Рву марлю на бинты, смачиваю нашатырем и обматываю вокруг щиколоток. Делаю такие же повязки для Вадима и объясняю:
— Это чтобы собаки не учуяли.
— Ну что, готовы? — Леон поднимается, набрасывает вещмешок. — Тогда по коням!
* * *
Ходок дышал тяжело, по лицу его струился пот, губастый рот болезненно кривился. Вадим чувствовал себя подключенным к розетке: его била дрожь. Леон достал карту, развернул, Сандра заглянула через плечо:
— Куда теперь?
— Вниз. К реке.
— Дай посмотреть, — Вадим забрал карту, от удивления Леон даже не сопротивлялся, — а то я потерялся. Ага. Мы что, на юге области? Ни фига себе, крюкана дали. Значит, там Пахра? Нам к ней?
— Местность знакомая? — Леон заинтересовался, сунул в карту нос.
— Ага, приходилось бывать… Только здесь все иначе. Лес хвойный, домов нет… Оно и понятно, у нас активное строительство последние лет двадцать началось. А лес, наверное, старая посадка… Думаю, на берегу сориентируюсь. Мы вообще куда идем?
— Не знаю. Убегаем.
Ходок сидел в сторонке, хекал. И прислушивался. Вадим постарался вспомнить, что он тут делал. Точно, лазил здесь, название местности знакомое, а вот зачем — стерлось за давностью лет. Леон взвалил рюкзак на спину:
— Ладно. Хватит рассиживаться, идем к реке, лесом, не дорогой. А то скоро темнеть начнет… Не хочу я в лесу ночевать. Я впереди, Дизайнер — за мной, Ходок — третий, Сандра, замыкаешь.
— А почему Сандра? — вступился за барышню Вадим. — Лучше, чтобы кто-то из мужчин.
— Дизайнер, включи мозг. У Сандры боевого опыта больше, чем у нас всех. Вперед!
Разобрали мешки с едой и водой. Всем поровну, без скидок на пол и привычку к пешим походам. Поначалу Вадиму было легко: за плечами кило десять, ну максимум пятнадцать, он же мужик и в хорошей форме! Но вещмешок отличался от туристических рюкзаков не в лучшую сторону: натирал плечи, шлепал по спине. К тому же обувь отсырела, и ноги постоянно подворачивались. Лес шел под уклон, чем ближе к реке, тем делалось мокрее и мокрее.
Вадим с трудом поспевал за Леоном и отстраненно удивлялся: куда они спешат? Понятно, облава, но так и ноги переломать недолго!
И вообще, опасность грозила местным, его бы не тронули. Его хотели живьем, не Леона же. Всем, по факту, надо убраться из этого проклятого мира.
Налетела мошкара, в глаза набилась, в нос. Пришлось резко затормозить — не видно же ничего, слезы льются. Ходок не сориентировался, натолкнулся на Вадима, повалил в мох, заматерился. Леон обернулся.
— Что еще?
— Блин, в глаза мошкара попала… Не вижу ничего!
— Ходок, помоги ему! Живее, живее! Недолго осталось.
Ноги цеплялись за корни елей. Оскальзываясь на прелых ветвях, все матерились шепотом. Начали попадаться молодые осины, березы, лещина, пришлось продираться сквозь подлесок.
Впереди показался просвет. Леон поднял руку. Все послушно затормозили. Проклятый вещмешок натер Вадиму плечи до крови, намял спину. Вадим согнулся, уперся руками в колени. Ходок плюхнулся на землю. Леон сверился с картой и сказал:
— До реки недолго осталось, минут пятнадцать бодрым ходом.
— У них есть вертолеты? — спросила Сандра.
— Не видел. Но все может быть.
— Один вертолет — и нам хана. На открытой-то местности. До реки перебежками, а дальше? Вплавь, вброд? Вадим, ты знаешь, где здесь брод или мост?
— На карте плотина указана, — заметил Леон. — Только не знаю, цела ли.
— И я не знаю. — Вадиму хотелось бы всех спасти, но он смутно помнил местность и по-прежнему не догадывался, что здесь делал раньше.
Сандра нетерпеливо притопнула ногой.
— Пойду посмотрю, — и направилась к опушке.
Леон не стал ее удерживать, и Вадим не стал — тут опыт, профессионализм, что вмешиваться-то. Посидим пока, отдохнем. Леон достал самокрутки, раскурил. Завоняло. Вадим настороженно прислушивался: не едут ли, не лают ли собаки, не стрекочет ли вертолет? Тихо вроде. Ходок лег на спину.
— Я быстро не смогу, — пожаловался он Леону, — у меня с сердцем плохо. Я еле дышу.
— Значит, пойдем медленно.
А Вадим думал, Леон скажет: «Значит, пойдешь один». Сандра все не возвращалась. Атаковала мошкара, но на тело не садилась, помогал вонючий репеллент. Похоже, темнело. Закрывая небо, переплетались ветви — слишком густой лес. Грибы росли повсюду: под деревьями, на пнях, рассыпались по полянам разноцветными дорожками. Когда бежали, Вадим постоянно на них наступал. Знакомых, съедобных, среди них не наблюдалось. Видать, радиация.
— Леон, а тут фонит?
— Что?
— Тут радиация есть?
— Есть, конечно. Она везде есть. Не волнуйся, не помрем.
Успокоил, блин! Невидимый враг, неощутимый убийца. Что здесь излучает? Почва? Ходок на ней валяется… А они с Леоном на ней сидят! Хор-рошенькие у них детки будут.
— А что будет? Тошнить начнет?
— Тебя и так постоянно… Слушай, Дизайнер, отстань, а? Сказано: здесь относительно чисто. Мутики из зараженной области пришли, а здесь — вполне чисто. Отдыхай. Если нас лунари не поймают, еще поживем.
Чего это он разговорился? Вадим не поверил Леону. «Относительно чисто» — это для местных. Вода наверняка зараженная, иначе с собой не тащили бы питьевую. Какие там симптомы лучевой болезни? Тошнота, облысение? Черт, дыра в памяти, ничего не вспоминается!
Вернулась Сандра, мокрая, в грязи с ног до головы.
— Есть плотина. Есть брод. Берег заболоченный, топкий… Другой берег крутой, выходы известняка, наверху — какие-то развалины. По плотине идти стремно, думаю, ее проверять будут в первую очередь. И куда дальше — непонятно.
Вадим схватил карту. «Новленское», «Киселиха». Блин, да здесь же каменоломни! Таскали его сюда институтские друзья бухну́ть под землей! Интересно, система сохранилась? Столько веков простояла, что ей сделается? Или… Вдруг в этой реальности не было выработки известняка? Или вход завалило…
— Тут каменоломни старые, — озвучил догадку Вадим. — У нас, по крайней мере. Запутанные такие коридоры, разветвленные… Если вход на месте, почему бы не попробовать…
— Каменоломни? Рудники?
— Известняк добывали на строительство. Века с семнадцатого…
Леон глубоко задумался.
— Никогда не слышал. Необорудованное подземелье… Если там никто не живет, пересидим, а если живут, попросим подвинуться. Других вариантов я не вижу. Не в лесу же прятаться. Ты там ориентируешься?
— Один раз был, года четыре назад. Меня тогда вели. Где вход, примерно помню.
Его не только вели, но и несли, однако Вадим решил этого не озвучивать.