Герцер так растерялся, не зная, куда девать руки, что не сразу узнал ее.
– Шилан! – наконец воскликнул он. – Черт, как хорошо увидеть знакомое лицо!
Хорошенькая брюнетка была Хсу Шилан, с которой он познакомился во время обучающей программы. Отношения их так и не определились к тому времени, как он записался в легион и потерял связь с ней. Последнее, что он слышал о Шилан, было то, что она занимается дизайном тканей на одной из ткацких фабрик. Она с тех пор немного поправилась, но так как раньше была просто тощая как скелет, то это ей шло. Герцер вдруг обнаружил, что гладит ее по спине, и пожалел, что на нем так мало одежды.
– Ну, если б ты остался в городе ненадолго… – протянула она. Неизвестно, обратила ли она внимание на его поглаживание, но прижалась к нему теснее.
– Я подчиняюсь приказу, – сказал он, аккуратно убирая руку с ее спины, чтобы не слишком увлечься. – Иду туда, куда меня отправляет командование. В этот раз я попал в Харцбург, на полтора года.
– Ты не знаком с моим мужем, Дэвидом. – Шилан потянула его к одному из бассейнов.
– Мужем? – пробормотал он.
Один из купающихся в ближайшем бассейне приподнялся и протянул руку.
– Так значит, ты Герцер Геррик, – сказал он. Герцер отметил, отвечая на рукопожатие, что ладонь ее мужа вялая, да и массой тела он раза в два меньше. Так что если дойдет до дела, он размажет этого Дэвида по ближайшей стенке. И все же он намеревался оставаться вежливым и цивилизованным. Черт. В Харцбурге ему приходилось поддерживать репутацию федеральной армии. И хотя один из генералов древности и сказал, что «солдат, который не трахается, не будет сражаться», местное население было настолько проникнуто духом ханжества, что ему пришлось весь год изображать едва ли не святого воина. Это был очень длинный год.
– Шилан мне много о тебе рассказывала, – продолжал Дэвид.
– Все ложь и еще раз ложь, – ответил Герцер, приседая на корточки настолько, насколько ему позволяло обернутое вокруг бедер полотенце.
Шилан соскользнула обратно в бассейн, но ее груди, которые стали гораздо более пышными с тех пор, как Герцер их видел в последний раз, были на виду.
– Давай, – сказала она, махая рукой, – прыгай сюда. Вода отличная.
– Ммм, – промычал он, мысленно занимаясь арифметикой, чтоб отвлечься. «Сто двадцать восемь умножить на три… три на восемь… перенести два…» К тому времени как Герцер прошел едва ли четверть уравнения, он был вполне в состоянии скинуть полотенце без краски стыда.
– Смотри, говорила я тебе, что он сложен как бык, – сказала Шилан с ухмылкой.
Ну вот, без краски смущения, как же.
– Да, думаешь, почему у нас так и не получилось романа? Она увидела меня в душе и упала в обморок, – попытался пошутить Герцер.
– Ага, от возбуждения, видимо, – рассмеялся Дэвид. – Похоже, кого-то из нас «улучшили» перед Спадом.
Натуральные гены, – твердо ответил Герцер. – Мне надстроили мышцы, это да, но только потому, что я родился с рахитом. Мне пришлось поработать, иначе они бы не приросли. Когда вылечился, мне сделали сомапластику, но только для мышц. Затем я их поддерживал. Остальное – гены. Размер, в общем и… в деталях.
– Большие руки, – усмехнулась Шилан. – Ты об этом, да?
– Одна рука, – уточнил Герцер, показывая протез.
– Прости, – сказала внезапно посерьезневшая Шилан.
– Не беда, удобно пиво открывать, – ответил Герцер, пожав плечами.
– Ты Герцер Геррик? – спросила женщина, которую он видел голой в душевой, соскальзывая в бассейн и с любопытством его рассматривая. Выглядела она лет на двадцать, но ее движения были настолько элегантны и точны, что ей не могло быть меньше ста.
– Я думала, ты… старше.
– К вашим услугам, миссис?..
– Мисс, – поправила женщина с улыбкой, протягивая руку. – Стефани Вега.
Она была блондинкой, натуральной скорее всего, либо с измененными генами, либо часто пользующаяся краской, высокого роста, худой и узкобедрой, как было модно до Спада. Ее лицо было слишком совершенным, чтобы быть натуральным. Герцер вряд ли выгнал бы ее из кровати, если б ей вздумалось есть там крекеры. Если только она не стала бы раскидывать крошки.
– Да, я Герцер Геррик, – сказал молодой человек, одаривая ее фирменной – широкой и глуповатой – улыбкой. Многим женщинам большие мужчины кажутся глупыми, и если уж они таких хотят, он в их распоряжении.
– Кровавый Лорд? – продолжала она, ее глаза расширились, как будто она все никак не могла поверить своим глазам. Ее зрачки стали такими большими, что трудно было разглядеть цвет глаз. И все же они были зеленые.
– Можно сказать, Лорд из Лордов, – немного язвительно заметила Шилан. – Когда берут новеньких, их спрашивают, смогут ли они стать такими, как он.
– Я, конечно, вам верю, – протянула Стефани с обезоруживающей улыбкой, опираясь на стенку бассейна, – но истории, которые рассказывают…
– Мы едим младенцев, только если они особенно нежные, – перебил ее Герцер.
Женщина излучала очарование, но почему-то это заставило его насторожиться.
– «Сражайся до тех пор, пока не упадешь мертвым» и так далее, – сказала Стефани. – Вас не было в городе?
– Харцбург, – ответил лейтенант, – отличное место, чтобы там погостить, но я не хотел бы там жить.
– Чем же вы там занимались? – спросила Стефани.
– Тарсон объявил себя сторонником Новой Судьбы, – отрывисто бросил Герцер, – они стали нападать на Харцбург. Харцбург потребовал помощи. Получил меня.
– Одна война, один Кровавый Лорд? – продолжала расспрашивать Стефани.
– Не война – маленькая кампания, – отмахнулся Герцер. – У них там были проблемы. Но они справились.
– Как? – промурлыкала Стефани, нагибаясь вперед и прикасаясь ладонью под водой к его колену.
Год был действительно очень длинным, так что он снова взялся за таблицу умножения.
– Они высылали из Тарсона банды, чтобы грабить окрестные фермы, – начал рассказывать Герцер. – Слушай, а ты действительно хочешь это знать?
– Да, расскажи мне все, – томным голосом попросила Стефани.
– Я тоже хочу послушать, – встрял Дэвид.
Герцер резко обернулся к нему, но лицо Дэвида было серьезным, без тени насмешки.
Герцер огляделся, только сейчас заметив, что много других людей, включая инструктора из Академии, которого он видел издалека, собрались вокруг. Он вспомнил о реках крови, о разбросанных по дымящимся полям частях человеческих тел. Он подумал о том, какое у него, должно быть, сейчас лицо, и не без труда заставил себя надеть более дружелюбную маску.