— Не поняла, — холодно сказала она. — Я должна оставить тебя в покое? Я?
— Ты!
Ирина опустила голову и стала демонстративно стряхивать снег с рукава пальто. Когда она вновь посмотрела на кипевшую от ярости Наталью, презрения в ее стальных глазах прибавилось, хотя, казалось, куда еще…
— Милая, — ядовито сказала Ирина, — а ты ничего не напутала? Это ведь ты у меня мужа увела. Это тебе надо ходить по двору тише мыши и при виде меня забиваться в щель. А вместо этого ты стоишь и качаешь права. И что я еще должна для тебя сделать? Переписать квартиру, машину, дачу?
— Дуру из себя не строй, а! — взвизгнула Наталья. — Думаешь, я не знаю, что это ты?
Ирина вздохнула. Соседка зло сжимала и разжимала кулачки, словно готовилась ринуться в бой. Аленка подергала ее за рукав, стараясь привлечь внимание.
— Ма! — сказала она и показала ручкой на ледовую дорожку. Наталья вырвала руку.
— Алена, стой спокойно, не видишь — взрослые разговаривают!
— Ребенка заморозишь, — сказала Ирина.
— Не твое дело! Мой ребенок, хочу — морожу, хочу — отогреваю!
— Ты прямо как про курицу о дочери…
— А тебе что за дело? Что ты лезешь, куда тебя не просят?
— Я лезу? — изумилась собеседница, заметно возвысив голос. — А не наоборот?
Они не заметили, как начали орать друг на друга, как две базарные бабы, прямо посреди улицы, на глазах редких, скукожившихся от мороза прохожих. Те на свару косились и бежали мимо, притормаживая у ступенек к переходу, основательно цепляясь за перила. Не упасть бы, только б не упасть, иначе перелом копчика…
Аленка, укутанная шарфом почти до глаз, развернулась и медленно покосолапила к ступенькам, переваливаясь как медвежонок. На ее уход мать не обратила никакого внимания, занятая более важным делом.
— Ты! — завизжала Наталья. — Ты! Ты! Это ты лезешь и все портишь! Думаешь, я не знаю, что это ты на меня ментов науськала, когда твоей мамаше по башке дали? Думаешь, не знаю, что ты, сука драная, в опеку на меня настучала? О дочке моей печешься, падла? Хочешь, чтоб ее у меня отобрали, да? А вот это ты видела?
Наталья резким движением сунула Ирине под нос руку с оттопыренным средним пальцем.
— Что? Скушала, вобла мороженая? — расхохоталась Наталья. — Не обляпайся! Да если бы не ты, Сережа мой был бы, поняла? Мой! Он все равно ко мне придет, поняла? Все по-моему будет!
Она все лезла Ирине в лицо рукой с оттопыренным пальцем, и та, отступившая назад, вдруг потемнела лицом, резко отбила руку. Удар был довольно силен, чего Наталья никак не ожидала от худющей балерины. Ей даже показалось, что по руке ударили палкой.
— Ты охренела, что ли? — взвыла она. Ирина толкнула Наталью, и та неуклюже отступила, семеня на каблуках и размахивая сумкой в воздухе, словно пращой.
Алена оглянулась на кричавших посреди улице взрослых, но то, что мама ругается с другой тетей, ее не очень заинтересовало. Она часто ругалась. Свинцовая, раскатанная дорожка изо льда притягивала ее как магнитом. Девочка разбежалась, наступила на нее, почти сразу поскользнувшись и упав на живот.
Уклон был небольшим, но выходил на проезжую часть. Разогнавшаяся Аленка вылетела прямо на дорогу.
Наталья в пылу ссоры не заметила, куда делась дочь, однако Ирина увидела это падение и ринулась вперед с диким воплем:
— Ребенка держите!
Она почти успела добежать до покрытых льдом ступенек в тот момент, когда из-за угла выскочил «БМВ». Послышался визг тормозов, а где-то сзади оглашенно вопила бегущая к перекрестку Наталья.
Перспектива, что нападение на Аллу Мореву останется в «глухарях», опера Владимира Антипкина невероятно беспокоило. Надежды на раскрытие не было ни малейшей, а списать на нападение гопоты не получалось. Уж больно странные события происходили вокруг семьи Моревых-Черновых.
Он включил чайник и в ожидании, пока тот закипит, взял листок бумаги и нарисовал на нем кособокого человечка. Подумав, пририсовал ему балетную пачку, зачеркал одну ногу и нарисовал вторую, невероятно длинную и кривую, задранную к потолку, словно нарисованная балерина решила попрактиковаться в каратэ. Дабы усилить половую принадлежность рисунка, балерине были пририсованы объемистые груди. Чрезвычайно довольный Антипкин раскопал в столе остатки печенья и стал набрасывать на листок версии.
Вариант с нападением хулиганов пришлось, к сожалению, отмести. Подъезд запирался на магнитный ключ, домофон работал исправно, никаких посторонних жильцы не видели, а небольшое количество квартир позволяло верить их словам. Никто не слышал шума борьбы, хлопков дверей, да и напали на женщину как-то странно. Ударили по голове и скрылись, не взяв ни денег, ни украшений. Антипкин поговорил с лечащим врачом Аллы, и тот подтвердил: гематома на затылке Моревой получилась от удара предметом с небольшой плоской поверхностью, вроде молотка. Остальные ушибы, полученные при падении, в счет не шли — они были не настолько серьезны, да и вообще само нападение было каким-то… бабским.
Версия о том, что пострадавшую перепутали с Ириной Черновой, заслуживала внимания, но тоже вызывала сомнения по причине полной нелогичности.
Недоброжелатели у Ирины имелись, к примеру, живущая в соседнем подъезде Наталья Иванцова. Это подтверждала и ее свекровь, Ольга Чернова, сама явившаяся к Антипкину со своими предположениями. У Иванцовой хватило бы ума притаиться у дверей и тюкнуть соперницу молотком. Алиби подозреваемой до сих пор никто не подтвердил. Однако, несмотря на мотив, технически это представлялось достаточно сложным.
Владимир Борисович налил себе чаю, тяжело вздохнул и стал чертить на бумажке непонятные загогулины. Балерина обрастала черточками, пачка — складками, а загогулины вокруг заштриховывались крестиками.
Получалось очень красиво. Хоть на выставку, хоть в дело подшивай. Правда, свет на темное дело бумажка не проливала.
Получалось, что Иванцова, прихватив что-то вроде молотка, пошла на разборки с Черновой. Вместо нее из дверей вышла Алла. Перепутав мать и дочь в полумраке подъезда, Наталья ударила Аллу по голове и спокойно вернулась домой. Логично? Почти.
А теперь, уважаемые знатоки, внимание, вопрос: где же она пряталась?
Ирина жила на третьем этаже. Ударили Мореву по голове между первым и вторым. Спрятаться на лестнице было негде. Чердак закрыт на висячий замок и не отпирался с сентября. Выходило, что Наталья либо вошла в дом именно в тот момент, когда женщина спускалась, поднялась выше на пару ступенек, развернулась и ударила ее по голове, либо поджидала на площадке второго или третьего этажа.
Антипкин надкусил печенье и пририсовал к обеим загогулинам красивые знаки вопроса, а на голову балерины водрузил корону, после чего пририсовал сверху крошечный молоточек с идущими в разные стороны штрихами. Чтобы стало уж совсем понятно, от молоточка шел пузырь с хвостиком, внутри которого он написал очень остроумное «Трах!».