— И что он значит?
— Это знак энтузиазма, — ответила профессор Бем. — Энтузиазма в самом широком смысле этого слова.
На чердак Института физики атмосферы, расположенного в Пыжевском переулке, на лифте поднималась бригада «ремонтников, посланная компанией-провайдером для проверки линий сетевого подключения».
А полковник Гущин в это самое время объявил Кате подозрительно торжественным тоном:
— Ты ведь, кажется, посетить хотела этих из «Туле». Неймется тебе. Так вот, отправишься туда завтра, но не с утра, а в обед. Эти господа рано не встают. Кстати, кое-что захватишь с собой кроме своего шпионского диктофона.
— Мой диктофон не шпионский, я для статьи все записываю, — сказала Катя, внимательно слушая, что же старик Гущин брякнет дальше.
— Можешь спрашивать их о Родионе Шадрине как репортер. Больше ни о чем спрашивать не смей. И на татуировки, если они и там, в особняке, полуголыми бродят, не пялься, — Гущин хмыкнул. — Явишься сюда в розыск завтра к десяти, у нас тут все будет как раз готово, вся техника. Твоему шефу в Пресс-центр я позвоню, что рекрутирую тебя для спецоперации в помощь розыску. Гляди, еще медаль получишь.
— Может, меня даже это… — Катя всхлипнула, — наградят посмертно.
— С этим не шути, — Гущин сразу нахмурился. — Это очень серьезное дело. Мы не знаем, кто эти типы, за кого бы они там себя ни выдавали — за клуб исторический или за скинхедов. С ними ФСБ пролетело с прослушкой. А мы их в возможной причастности к серийным убийствам подозреваем. Так что отнесись с должным пониманием к поручению и ситуации.
— Федор Матвеевич, я все понимаю.
— Днем там ничего, магазин у них открыт армейский, народ толчется. Наши сотрудники тебя подстрахуют. Ты в их дворике оставишь маленький гостинец от нас, я завтра схему получу, где именно оставить. И ты будешь постоянно с нами на связи.
С этим многообещающим напутствием Катя отправилась домой. Надо ли говорить, что она просто сгорала, лопалась от любопытства — как оно все получится завтра и что еще старикан Гущин придумал?
На следующее утро она ровно в десять уже стучалась в дверь кабинета Гущина. В это утро она постаралась дома одеться, как одевается настоящий ушлый репортер «желтой прессы». В гардеробе она выбрала потертые прикольно рваные джинсы, в которых никогда не позволяла себе ходить в Главк, красные кеды, яркий топ цвета кармина с открытыми плечами и прорезями. Следовало выглядеть хиппово и сногсшибательно.
В понимании Кати без высоченных каблуков выглядеть сногсшибательно не получалось, она привыкла к шпилькам. Однако на спецоперацию следовало надевать только удобную обувь. Мало ли что может случиться…
В это утро она накрасила губы алой помадой и достала из шкафа свою гордость — сумку Lancel BB в форме восхитительного мешка из мягчайшей кожи в тон топа, увешанную разными прибамбасами, с широким «гитарным» ремнем в стиле незабвенной Брижит Бардо.
Глянув на себя в зеркало, Катя лишь вздохнула — хипповать так хипповать! И начало густо красить тушью свои длинные ресницы, а потом перед зеркалом захлопала ими как куколка Брижит — глуповато и кокетливо.
Когда она переступила порог гущинского кабинета, там клубилась «летучка» — полно сотрудников, все предельно деловые. Но все разом замолкли, воззрившись на светловолосое создание в соблазнительном топе, дорогой шведской джинсовой рванине, с роскошной сумкой и совершенно «не утренним» макияжем.
Кате почудилось, что половина собравшихся ее просто не узнали! В душе она ликовала, однако чувствовала уколы обиды — разве она в будни такая страшная, что сейчас они ее за другую принимают?
Первым отреагировал Гущин. Сказал:
— А вот и ты. Проходи.
Потом он сказал еще:
— В Пыжевский поедешь в полдень. Вот тут мы все приготовили.
Катя увидела на столе спецаппаратуру. Прямо нанотехнологии.
— Это как клипсы, — сказал сотрудник оперативно-технического отдела. — Микрофон и камера. Это будет на вас для постоянной связи с группой сопровождения. А вот это вы оставите возле дома в точке, указанной на схеме.
На столе — кусок плоской серой плитки. Самой обычной плитки, какой сейчас вымостили половину тротуаров столицы. Сотрудник оперативно-технического отдела взял плитку в руки, перевернул — обратная сторона из металла.
— Это станция слежения и контроля, — сказал он. — Замаскирована под дорожное покрытие. Вот схема двора в Пыжевском, вы оставите ее здесь, в 50 сантиметрах от угла дома. Вот фотографии, видите, вот это место. Тут мертвая зона, камерами не просматривается. Мы проверили, так что это лучший вариант. Сделаете это перед тем как войдете в их магазин и установите контакт.
Катя открыла свою роскошную новую сумку, и плитка… то есть станция слежения, аккуратно легла на самое дно.
— А если дождь пойдет? — только и спросила она.
— Техника работает в любых условиях, она герметична. Но все же в лужу глубокую ее не кладите. — Сотрудник оперативно-технического отдела не понимал шуток на профессиональные темы. — А теперь займемся экипировкой.
К двенадцати часам дня Катя, полностью упакованная, уже подъезжала на оперативной машине к Замоскворечью. На Большой Ордынке на углу Пыжевского сотрудники уголовного розыска остановили машину, и дальше она пошла одна.
Как раз наступило время ланча, из окрестных офисов начал выходить офисный люд, торопясь занять столики в ближайших кафе на Ордынке.
Катя оглядела Пыжевский переулок — уютный и тихий, узкий как ущелье. Его буквально запрудил припаркованный в два ряда транспорт. Машины медленно проезжали по тропе между припаркованными. Почти весь переулок занимали мрачного вида здания НИИ — розовое, серое и желтого кирпича и бывшие доходные дома, переоборудованные под офисные центры.
Катя шла по переулку, пытаясь найти, где тут этот Институт физики атмосферы, на крыше которого сотрудники оперативно-технического установили мощный передатчик, чтобы контролировать происходящее в реальном времени. Она прошла уже почти весь переулок, как вдруг увидела невысокий, совершенно дачного вида, заборчик с почтовым ящиком, а за ним чудесный палисад-двор со старыми липами. А в палисаде прелестный особняк — желтый с зеленой крышей, застекленной мансардой, такой музейный, замоскворецкий купеческий.
Калитка гостеприимно открыта. Перед калиткой навороченный донельзя джип типа «сафари» с мощными прожекторами на крыше. Катя увидела, что двор вымощен серой плиткой — точно такой же…
Она поняла, что пришла в пункт назначения. Вошла внутрь: особняк, рядом армейский магазин — что-то вроде флигеля с вывеской. Все остальное пространство двора занимали гаражи. Правда, за домом имелся еще внутренний дворик, осененный тенью все тех же старых купеческих лип.
Во дворе никого — Катя оглянулась воровато и, быстро наклонившись, положила плитку-станцию возле самого фундамента.