Стелющиеся по полу провода как раз выходили из этой застекленной комнаты и терялись в темноте коридора. «Словно клубок змей», — с отвращением подумал Макс. Спутанные обрывки кабелей в черной, потрескавшейся от холода оплетке, действительно напоминали ядовитых гадов, выползающих на свет из своего убежища после зимней спячки.
— Кто-то проломил ему грудь и вырвал с-сердце, — добавила Юлька, неожиданно начав заикаться. — А потом засунул т-туда с-св… — тут ее голос оборвался, и Макс понял, что поторопился с выводами. Открывшаяся за стеклом ужасная картина поколебала даже лишенное эмоций сознание девушки. Не стоило отпускать ее туда одну! Но сейчас уже поздно было об этом жалеть.
Макс шагнул следом за любимой, с раздражением отметив, что Катерина даже не подумала прийти Юльке на помощь. Она все также внимательно разглядывала жуткую надпись на стекле, пытаясь найти в ней заведомо отсутствующий смысл.
Но Юлька уже сама появилась на пороге застекленной комнаты, держа в каждой руке по покрытому бурым налетом продолговатому цилиндру с фитилем на конце.
— Я нашла свечи, — объявила она.
Фитили были, пожалуй, толстоваты. Такие свечи, скорее всего, давали яркое пламя, но наверняка быстро сгорали. Впрочем, в послевоенное время свечи делали из чего придется. На Заставе для этого использовался перетопленный тюлений или моржовый жир и шерсть, срезанная с тюленьих шкур, из которой женщины сплетали похожие на тонюсенькие косички фитили.
В любом случае выбирать не приходилось. Даже такие быстро сгорающие свечи были лучше, чем ничего.
Макс вытащил бережно завернутое в тряпку огниво, которое не раз выручало его на охоте, и чиркнул кресалом. Испытанное огниво не подвело, вот только толстый свечной фитиль никак не хотел воспламеняться от крохотной искры. После нескольких неудачных попыток ему все же удалось поджечь кончик фитиля. Однако свеча так и не загорелась. Вместо трепещущего лепестка яркого пламени на конце фитиля вспыхнула совсем не дающая света тусклая искорка, и раздалось угрожающее (ну, точно змеиное!) шипение.
Макс с Юлькой недоуменно переглянулись.
— Может, другую попробовать? — предложила девушка.
В этот момент Катерина наконец-то оторвала взгляд от заляпанного кровью стекла и расширившимися от ужаса глазами уставилась на шипящую свечу. Ее глаза без преувеличения вылезли из орбит, а округлившиеся зрачки сделались похожи на пистолетные дула.
— Что… — начал Максим.
— Катя… — Юлька испуганно попятилась назад.
Но закончить фразу не успели ни он, ни она. Катерина разъяренной хищницей бросилась к Юльке и выхватила шипящую свечу у нее из рук, а потом… Потом закусила зубами горящий фитиль, вырвала его из свечи и, как показалось Максу, с облегчением выплюнула на пол.
— С ума сошли?! — выдохнула она, отобрав у Юльки вторую свечу. Макс отметил, что ее руки, в которых она держала затушенную свечу, все еще трясутся. — Это же динамитная шашка или аммонал. Короче, взрывчатка! Мы бы сейчас все взлетели на воздух! Точнее, размазались по стенам, — Катя обвела взглядом выщербленные стены бетонного бункера, словно увидела их впервые, нахмурилась и вопросительно уставилась на Максима. — А где Борис? Куда он подевался?
— Ему стало плохо, и он выбежал на воздух, — растерянно ответила Юлька. — Сразу, как только мы вошли.
— Что?! — Опешила Катерина. Макс отчетливо увидел, как побледнело в темноте ее лицо. — Это нам сейчас всем станет плохо! Быстро за ним, если еще не поздно!
Тяжело дыша, Катерина ринулась к выходу, но Максим преградил ей дорогу:
— Постой. Объясни, что случилось?
