- Нет, Кухулин, - раздался рев призрака, похожий на звон похоронного колокола. - Тебе не изменить судьбу. Это ее выбор, а не твой.
- Нет, Эльфейм! - кричал брат и бессильно колотил кулаками о невидимый барьер, состоявший из духовной энергии.
Неловко двигаясь, Эльфейм переложила меч в левую руку и стала бороться с головокружением, чтобы не выронить его. Кровь бурной алой рекой лилась из длинного разреза. Стиснув зубы и не обращая внимания на боль, она прижала лезвие к нетронутому правому запястью и провела по вене к локтю. Только после этого Эль позволила мечу с грохотом упасть на мраморный пол. Она чувствовала, как теплая жидкость лилась по ее телу, струилась по рукам и ногам. Избранная словно во сне смотрела на Лохлана сквозь энергетическую стену, созданную духом ее предка. Слезы бежали по лицу мужа, он рвался с цепей, чтобы дотянуться до нее.
Сквозь шум крови в голове она могла слышать только звук собственного голоса:
- Спаси меня. Взамен я помогу тебе.
Усилие, которое потребовалось ей, чтобы выговорить эти слова, оказалось непосильным. Мир начал меркнуть перед ее глазами. Она медленно опустилась на колени.
- Ты знаешь, что делать, племянник.
При этих словах Маккаллана энергетическая стена рассеялась, призрак исчез. Кухулин с мучительным криком поднял Эльфейм на руки.
- Дай ее мне, пока она не потеряла сознание! - закричал Лохлан.
Взбешенные глаза воина взглянули в лицо крылатого человека.
- Поверь мне, - проговорил фоморианец.
Брат больше не колебался. Он понес сестру к Лохлану. Ему помогали другие сильные руки. Весь клан бросился к своей предводительнице, ступая по все расширяющейся кровавой дорожке.
Лохлан упал на колени и обнял податливое тело Эльфейм.
- Меч! Дайте мне меч! - взревел он.
Ему в ладонь вложили рукоятку, окрашенную в красный цвет. Молниеносным движением Лохлан вонзил кончик лезвия в обнаженную кожу над сердцем, затем, словно отвратительное насекомое, отбросил меч, взял в руки голову Эльфейм и прижал к своей ране ее холодные губы.
- Пей, сердце мое, - умолял он.
Ее глаза оставались закрытыми, она не отвечала.
- Пей, Эльфейм, - крикнул он, и его голос дрогнул. - Я сделал так, как ты просила. Теперь у тебя есть единственная в жизни возможность исполнить Пророчество. Пей!
Ее губы медленно коснулись его кожи, она стала с трудом глотать. Глаза Эль открылись. Из них лились красноватые слезы, пока ее рот прижимался к его груди, а в тело мчалась кровь демонов. Сначала она не понимала и не чувствовала ничего, кроме металлического вкуса крови Лохлана. Потом начался жар. Она пила лаву из вулканической реки, не могла оторваться, и вскоре ей захотелось, чтобы это длилось вечно. Жар соблазнял женщину. Он наполнял тело, ласкал душу с гипнотической силой тьмы, пока в нее втекало безумие всей расы. Кровоточащие раны на руках высохли и закрылись. В голове заклубились чуждые мысли.
«Кровь!… Я никогда не напьюсь. Я выпью его досуха, да и всех их. Я могу создать свою собственную армию. Я отчасти демон, отчасти богиня. Сначала надо убить Лохлана, этого предателя… Убить Лохлана? Супруга?»
Ее собственное сознание прорвалось через туман демонического шепота. Эль, задыхаясь, оторвала губы от груди Лохлана. Она на четвереньках отползла от него и почувствовала, как растет ее паника. Избранная поняла, что темно-красная жидкость, растекшаяся по полу и покрывающая тело, - ее собственная кровь.
«Нет, неправильно! - в отчаянии мысленно исправилась она. - Кровь, которая меня покрывает, больше не моя. Теперь она безвозвратно смешана с кровью демонов. Да, я стала демоном. Мне придется понять и принять это».
- Не слушай темные инстинкты, - задыхаясь, проговорил Лохлан.
Он рухнул на пол, выглядел бледным и больным.
- Борись с ними, Эльфейм!
До нее донесся призрачный смех обезумевшей Фаллон.
- Сестра! - К ней медленно приблизился Кухулин, расставивший руки. - Иди ко мне.
Она не ответила, и его голос дрогнул.
- Хотя бы ты не покидай меня, сестрица. Я этого не переживу.
Эль все еще стояла на четвереньках и задрожала от знакомой ласки. Тьма, которую она приняла в себя, была ответственна за потерю Кухулина. Теперь Избранная стала ее частью. Да…
Она чувствовала, как в ней раздавались и сплетались голоса. Под кожей словно бились тысячи темных насекомых.
«Да!… Почувствуй нас, услышь. Теперь ты - это мы».
- Я больше не твоя сестра. Ты не можешь мне помочь.
Она не узнавала звука собственного голоса, ставшего чужим, и лиц людей, стоявших рядом и внимательно глядевших на нее. Ее мысли, обрывки воспоминаний, все, чем была Эль, стало убегать, тонуть в темном потоке, который пульсировал в ней.
Она чувствовала себя пойманной в ловушку, металась по полу, пока не оказалась перед старым кентавром.
- Позови духов камня. Они тебе помогут, - сказал он.
Эльфейм дико покачала головой.
«Нет, духи больше не ответят на мой зов. Я одна, наедине с голосом безумия в крови, который заставил мой мир замолчать».
«Успокойся, Возлюбленная. Я никогда не оставлю тебя».
Эти прохладные слова омыли ее тело. Эльфейм уцепилась за них, словно умирающая душа за дыхание жизни.
- Эпона! - зарыдала Избранная.
Она произнесла имя Богини и почувствовала, как затряслось тело. В ее расколотом сознании возникла мысль, оказавшаяся легче тумана. Она цеплялась за нее всем человеческим, что осталось в ее душе.
«Я должна доверять себе».
Борясь со страхом и тьмой, Эльфейм встала на ноги. Спотыкаясь и пошатываясь, она пошла вперед. Толпа ошеломленных людей и кентавров разошлась, пропустив ее к фонтану, расположенному посреди главного внутреннего двора. Избранная всмотрелась в лицо мраморной девушки, которая была ее предком, и ощутила первый проблеск утреннего солнца. Ясный ласковый луч нашел брошь Маккаллана, которая тут же вспыхнула бриллиантовыми искрами. В этом свете Эльфейм нашла свое наследие - веру, преданность и силу любви, которые торжествовали оттого, что их нельзя заманить в темноту дьявольскими приманками.
Новый день зажегся над ней, словно маяк надежды. Эльфейм вспомнила, кто она такая. От этого знания чуждая тьма, которая хотела украсть у нее силу любви Богини, скорчилась и завопила, но была вынуждена отступить перед ярким светом веры и храбрости. Со звуком, напоминающим топот ножек стремительно убегающих пауков, злой шепот отступил. От него осталось только слабое воспоминание.
Словно пробудившись от долгого сна, Эльфейм вяло подставила руки, перемазанные кровью, под струю чистой воды и стала смотреть, как прохладная жидкость смывала с нее алый цвет, кружила его по бассейну фонтана, растворяла и уносила прочь. Когда на руках больше не осталось следов крови, она откинула голову и стала умываться в чистом свете утра Эпоны.