— Вообще, я не был уверен. До этой минуты.
Глаза Рены сузились.
— Говори.
Тони вздохнул:
— Дэвид. Он это подозревал.
Рена отступила еще на шаг и схватила себя за волосы. Плечи ее опустились, лицо побелело, как если бы она заново пережила смерть мужа.
— Он знал о ребенке.
— Мне жаль, Рена.
Ее глаза увлажнились.
— Дэвид никогда не увидит своего ребенка.
— Нет. Но он хотел защитить его… и тебя. Я могу это сделать, Рена.
— Но я не хочу выходить за тебя, — повторила она мягко.
Тони услышал в ее голосе покорность судьбе.
— Я знаю.
Она впилась взглядом в его лицо:
— Как это будет выглядеть? Не успела я овдоветь, как вышла за лучшего друга моего мужа.
Тони уже давно придумал, как сберечь репутацию Рены.
— Никто не обязан об этом знать. Мы сохраним все в тайне.
— В тайне? — Она озадаченно посмотрела на него.
— На время, по крайней мере.
Рена закрыла глаза и задумалась. Она боролась с мыслью об этом браке, и вся полнота чувств отражалась на ее лице.
Тони решил сделать еще одну попытку:
— Виноградники нужно спасать немедленно. Но, что еще важнее, твоему ребенку необходим отец.
— Возможно, ты прав. — На глазах Рены появились слезы, в голосе — покорность. — Но ты мне не нужен, Тони. Ты никогда больше не будешь мне нужен.
Тони понял, что победа близка.
Рена осознавала всю бессмысленность сопротивления неизбежному. Она оказалась прижатой к стене. Бежать было некуда. С той минуты, как Тони предложил ей тайный брак, она вела сама с собой бесчисленные битвы, но найти другой выход из положения не могла. Ее долги были столь велики, что вряд ли кто-то рискнул бы ссудить ей еще денег.
Но можно ли стать женой Тони?
Можно ли позволить ему стать отцом ребенка Дэвида?
Это просто ужасно.
Рена вышла из дома. Солнце вставало над холмами, и его золотые лучи окрашивали долину в сказочные цвета. Это было ее любимое время суток. Когда Дэвид был жив, она часто вставала очень рано и шла работать в саду и размышлять о разных вещах. А Дэвид сидел на террасе, пил кофе и смотрел на нее. Они говорили и говорили о всяких мелочах, и его присутствие дарило ей тепло и покой.
С тех пор как его не стало, она не работала в своем саду. Но сегодня решила искать утешения, разрыхляя землю и окучивая лилии и розы. Ей нужно было это время, чтобы прийти к согласию с самой собой.
Рена надела садовые перчатки и принялась выдергивать сорняки. Она непрестанно думала о Дэвиде и его предсмертной просьбе. Он не оставил ей того, в чем она больше всего нуждалась, — времени пережить свое горе и придумать, как самой сохранить Пурпурные Поля. Вместо этого он скрывал от нее истинное положение дел. Не хотел сообщать ей дурные вести. Дэвид был человеком, на которого она всегда могла рассчитывать, но он не понял, какой жертвы потребовал от нее.
Она крепко уперлась ногами в землю, чтобы вытащить особенно упрямый сорняк. А эмоции давили ей на сердце. Сорняк начал сдаваться и выходить из почвы. Чувства, которые она долго сдерживала, вдруг вырвались на поверхность.
— Я так сердита на тебя, Дэвид, так сердита! — Она держала в руках только что с таким трудом вырванный сорняк и смотрела на корни, которые секунду назад крепко сидели в земле. — Ты ушел и оставил меня одну со всеми этими бедами.
И когда она подумала, что сейчас опять заплачет, ею вдруг овладела злость. Она искренне злилась на Дэвида, на себя, но больше всего — на Тони Карлино. И вдруг в первый раз после смерти Дэвида Рена почувствовала прилив сил. Она больше не хотела скрывать от себя свои чувства.
Дэвид подвел ее. Тони ее шантажировал. Но она не сдастся без боя, не выпустит из рук все, что ей дорого, просто из-за того, что судьба жестоко обошлась с ней. Она все еще имеет право голоса в этой жизни. И главная ее задача — позаботиться о своем еще не родившемся ребенке, обеспечить ему достойное будущее.
Рена сняла перчатки, выпрямилась, расправила плечи, и у нее вдруг родился план. Ей нужен совет хорошего, опытного юриста. Друг Дэвида, Марк Винтер, поможет ей.
И впервые за долгое время Рена почувствовала, что сама управляет своей жизнью. И это было приятное чувство.
Тони взглянул на часы. Он начинал терять терпение. Рена опаздывает на десять минут. Может быть, она в последнюю минуту решила отменить их встречу и не придет в «Кэб-Кафе»?
Сегодня утром он был так рад, услышав в телефонной трубке голос Рены. Она позвонила, когда он только собирался идти на работу. И сама твердо настаивала на встрече именно сегодня. Рена не просветила его относительно того, зачем хотела его видеть, но он решил, что с прошлой недели, когда он сделал ей предложение, она пришла к заключению, что не может отказаться. Тони не привык смотреть в зубы дареному коню. Он изменил свои планы так, чтобы суметь прийти сюда за пять минут до назначенного времени.
С этим кафе, куда молодые ребята любят заходить, чтобы поесть чизбургеры, у них обоих было связано множество воспоминаний, и он недоумевал, почему она назначила встречу именно здесь.
К нему подошла официантка. Он заказал кофе. Просто так, чтобы провести время. Решил, что будет ждать, пока не выпьет кофе, потом позвонит Рене.
Меньше чем через пять минут, как раз когда он доставал свой телефон, Рена вошла в кафе. Он встал, чтобы она сразу его увидела, помахал ей рукой. Она его проигнорировала.
Ни темные круги под грустными глазами, ни измученное выражение лица не могли умалить ее красоту. На ней был синий свитер, подчеркивавший глубину ее глаз. На плече висела сумочка, в руках была кожаная папка. Он подождал, пока она подойдет к столику и сядет, потом сел сам.
— Я уже хотел звонить тебе. Решил, что ты передумала.
Рена покачала головой:
— Извини, что заставила тебя ждать. У меня было дело сегодня утром. Оно немного затянулось.
— Какое дело? — спросил он, недоумевая, что могло заставить ее опоздать.
Она отвернулась к окну, минуту поколебалась, затем опять повернулась к нему:
— Я сегодня в первый раз была у врача. Насчет ребенка.
Тони откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нее:
— И что сказал врач? Все в порядке?
Рена не смогла сдержать внезапной вспышки радости:
— Да. Ребенок здоровый. Родится в октябре.
— Это хорошо, Рена.
Но эта новость напомнила, что ему предстоит взять на себя заботу и ответственность за чужого ребенка и для этого жениться на женщине, которая его не любит. Внезапное осознание этого было как удар в солнечное сплетение.