— Объяснить?! — голос женщины сорвался на визг. — Ты что, еще ничего не понял?! Этот… хочет забрать лодку и сбежать отсюда!
— Нет, — замотала головой Юлька. — Он не бросит нас…
Вместо ответа Катерина лишь еще раз беззвучно выругалась сквозь зубы и, оттолкнув в сторону опешившего от ее слов Максима, выбежала за дверь.
* * *
Ему повезло. После череды кошмаров, лавиной обрушившихся на их компанию: превращения Седого в жуткого монстра, одержимого жаждой убийства, помешательства врачихи, после выпотрошенных трупов, насаженных на штыри радиопередающей антенны, кровавых надписей на стеклах и других не менее жутких находок, кому-то из них, наконец, должно было повести. Борис не имел ничего против того, чтобы этим счастливцем оказался он. Кто, как не он, с самого начала настаивал на том, чтобы скорее убраться из этого жуткого места?! Может быть, он был недостаточно убедителен, но разве он виноват в том, что другие не прислушались к его словам? В конце концов, он заслужил удачу если не больше, то, во всяком случае, не меньше остальных. И удача улыбнулась ему.
Кровавая надпись на стекле внутри измерительного центра настолько приковала к себе внимание спутников и стражей Бориса, что ни Юлька, ни врачиха, ни даже глазастый Макс не заметили, как он выскользнул за дверь. А если и заметили, то не обратили на это внимания. Еще бы! От человека, который собирается блевать, все стараются держаться подальше. Борис и сам не сразу понял, что оказался один, да еще снаружи, в то время как Юлька, Макс и, главное, вооруженная пистолетом врачиха, остались внутри контрольно-измерительного центра. Но когда понял, не стал терять времени.
Бежать по проваливающемуся снежному насту было тяжело, но Борис помнил, что на берегу его ждет неразгруженная лодка — спасение! И эта мысль придавала ему сил. Не сбавляя хода, он обогнул автомобильную свалку-баррикаду, превращенную в капище для человеческих жертвоприношений. Сотворить такое могли только полные безумцы вроде старика Ванойты, соорудившего на берегу возле Заставы свой собственный жертвенный алтарь. Те, кто видел эту конструкцию, украшенную черепом огромного моржа, рассказывали, что она выглядит просто омерзительно. Посмотрели бы они на воткнутую в землю высоченную антенну с развешенными на ней выпотрошенными человеческими телами! Может, и здесь поработали какие-нибудь идолопоклонники, переплюнувшие старого ненца в своем религиозном фанатизме?
Все в жизни относительно. И последняя мысль, которая раньше привела бы Бориса в ужас, сейчас подействовала на него успокаивающе. Убийцы-фанатики все же были лучше — и много лучше! — живых мертвецов, о которых упоминала свихнувшаяся врачиха. Хотя Борис так и не поверил ее словам о восставших покойниках, пробегая мимо караульного бункера, где остался труп Седого, он несколько раз с опаской оглянулся, ожидая, что обезглавленный кормщик вновь появится в дверном проеме. Но этого не произошло, и механик с облегчением перевел дыхание. Какие еще живые мертвецы? Все это выдумки спятившей от страха бабы!
Впереди показался железный ангар с обвалившейся крышей — последнее сооружение на пути к берегу, и Борис решил, что не будет большой беды, если он перейдет на шаг. Несмотря на то, что спускающаяся к берегу дорога шла под уклон, он уже не чувствовал под собой ног от усталости. Некстати вспомнился Седой, резво взбиравшийся в гору с телом Макса на плечах. Старый кормщик даже не запыхался при этом! «Если он вообще дышал…» — просочилась в сознание навеянная словами врачихи предательская мысль, но Борис решительно отогнал ее от себя. Ничего подобного! Просто Седой был здоровым и крепким мужиком. Чтобы управляться с парусами и ворочать тяжелый руль требуется много силы, вот он и накачал мышцы за время выходов в море. Борис снова оглянулся. Нет, сзади никого не было. Но на всякий случай механик прибавил шагу.