– Хорошо, – прошептала она.
– Мама, неужели? – воскликнул Саша.
– Ты о чем, сынок?
– Ты сама знаешь! – Он вскочил, но тут же сел.
– О чем он? – спросила Снежана у брата.
– Наверное, Александр решил, что, коль ты попросила Карла остаться…
– То?
– То именно его сделаешь наследником – выпалил Арсений.
– Ах, вот в чем дело! – Снежана растянула губы в своей фирменной улыбке суперстервы и глотнула мартини. – И что вы предпримете, если я на самом деле оставлю все своему дворецкому?
Никто ей не ответил. Да и что они могли сказать? Опротестуем? Проклянем? Убьем и его? Они могли сказать все что угодно, но у каждого на лице читалось – смиримся. И у кого-то смирение явно было показным!
– Карл, – обратилась Снежана к дворецкому, – ты был бы рад стать моим наследником?
– Нет, – ответил тот, не раздумывая.
– Почему? – поразилась Мороз.
– Мне хватает того жалованья, что вы мне платите. Получая его, я могу неплохо существовать и спать спокойно. Большие деньги – большие проблемы, а я бегу от них…
– Ты не совсем прав, Карл. Большие деньги – это прежде всего большая власть. И то, что она дает, затмевает все проблемы.
– Мама, – подал голос Александр, – а может, обойдемся без этих твоих рассуждений? – В его голосе сквозили раздражение и нетерпение. – Давай уже оглашай приговор – и дело с концом!
– Да, Снежана, – в кои-то веки согласился с ним Тема. – А то ведешь себя, словно Дмитрий Дибров, когда он в передаче «Кто хочет стать миллионером» паузы тянет перед тем, как объявить, правильный ответ или нет.
– Понятия не имею, кто это и что за программа, – бросила Снежана. – Но если вам не терпится, я оглашу, как выразился мой драгоценный сын, приговор. – Она куснула оливку и пластмассовой шпажкой, на которой та держалась, стукнула по краю фужера. Раздался тихий звон. – Своим наследником я назначаю… – И все же Снежана не смогла удержаться, замолкла. Но паузу долго тянуть не стала и уже через пять секунд объявила: – Герду Андрееву!
Самое первое воспоминание Снежаны было самым радостным и самым грустным одновременно. Сначала радостным, потом грустным и совершенно точно самым ярким.
Девочке тогда исполнилось четыре года. Бабушка нарядила ее в красивое пышное платье, на плечики накинула горжетку, белокурые волосики украсила не банальным бантом, а диадемой и повела на прогулку. Она вела свою внучку за руку и показывала ей семейные владения.
– Вот это, детка, наша земля. И лес наш, и луга, и озера. Все, что на земле этой, тоже наше, морозовское. И дом, и конюшни, и кузница…
– А церковь? – любопытствовала маленькая Сашенька.
– И она, естественно. Ее на средства твоего прадеда строили. И в Петербурге, где, кстати, находится наш фамильный особняк, на деньги моего батюшки церковь возведена. Святой был человек, царство ему небесное…
Бабка еще долго рассказывала внучке как о предках, так и о фамильных богатствах. Пока они не пришли в поселок, где имелось детское кафе. Сашенька ни разу в нем не была, но очень об этом мечтала. Старая княгиня как-то раз взяла внучку с собой за покупками, и та, увидев через окно кафе украшенный шарами и игрушками зал, а главное – детишек за столиками, которые поедали облитые сиропом шарики мороженого, стала упрашивать бабушку зайти. Но та увела ее прочь да еще и отчитала. Сказала, княжне не место в этом гадюшнике (там и вправду было не очень чисто: столы плохо вытерты, занавески пыльные, и тучами летали мухи). Но Сашенька очень хотела в «гадюшник» и не отставала от бабки. Пришлось той пообещать внучке, что сводит в кафе на день рождения. Она думала, что до третьего сентября девочка забудет о своем странном желании, но не тут-то было. Сашенька, едва разлепив утром глаза, потребовала отвести ее в кафе. Старухе ничего не осталось, как сдержать обещание.
В кафе оказалось еще лучше, чем Саша думала. Кроме шаров и игрушек там имелась клетка с белкой. Белка бегала по колесу, а когда уставала, забиралась в домик и грызла орешки. Саша решила, что только из-за нее стоило прийти в это замечательное место, а когда ей принесли вазочку с мороженым, она вообще чуть от счастья не потеряла сознание. Ничего вкуснее ей в жизни есть не доводилось! А этот щекочущий холодок в горле, когда глотаешь? Разве может быть что-то приятнее?
Когда именинница опустошила свою вазочку, бабка решила увести внучку домой, но Сашенька упросила ее задержаться. Дело было в том, что сидящие за соседним столиком ребята устремились в «игровую» (так назывался уголок в соседнем зале, где стояло два стульчика и валялись большие пластмассовые кубики), а девочке очень хотелось к ним присоединиться. Саша была лишена общества своих сверстников. В садик она не ходила, а поиграть с поселковой детворой не имела возможности – Морозовы жили обособленно, вдали от «цивилизации», и у Сашеньки совсем не было друзей.
– Бабушка, можно я поиграю с ребятами? – умоляюще посмотрела на нее Сашенька. – Ну хоть немножечко?
– Ладно, – смилостивилась та. – Только недолго. Сегодня твоя мать из города приезжает, и мы с тобой должны приготовиться…
Сашенька радостно захлопала в ладоши и понеслась в «игровую».
Ребята встретили ее настороженно, но не враждебно. Сначала просто косились на нее, занимаясь своим делом – постройкой из кубиков крепости, а потом решили заговорить.
– Тебя как зовут? – спросил ее один из четверых потенциальных друзей – высокий, рыжий мальчик в штанах, сшитых из брезента. Он оказался самым старшим из всех, и ему на вид было лет восемь (на деле только шесть). Остальные, двое мальчиков и девочка, были примерно Сашины одногодки. – Меня Михой. Девчонку, она моя сестра, Глашкой, а этих двух шкетов – Петькой и Сенькой.
– А меня Александрой.
– Шуркой то есть?
Сашенька никогда о таком имени не слышала, поэтому отрицательно мотнула головой и повторила:
– Александрой.
– Странная ты… – хмыкнул Миха. – И одета чудно… Не как все. Ты откуда приехала?
Александра и сама видела, что выглядит не так, как остальные. Все ребята, даже именинница, были очень плохо одеты. Не грязно и не в рванье, но как-то невзрачно. На мальчишках были шаровары и рубахи, а на девочке серое платьице, из которого она давно выросла.
– Я не приехала, – ответила Александра, – а пришла…
– Откуда?
– Из своих владений.
– Откуда-откуда? – Рыжие брови Михи поползли вверх.
И Александра объяснила. Рассказала про их земли, про луга, леса, озера. Про дом и конюшни. Про церковь, построенную на средства ее прадеда, тоже упомянула. Когда она закончила, Миха некоторое время молчал. Буравил Сашеньку пронзительным зеленым взглядом и шевелил губами.