Минералы служат пищей растениям, растения – животным, животные – людям; люди в свою очередь также служат пищей другим созданиям, но не богам, ибо их природа слишком далека от нашей; скорее дьяволам.
Кардан. «Hyperchen»
Дойль ударился ногами о стол после столь короткого падения, что едва успел спружинить ногами, дабы не упасть. Он оказался в шатре, и, словно человек, пробуждающийся от кошмара и с облегчением узнающий обстановку собственной спальни, Дойль вспомнил, где он видел уже этот стол с ворохом бумаг, свеч и статуэток. Он находился в цыганском шатре доктора Ромени. И как заметил он, слезая со стола, он оказался совершенно гол. Слава Богу, здесь было жарко. Несомненно, он вернулся в 1810 год.
«Но как это случилось? – удивился он. – Ведь мобильного крючка у меня не было».
Он подошел к выходу и откинул полог как раз вовремя, чтобы увидеть за горящими шатрами пару огромных, напоминавших скелеты фигур, слегка светящихся, как отпечаток изображения на сетчатке; они растворились в воздухе так быстро, что он даже не успел убедиться в том, что действительно видел их. Если не считать негромкого потрескивания огня, единственное, что нарушало тишину, – это неожиданно веселые звуки игрушечного пианино и аккордеона где-то на северном конце лагеря.
Он снова запахнул полог и принялся шарить в хламе до тех пор, пока не нашел халат и странные сандалии на толстой подошве, чистый шарф перевязать все еще кровоточащую ногу и меч в ножнах. Приодевшись и снарядившись, он вышел из шатра.
Слева от него послышались шаги. Он выхватил меч, повернулся на звук шагов и увидел перед собой Окаянного Ричарда – тот поперхнулся от неожиданности, потом отступил на шаг, схватившись за кинжал на поясе.
Дойль опустил меч.
– Тебе нечего бояться меня, Ричард, – сказал он негромко. – Я обязан тебе жизнью... и хорошей выпивкой в придачу. Как твоя обезьянка?
Брови старого цыгана поднялись так высоко, как только позволял им морщинистый лоб; он то убирал руку с кинжала, то клал ее обратно, однако в конце концов оставил его в покое.
– Ну... спасибо, очень кушто, если на то пошло, – неуверенно произнес он. – Это... а где доктор Ромени?
Подул прохладный вечерний ветер; музыка на северном конце лагеря слегка замедлилась и приобрела чуть меланхоличный оттенок.
– Его больше нет, – ответил Дойль. – Во всяком случае, ты его вряд ли увидишь еще.
Ричард кивнул, переваривая это, потом достал из-за пазухи свою обезьянку и прошептал ей новость.
– Спасибо, – сказал он наконец, подняв глаза на Дойля. – Я теперь идти собирать своих бедных напуганных людей. – Он шагнул в темноту, но задержался, обернулся, и в неверном свете догоравших шатров Дойль увидел, как блеснули в улыбке его зубы. – Я видеть, что вы, джорджо, не всегда глупы как пробка, – произнес он и ушел.
Шатер, из которого вышел Дойль, теперь горел; клочки пылающей обшивки летели прямо в ясное ночное небо. Вспомнив про горшок, разорвавшийся шрапнелью у него над головой, Дойль поспешно ощупал волосы, но те оказались чистыми – судя по всему, нечистоты остались в 1684 году вместе с одеждой.
– Эшблес! – окликнул его кто-то справа, и Дойлю потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, что теперь он Эшблес. Это, должно быть, Байрон, подумал он. Или, точнее, ка Байрона.
– Я здесь, милорд! – крикнул он в ответ. Байрон, прихрамывая, выступил из темноты, озираясь по сторонам и держа кинжал наготове.
– Ага, вот вы где, – сказал он. – С чего это вы вырядились в халат и такую причудливую обувь?
– Это... долго рассказывать, – пробормотал Дойль, пряча меч в ножны. – Пошли отсюда – мне нужно найти пару штанов и хороший стакан чего-нибудь крепкого.
– Правда? – улыбнулся Байрон. – А что с огненными великанами? Они исчезли?
– Да. Ромени высосал всю их энергию, использовав ее для заклинаний.
– Заклинаний? – с отвращением переспросил Байрон и сплюнул. – А сам он, кстати, куда делся?
– Тоже исчез, – ответил Дойль. – Почти наверняка уже умер.
– Черт. Я так надеялся убить его своими руками. – Он подозрительно посмотрел на Дойля. – Вы, похоже, знаете гораздо больше, чем говорите. И как это вы ухитрились остаться без штанов всего за несколько минут с нашей последней встречи?
– Пошли отсюда поскорее, – повторил Дойль, начинавший дрожать.
Они двинулись к дороге мимо горящего шатра, мимо дерева, с которого падал Дойль, – всего несколько минут назад по местному времени, сонно подумал он, – и пляшущие перед ним тени на траве постепенно растворялись в темноте.
* * *
Странное существо в темной траве передвигалось ползком легче, чем на ногах, – так оно могло цепляться руками за травинки и подтягиваться от одной к другой, лишь изредка отталкиваясь ногами от земли; со стороны оно напоминало какое-то хищное ракообразное, ползущее по морскому дну.
«Ну что ж, – подумало существо, некогда неотличимое от человека, – все счета оплачены, круг замкнулся, и человек, разрушивший мою жизнь, отправился в последний путь туда, где я убью его. Я сам видел, как яги растворились, иссякнув, а это значит, он мертв». Существо хихикнуло – звук был такой, словно шелестели на ветру сухие листья. «Полчаса назад, – подумало оно, – я боялся, что он каким-то образом избежит смерти, а теперь он уже сто двадцать шесть лет как труп».
Существо услышало голоса и шелест травы под чьими-то ногами и замерло, однако инерция тащила его вперед, и оно летело, кувыркаясь, до тех пор, пока не налетело на куст и не остановилось с задранными к небу руками и ногами.
– Но если мои друзья позволят нам остаться у них, – нетерпеливо говорил один мужской голос, – а я заверяю вас, что они будут рады этому, то почему бы и нет?
«Ба, да это, кажется, тот молодой лорд, – подумало существо в траве. – Чего-то мы от него хотели... точно, и к тому же он – ка; оригинал – как там его? – находится в Греции. Да, верно, он должен был убить короля. Заговоры тайные, чушь необычайная...»
– Поймите, – с сомнением в голосе отвечал второй голос, – они уверены, что вы за границей. Как вы объясните свое присутствие здесь?
Похоже, что-то в этом втором голосе чрезвычайно расстроило ползучее существо в траве – оно село так резко, что оторвалось от земли и несколько секунд парило в воздухе, как почти сдувшийся воздушный шарик; коснувшись же земли, оно брыкнулось и взмыло вверх футов на двадцать, чтобы посмотреть получше.
Двое мужчин шли по полю от горящих шатров, и медленно терявшее высоту существо в ужасе воззрилось на более высокого. Высокий... очень высокий и – Изис! – пышная грива и борода, причем светлые! Но как он, будь он проклят, смог выбраться из того трактира? И из того времени? Кто, черт подери, такой этот Дойль?
Существо начало загребать воздух руками и ногами, чтобы быстрее спуститься на землю, ибо ему необходимо было следовать за ним. Если у почти бестелесного ка, бывшего когда-то доктором Ромени, и осталась какая-то цель, то это увидеть наконец Дойля мертвым.