Сама Камилла так и не достигла удовлетворения, поэтому сейчас у нее все горело внутри. Каждая клеточка тела буквально вибрировала, требуя успокоения.
Если сейчас она спустится вниз и пройдет на конюшню, Анри отведет ее в пустое стойло и возьмет прямо там, нагнет над кормушкой, а сам зайдет сзади и…
Нет, это какое-то сумасшествие. Она знала, что мужчины в среднем возрасте часто бывают подвержены сексуальным фантазиям, но у нее-то откуда такая похоть, такое вожделение, такое физическое влечение к юному мальчику?
Уперев руки в бока, Сильвия полюбовалась созданным ею укреплением и, видимо, осталась довольна. Не отходя от двери, она сняла с себя короткий меч, затем перевязь с кинжалом и положила все это на седельные сумки. Пнула ногой заваленный вещами умывальный столик и повернулась к своей госпоже.
— Мадам, я считаю, что мы не должны покидать эту комнату сегодня ночью, — сказала она и добавила с явной ноткой упрека в голосе: — Мы и так уже подверглись безумному и абсолютно ненужному риску, когда уселись ужинать в общем зале, где каждый мог нас увидеть.
Камилла отдала такое приказание, чтобы подавить собственный страх быть узнанной и, когда отвлеклась на удовлетворение Анри, поняла, что ей это удалось. Она забыла обо всем на свете. Ощущения этого красивого юноши — вот что занимало ее больше всего.
— Неужели ты думаешь, что старый развратник педераст, развлекающийся со своим парнишкой, находящимся у него на содержании, мог бы вызвать чье-то подозрение? — усмехнулась Камилла. — Да кто бы узнал меня, свою герцогиню, в этом любострастном учителишке?
Сильвия нахмурилась:
— Ну, об этом лучше судить вам, мадам.
— Послушай, Сильвия, — сказала Камилла, — сейчас я не та герцогиня, которую ты знаешь. Мы все пустились в бега. Что будет дальше, неизвестно. Даже если люди герцога не найдут меня, если я исчезну с его горизонта, герцог все равно может во всеуслышание объявить меня умершей, и это в лучшем случае.
— Да глупости все это, — совершенно непочтительно отмахнулась горничная, словно болтала с товаркой. — До сей поры нас никто не обнаружил, а если бы во дворце возникла паника, мы бы уже об этом услышали. — Опустившись на колени перед госпожой, она стянула с нее ботинки, а потом и чулки и подняла на нее взгляд. — Прошу меня извинить, мадам, я не могу предоставить вам услуги банщиц.
— Тебе не надо просить прощения за то, чем не можешь обеспечить меня, Сильвия, ведь я заранее знала, на какие лишения иду, когда решила бежать от своего мужа.
Сказав это, Камилла поднялась со стула, чтобы служанке было удобнее снять пояс с широкой мантии преподавателя, в которую она была облачена, после чего повернулась, и Сильвия стащила тяжелую ткань с ее плеч. Теперь на Камилле остались только простая рубашка из чистого льна и панталоны, которые были настолько мягкими, что могли поспорить с тем шелковым бельем, к которому она привыкла.
Если бы не бандаж из полосок плотной ткани, крепко-накрепко обхватывавший тело, чтобы скрыть грудь, Камилла чувствовала бы себя почти так же комфортно, как в собственном дворце.
— Сядьте, мадам, — сказала Сильвия, отложив снятую с нее одежду.
Камилла опустилась на стул. Сильвия зашла ей за спину, распустила заколотые волосы и, поставив перед собой заранее приготовленную баночку, пару секунд помассировала голову, после чего обмакнула пальцы в ароматичное масло и начала ритмично простукивать кожу госпожи в тех местах, где была прилеплена фальшивая борода, осторожно, миллиметр за миллиметром, чтобы отклеить ее от щек Камиллы.
Камилла прикрыла глаза, ей всегда нравилось, когда за ней ухаживали. Какая жалость, что сейчас здесь нет Каспара, вот он-то сумел доставить ей еще большее удовольствие.
Отклеив фальшивую бороду герцогини, Сильвия бережно отложила ее на узкий стол, чтобы завтра утром снова воспользоваться ею. Потом она низко наклонилась над лицом госпожи и начала вытирать ее лицо мягкой тряпочкой, смоченной в жидком креме.
Камилла ощутила на лице дыхание своей служанки.
— Мадам, — тихо произнесла Сильвия и вдруг умолкла, не закончив свою мысль.
— Ну, давай выкладывай, что ты там хочешь сказать.
Камилла отлично знала, что Сильвия не умела держать язык за зубами и всегда говорила все, о чем думала. Камилла позволяла ей эти вольности, когда хотела услышать правду, а не то, что шептали ей в уши льстивые придворные. А честность — это то, что она ценила превыше всего.
Сильвия сделала знак Камилле встать, та послушалась. Служанка расслабила застежки на темной мантии, спустила ее на талию госпожи и, обнажив затянутую в тесный корсет грудь, начала разматывать полосы ткани. Внимательно следя за движениями собственных рук и не поднимая глаз на герцогиню, она негромко пробормотала:
— Этот мальчик никогда не смог бы так замаскировать вас, как я.
Это замечание развеселило Камиллу.
— У тебя нет никаких причин ревновать меня, Сильвия.
— Он ниже вас, мадам, — скрипнула зубами служанка.
— Ниже, говоришь? — усмехнулась Камилла и плотоядно облизнула губы. — А что, неплохая идея.
Пропустив замечание герцогини мимо ушей, Сильвия размотала последний виток ткани, придающей ей плоский вид. Освободившись от сковывающих ее пут, Камилла с наслаждением вздохнула и потянулась руками, чтобы растереть затекшие груди, однако Сильвия мягко остановила ее:
— Подождите, мадам, я еще не закончила раздевать вас.
Камилла приподняла бровь. Сейчас было не очень уместно велеть горничной оставить ее в покое, чтобы самой завершить раздевание и немного расслабиться, да и не хотелось ей отсылать Сильвию, если честно.
— Когда разденешь меня, помассируй мне плечи, — произнесла Камилла, снова вздохнув, и с усталой улыбкой объяснила: — К сожалению, мои мышцы давно отвыкли от верховой езды, а мы сегодня проехали так много, что у меня болит каждая косточка.
— Да, мадам, конечно. Но от мыслей это вас не отвлечет.
— От мыслей? — удивилась Камилла. — Об этом я, кажется, ничего тебе не говорила. И вообще, при чем тут мои мысли?
— Не надо, мадам, я вижу вас насквозь. Вы обеспокоены, даже встревожены, и не без основания, как я полагаю. Там, внизу, мы сидели на всеобщем обозрении, к тому же были неплохо одеты и прибыли на нескольких ухоженных лошадях, а это уже подозрительно, согласитесь. На наше счастье, все время идет дождь — это нам на руку, следы и все такое, но все-таки мне кажется…
— Довольно! — осадила ее Камилла. — Я же сказала, что мне требуется твоя помощь.
Камилла понимала, что Сильвия отчасти права, но сейчас ей не хотелось выслушивать ее доводы, которые она и сама прекрасно понимала. Совершенно ни к чему снова и снова переживать тот ужас, через который она уже прошла. Слишком много жизненной энергии она вложила в преодоление страха и, кажется, все-таки его преодолела.