– Ой, вот только не надо устраивать мелодра… – А-А-А-А!
Я обхватила голову обеими руками. Мой череп словно пронзили тысячи раскаленных и в то же время ледяных игл.
Аббатству придется подождать.
Во рту появился вкус желчи. Чуждая часть меня превратила мой мозг в крематорий, из которого в каждую клеточку тела били струи огня.
Я почти ощущала, как обугливается, съеживается моя кожа. Я чувствовала запах своей сожженной плоти.
К счастью, к огромному своему облегчению, я потеряла сознание.
– Это была «Синсар Дабх», не так ли? – настойчиво поинтересовался Бэрронс в тот момент, когда я открыла глаза.
Я бы кивнула, но моя голова болела так сильно, что я решила не рисковать.
– Д-да, – прошептала я.
Осторожно подняв руку, я коснулась своего лица, ощупала губы, щеки, волосы. Судя по ощущениям, моя кожа не была покрыта ожогами, а волосы, хоть и не того цвета и не той длины, но все же были.
– Г-где мы? – Не похоже было, что за моей спиной сиденье автомобиля.
– Снова в магазине. На этот раз вы долго не приходили в себя, мисс Лейн. Я решил, что книга пребывает в опасной близости от вас и не движется, так что я попытался разыскать ее. – Он сделал паузу. – Но мне пришлось остановиться. Я не был уверен, что это вас не убьет.
– Что ты имеешь в виду?
Обморок – это такая ужасная штука. Весь мир вращается вокруг тебя, а ты о нем понятия не имеешь.
– Вы… агонизировали. Судороги были слишком интенсивными по мере приближения к книге.
Я вытаращилась на него.
– И что ты сделал? Взвалил меня на плечо и таскал по округе, как поисковую систему, пока я была без сознания?
– А что мне оставалось делать? В прошлый раз, когда вы засекли «Синсар Дабх» и книга заставила вас потерять сознание, вы пришли в себя, как только она удалилась от вас на достаточное расстояние. Было логично предположить, что если в этот раз вы не приходите в сознание, то книга не движется и, следовательно, мы почти у цели. Я считал, что ваша физическая реакция на книгу заметно усилится по мере приближения к ней, даже если вы так и не придете в сознание. Так и случилось, но мне пришлось уйти. Да на что вы вообще способны, если ощущаете ее, но не можете при этом остаться в сознании?
– Меня тоже интересует этот вопрос. Я не выбирала свои способности и точно так же не выбирала те глупые критерии, которым они соответствуют.
Я дрожала. Теперь, когда огонь во мне угас, я промерзла до костей и начала стучать зубами. В последний раз, когда я оказалась вблизи от этой книги, я чувствовала то же самое, она проморозила меня до самой глубины души своим чистым, без примесей, злом.
Бэрронс отступил к камину, зажег газ и вернулся с одеялом. Я завернулась в него и осторожно села.
– Расскажите мне, что вы при этом чувствуете, – приказным тоном сказал он.
Я подняла на него взгляд. Несмотря на заботу о камине, одеяле и прочем, Бэрронс оставался холоден, собран и мои потребности интересовали его исключительно с профессиональной точки зрения. Интересно, до какой интенсивности дошла моя «реакция», прежде чем он решил прекратить эксперимент. И как сложно ему было оказаться в такой близости от «Синсар Дабх» и, опасаясь, что дальнейший поиск может убить меня, – до того, как он найдет книгу, – решить не портить свой ОС-детектор и не лишаться преимущества в этой игре.
Если бы у Бэрронса была гарантия того, что я не умру до самого последнего момента, решил бы он пожертвовать мной ради того, чтобы заполучить книгу?
На этот счет у меня практически не было сомнений. Сегодня Бэрронс просто излучал жестокость. Я это чувствовала. Я не знала, зачем ему это нужно, и не сомневалась лишь в одном: Темная Книга была целью, к которой стремился Бэрронс. Он был одержим ею, а одержимый человек – опасный человек.
– Ты никогда раньше не приближался к ней так близко? – догадалась я.
– Я беспокоился не об этом, – напряженно сказал он.
Затем, внезапно развернувшись, Бэрронс ударил кулаком в стену – это был короткий, рассчитанный удар, контролируемый выход ярости. Кусочки штукатурки налипли на его кулак – на месте удара образовалась дыра – Бэрронс пробил штукатурку до самого кирпича. Он тяжело привалился к стене.
– Вы понятия не имеете, как долго я охочусь за этой проклятой штукой.
Я очень осторожно пошевелилась.
– Почему бы тебе не сказать мне об этом?
Интересно, а что бы он мог сказать? Десять лет? Десять тысяч?
Его грубый смех был похож на звук, который могли бы издать цепи, скользящие по кости.
– Итак, мисс Лейн, – спросил он, – что происходит с вами, когда вы приближаетесь к книге?
Я покачала головой и сразу же об этом пожалела. Меня тошнило от уверток Бэрронса, но моя голова была целиком и полностью заполнена болью, места для мыслей в ней не осталось. Глаза дико кололо изнутри. Я закрыла их. Настанет день, когда я, так или иначе, получу ответы на все вопросы. А сейчас я отвечу на его вопрос, в надежде что Бэрронс сможет пролить свет на мою абсолютную неспособность приблизиться к книге, найти которую меня просила перед смертью Алина.
– Меня внезапно ударило, и с такой силой, что я не могла ни о чем думать. Я знаю лишь, что прекрасно себя чувствовала до определенного момента, а в следующую секунду на меня обрушилась такая невыносимая боль, что я готова была на все, лишь бы от нее избавиться. Если бы я пробыла в сознании на несколько секунд дольше, я бы умоляла тебя добить меня, Бэрронс. – Я открыла глаза. – Но все гораздо сложнее. То, что я чувствовала тогда, было полной противоположностью тому, чем я являюсь. Мы с книгой словно точка и антиточка, мы отрицаем друг друга. Мы не можем существовать в одном и том же месте. Будто два одинаковых магнитных полюса, которые отталкиваются при сближении. Вот только она отталкивает меня с такой силой, что я почти разрываюсь на части.
– Полярные противоположности, – пробормотал Бэрронс. – Забавно.
– Что забавно?
– Если уменьшить разницу между вами, будет ли отторжение столь же сильным?
– Я не знаю ни одного способа, с помощью которого ты смог бы уменьшить силу книги, Бэрронс, и я не вижу возможности самой стать сильнее.
Он молча ждал, когда до меня дойдет сказанное. Я сердито нахмурилась.
– Ты имеешь в виду уменьшить разницу во мне? Сделать меня немного злее, чтобы книга позволила мне приблизиться? Ну и к чему хорошему это приведет? Если я стану злой и получу злую книгу, то я же начну творить с ее помощью отвратительные вещи! Мы выиграем битву, но проиграем войну.
– Возможно, мисс Лейн, у нас с вами просто разные войны.
Если он считал, что лучший выход – это стать злобной тварью, то без проблем, он прав – войны у нас разные.