Всякая дорога имеет окончание, и даже в больших городах ее зачастую можно пройти быстрее, чем поначалу ожидается. Способность видеть, и, очевидно, не только внутри, но и снаружи, понемногу возвращалась к Наталье. Поэтому когда они поравнялись с ее домом, она уже уверенно указала на подъезд. И тут же смущенно улыбнулась.
— Извините, Вадим, что не могу пригласить вас домой.
— Да, от чашечки утреннего кофе я бы не отказался, — безнадежно махнул рукой молодой человек. — Как это говорят американцы, когда хотят расстаться с человеком навсегда: как-нибудь позавтракаем вместе, идет? А последнее слово в русской транскрипции явно звучит как «идиот». Со всеми вытекающими…
— Просто у нас такой бардак сейчас, откровенно говоря, — грустно улыбнулась женщина. — Предновогодние хлопоты, и вдобавок дочка слегла с ангиной. А тут и мне нужно собираться в больницу.
— А что еще? — тревожно спросил молодой человек, и это у него вырвалось столь громко и эмоционально, что Наталья засмеялась.
— Ничего нового, — все старые болячки. После этих приступов слепоты меня всегда кладут на пару недель в больницу, обследоваться. Да и профилактика, говорят. Хорошо хоть меня там смотрят хорошие знакомые. Впрочем, почему «кладут» — ложусь сама. Врачебное предписание у меня на этот счет строгое — не ранее чем через трое суток явиться с вещами и пижамой, так сказать.
— Вы — дисциплинированный пациент? — мягко сказал молодой человек.
Она пожала плечами.
— Наверное…. Да и все-таки дочь. Нужно думать о будущем. В том числе и ее.
— Понимаю, — кивнул Вадим. — А сколько дочке?
— Шесть уже. Седьмой пошел, — сказала Наталья таким тоном, точно речь шла о пожилой даме или, во всяком случае, хотя бы о женщине вполне средних по нынешним женским приоритетам лет.
— Да еще и ангина, — посочувствовал Вадим.
— В довершение всего, — кивнула Наталья. — Я — в больницу, значит, сидеть в Новый год моей Варьке с бабулей. Будут пить чай с малиновым вареньем и смотреть телевизор. Да еще слушать ее рассказы и комментарии нашей суровой российской действительности.
— Ну, телевизор — это они любят, — неуверенно возразил молодой человек. — Вон рекламы — все дети наизусть шпарят, как скороговорки. Хоть задом наперед! И мультики по всем каналам, только успевай переключать.
— Это все так, — согласилась Наталья и непроизвольно обернулась к подъезду. Молодой человек тут же мысленно обругал себя; дама явно уже замерзла, разговоры с ним разговаривая, да и вообще… И он зябко, по возможности незаметно, переступил с ноги на ногу, прислушиваясь и к словам дамы, и к собственным ощущениям.
— Бабуля у нас просто золото, и телевизор японский. Но сами посудите, каково девочке ее лет остаться на Новый год с бабушкой, одной? К тому же мы с нею собирались завтра идти на «Щелкунчика».
— Вот как? — улыбнулся молодой человек и сразу оживился. — А что, разве театры нынче не на зимних каникулах? Я что-то не видел постановок в репертуарном плане после двадцать шестого декабря.
— Так ведь елки, — засмеялась Наталья. — Помните старый анекдот про артиста? Я как-то слышала мельком, что в Америке в последние пару дней старого года во всех театрах на Бродвее идет только один спектакль — наш, русский «Щелкунчик». И все американцы идут, представляете? Всей семьею, с детьми, друзьями. Так и хочется добавить — с собаками…
— А что? Нужно будет подумать, — живо откликнулся Вадим. — Это я не о собаках! Честно говоря, не будь у вашей дочки простуды, мы бы с удовольствием взяли ее завтра с собой. На вашего «Щелкунчика».
— А вы что, тоже собираетесь в театр? — удивилась Наталья.
— До встречи с вами — отнюдь, — по-гусарски молодцевато приосанился молодой человек. — А вот теперь — подумаю. Пуркуа бы и не па, между прочим?
— Увы, моя Варька загремела серьезно, — покачала головой молодая женщина. — Шмыгает носом, обсопливилась вся. Горло красное, и температура самая мерзопакостная — тридцать семь и пять. А жаль — она у меня компанейская и незнакомых мужчин просто обожает!
Они посмеялись. И в это время у молодого человека родилась одна маленькая, но вполне перспективная мысль.
— Наталья! — самым доброжелательным тоном сказал он. — А велик ли у вас дома, так сказать, бардачок-с?
— Ну, не слишком, — замялась его спутница. — А что такое?
— Знаете что? Уж коли не судьба мне нынче откушать у вас полуденного кофия, не пригласили бы вы меня в гости вечерком? Так сказать, на предновогодний чай?
— Ого! — засмеялась Наталья. — А вы не привыкли отступать перед трудностями!
— Скажите еще — перескакиваю через ступеньки, — добавил молодой человек, внимательно глядя женщине прямо в глаза.
— Пожалуй, что и да, — согласилась та.
— А вы сильно-то не беспокойтесь, — лукаво и загадочно воскликнул Вадим. — Я все предусмотрел. Визит будет чисто официальным. И в качестве доказательства, дабы у вас исчезли всякие подозрения относительно мужского коварства, я с вашего позволения приду не один.
— Значит, не только в гости напрашиваетесь, но еще и компанию с собой ведете? А вы, часом, не воры и рецидивисты? — улыбнулась женщина. Но в уголках ее глаз молодой человек явственно различил веселые искорки обычного и милого дамского любопытства.
— Именно! — горячо подхватил Вадим, видя, как эти искорки понемногу теплеют и разгораются. — Воруем у жизни маленькие радости. Так что с нас — шоколадный торт и шампанское. Игристое. А конфеты — это мещанство.
— Положим, конфеты у меня как раз есть, — чуть растерянная таким кавалерийским напором ответила женщина. — А что, ваши друзья, они такие же, как вы?
— Какие? — не понял молодой человек.
— Ну, не знаю… Стремительные. Уверенные во всем. Неуемные…
— Именно, — торжественно воздел палец Вадим. — Только в отличие от меня, у них, как у Карлсона, есть еще одна очень важная и просто замечательная черта.
— Это какая же?
— Они же еще и талантливые! — Оба рассмеялись, а затем он важно посмотрел на часы и тут же засуетился и засобирался. — Значит, в шесть — с тортом, шампанским и идеями. Конфеты — ваши.
Молодой человек неуклюже раскланялся и, резко развернувшись, заторопился по мостовой. Крепкий ветер упрямо сдувал с нее снег, обнажая ледяной панцирь и узорную плитку. С минуту Наталья пристально смотрела вслед, после чего громко окликнула:
— Вадим! Да погодите же!
Тот остановился и встретил внимательный взгляд карих глаз, о которых он теперь не знал наверняка, видят ли они его облик или нечто внутри него. То, что приходит и остается, когда теряется многое другое, не суть важное и значительное.
— Да, Наталья, что случилось?
— Да ничего серьезного, Вадим, — услышал он в ответ. — Просто вы даже не спросили номера нашей квартиры!