леннерау. Она никакой опасности не представляла… вы бы сами приказали её пропустить.
Я молча согласился с нею. Потом спросил:
— А где господин Кеви?
Фиррат заметно дёрнулась. Я подумал, что даже прочность Теней сторон света не беспредельна; выдержка изменяет полукровке-рескидди…
— Господин Кеви, — сказала Данва, — исчез.
— Данва, — сказал я, — вы в состоянии работать? Я верю, что минуту назад вы не солгали мне, а просто не собрались с мыслями. Но я не хочу держать в памяти то, о чём должны помнить вы.
Не люблю, когда меня боятся.
В юности, когда я путешествовал по стране — без торжественности и лишнего шума, то есть наполовину инкогнито — иной раз случалось, что добрые мещане или пахари внезапно обнаруживали перед собой вместо бестолкового подростка-дворянчика величественное и грозное Императорское Высочество. Низшие сословия простосердечны, блеск титула совершенно застит им глаза, а высокие господа представляются злонамеренными существами, только и высматривающими, за что отправить бедного мужика на каторгу. Страх леденил и отуплял; бойкие и добрые люди передо мною вдруг превращались в верноподданных кукол. На редкость неприятно было видеть это.
Не думал, что бесфамильная столь высокого ранга тоже способна испытывать подобный страх.
— Я… — пролепетала Данва.
У неё дёргалось веко. Тяжесть, обрушившаяся на неё, обнажила её истинный возраст, и женщина передо мною за минуту состарилась на четверть века. Я отвёл глаза, помедлил и сказал:
— Идите.
— Что?
— Пришлите сюда пару ваших людей, из тех, что допущены к строго секретной информации. Свяжитесь с Ларрой — мне нужны его данные. А потом пройдитесь по саду, Фиррат. Успокойтесь.
Тень опустила веки в знак согласия и, тяжело ступая, стала подниматься по лестнице. Пальцы её, вцеплявшиеся в перила, заметно дрожали, она сутулилась. Запоздало я подумал, что боится Данва вовсе не меня. В сложившихся обстоятельствах у неё нет шансов сохранить произошедшее в тайне от Кайсена. Неудача как таковая, пожалуй, сошла бы ей с рук, но невероятный гнев, в который пришла Эррет, означает, что у Дома Теней будут проблемы уже не со мной, а с нею. Это для бесфамильных очень опасно — и этого господин Кайсен ученице не простит.
Я оглянулся.
Эррет сидела неподвижно, вытянув ноги и откинув голову на спинку кресла. Лицо её ничего не выражало.
— Эррет, — сказал я, усевшись напротив и наклонившись к ней через узкий стол, — о чём ты думаешь?
— О Лаанге.
Я был пристыжен. Эррет допустила вспышку ярости, но она оставалась тем, кем была, чувства не притупляли её разума. «Лаанга, — подумал я. — Из-за слов Лаанги я оказался в Рескидде. Если говорить о Пятой магии, предвидении и управлении событиями, то она здесь, а не где-либо ещё. Лаанга знал, что я столкнусь здесь с таянцем. Зачем-то это было нужно».
— Мори, — сказала Эррет, не открывая глаз. — Прости меня. Я не сдержалась. Я очень испугалась за тебя.
Я обошёл стол и встал за её креслом, обняв Эррет за плечи. Провёл ладонью по её волосам.
— Я понял, Эррет. Ты больше не собираешься обезглавить Южный луч в разгар событий?
— Нет, государь император, — Эррет хрипловато засмеялась. — О бесы, Мори, ты нравишься мне всё больше и больше. Но об этом потом. Что ты собираешься делать?
— Допросить Итаяса.
— Лично? — Эррет выгнула бровь. — Любопытно. Какой ответ ты думаешь получить?
— Я хочу убедиться, что он не имеет отношения к Яриту и контрразведке Рескидды. И, Эррет, я не думаю, что Фиррат нам солгала. По крайней мере, в главном. Конечно, с тени станется составить такую чудовищную ложь, чтобы в неё нельзя было не поверить… но зачем? Не вижу мотива. А если верить ей, то допрашивать горца должен лично я. Хоть это занятие и недостойно рода Данари.