– Как так? – нахмурилась Герда, не совсем понимания, о чем речь.
– Ну вот так… – Мороз развела руками, давая понять, что сама не знает, как кому-то удалось внушить эту глупость ее тетке. – Окунаешь их, бумажки, в раствор, и они буквально на глазах превращаются в баксы. Однако состав этот стоил больших денег, никак не меньше тридцати тысяч евро (с Хэлен же вытянули много больше). Но, купив его, ты сможешь обработать макулатуру, и она на твоих глазах превратится в доллары.
– И превращалась?
– Конечно. На начальном, рекламном, этапе. Иначе не велось бы столько народу на этот развод. У камерунцев были очень ловкие руки и способности к гипнозу.
– И что было потом?
– Заветная бутыль с раствором разбивалась в самый ответственный момент. То есть именно тогда, когда потенциальные доллары приготовлены и до священной минуты превращения остается один лишь шаг.
– Их не убивали после этого прямо не месте? – поразилась Герда.
– Не только не убивали. А давали им еще денег. Чтобы купить другую бутыль и спасти предприятие, иначе через сутки бумажки потеряют свои «волшебные» свойства и уже никогда не превратятся в баксы.
– Бред какой!
– Согласна, со стороны это звучит как полный бред, но я не случайно упомянула о том, что мошенники обладали даром внушения.
– Не думала я, что Хэлен можно легко что-либо внушить.
– Практически невозможно. Если внушает не мужчина, в которого она влюблена. В Патрике она души не чаяла, поэтому верила всему, что он говорит! Она и на авантюру его согласилась не ради личного обогащения, а чтобы мальчику помочь. Кстати, Хэлен до сих пор считает, что Патрик ни в чем не виноват. Что сам он агнец божий, а на плохие дела его толкнули нехорошие дяди.
В подтверждение этого мнения прозвучал вопль Хэлен:
– И не говорите мне, что Патрик прощелыга! Он чистый, романтичный мальчик. Он любил меня… И если бы вы не вмешались, я была бы с ним счастлива.
Молодежь, переглянувшись, фыркнула. А Снежана вновь дала Герде разъяснение:
– Мы, когда узнали, что тетка творит, подключили Интерпол, и мошенников задержали. Сейчас вся компания сидит в тюрьме, однако деньги обманутым россиянам вернуть не удалось. Они будто испарились.
– Как всегда, были наказаны мелкие сошки.
– Все верно…
Снежана перед тем, как продолжить мысль, воткнула вилку в кусок мяса и собралась поднести его ко рту, как вдруг…
Никто из сидящих за столом не понял, что с ней. В том числе и Герда. Вроде сидит с поднятой вилкой, готовится съесть мясо, а вид такой, будто окаменела. Лицо восковое, неподвижное, и даже глаза застыли, как у античной статуи.
– Саша, что с тобой? – испуганно спросил Арсений, вторым после Герды заметивший странное состояние сестры. – Тебе нехорошо?
Но Снежана не ответила. И даже не посмотрела на брата. Несколько секунд она сидела в той же позе, даже руку не опускала, а потом вдруг начала стремительно падать. Герда, сидящая ближе всех, выбросила руку, чтобы придержать ее, но не успела. Голова Снежаны со страшным грохотом опустилась на стол. Лицо врезалось в тарелку с мясом и овощами. Тарелка раскололась, ее содержимое разлетелось, на белоснежной скатерти растеклась красная лужа…
Нет, это была не кровь!
К счастью, не кровь…
А всего лишь клюквенная подлива!
Но Дарья, не поняв этого, завизжала так душераздирающе, что Герде стало не по себе. Остальным тоже. Все повскакивали со своих мест и, перед тем как броситься к Снежане, сделали пару шагов назад. Испугались, попятились…
Самым хладнокровным оказался дворецкий. Карл, разносящий напитки, молниеносно среагировал: убрал поднос, бросился к хозяйке, поднял ее и приложил два пальца к шее…
– Умерла? – прошептала Дарья, и Герде показалось, что в ее голосе звучал не только испуг, но и надежда.
– Жива, – ответил Карл. – Вызывайте врача, я отнесу ее в спальню.
И, легко подняв хозяйку на руки, удалился. А Арсений бросился к телефону, чтобы позвонить домашнему доктору.
Врач, похожий на киношного доктора Айболита, вышел из спальни Снежаны через десять минут после того, как туда зашел. Его добрые голубые глаза с нависающими веками были печальны, а пухлые, спрятавшиеся в седой бороде губы скорбно поджаты.
– Что скажете, доктор? – бросился к «Айболиту» Александр.
– Да, Илья Маркович, – подключился Арсений, – что с моей сестрой?
– Вы сами знаете – что… – ответил тот, пожав плечами. – Снежана тяжело больна. Этот приступ не первый и не последний.
– А можно что-то сделать, чтобы избежать повторных? – спросила Хэлен.
– Увы, нет. Но я рекомендовал Снежане лечь в клинику, где за ней будут присматривать профессионалы…
– А она?
– Отказалась. Сказала, буду умирать дома.
– Она умирает? – округлил свои и без того большущие глаза Тема.
– Молодой человек, у Снежаны миелобластный лейкоз.
– Что-что?
– Острая лейкемия. В возрасте Снежаны излечение практически невозможно. В детском – да. Пересадка костного мозга и химиотерапия могут сотворить чудо. Но когда тебе за пятьдесят… – Он тяжело вздохнул. – Шансы минимальны.
– Но они есть?
– Есть. Однако Снежана отказалась от лечения.
– Почему? – вскричала Хэлен.
– Процедуры мучительны и, как правило, приводят к осложнениям. В крайне редких случаях – к пятилетней ремиссии.
– Так что же она?… Совсем ничего не предпринимает?
– В Швейцарии она проходила экспериментальный курс облучения бета-частицами. Он не помог. И Снежана решила на этом остановиться. Она принимает поддерживающие препараты, чтобы немного продлить жизнь и облегчить самочувствие. До сегодняшнего дня они отлично помогали, и Снежана чувствовала себя прекрасно.
– А сегодня? Что произошло с ней сегодня?
– Как я вам уже сказал вначале – приступ. Первый и не последний.
– Она скоро умрет? – выдохнул Александр, побледнев.
– Да, она скоро умрет, – подтвердил доктор. – Но завтра, послезавтра или через месяц, сказать точно не могу. Организм у Снежаны крепкий, и я дал бы ей месяц. За это время приступы будут повторяться раза четыре, пять. Можете вызвать меня, но если вдруг я не смогу приехать вовремя, принимайте меры сами.
– А может, сиделку?
– Я предложил, Снежана отказалась. Сказала, пока не слягу, не позволю ходить за собой, как за инвалидом. Поэтому я оставлю вам несколько ампул, вколете, если что, одну за раз… Кто-нибудь из вас умеет делать инъекции в вену?
– Наша Хэлен медик со стажем, – откликнулся Арсений. – Она тридцать лет проработала медсестрой.