Я сбежала со ступенек, стряхнула с Носорога небольшую горку мусора и склонилась над ним.
– Кто это сделал? – требовательно спросила я.
Никаких больше убийств из милосердия. На этот раз мне необходима информация.
Он открыл рот, но смог издать лишь хныкающий звук. Я отвернулась. У Носорога не было ни пальцев, ни рук, ни языка. Кто бы ни оставил искалеченную часть монстра корчиться в вечной агонии, он позаботился о том, чтобы Носорог не смог ни говорить, ни изъясняться каким-либо другим образом.
Я вынула копье из кобуры, которую сегодня поддела под куртку, и прикончила Фейри. Носорог умер со вздохом облегчения, который ожег меня холодом.
Когда я, полыхая бессильным гневом, вернулась к крыльцу, Дэни таращилась на меня широко распахнутыми глазами.
– У тебя копье! – благоговейно протянула она. – А какая классная кобура! Она такая компактная, я смогу носить ее с собой повсюду, куда угодно! Я смогу убивать Фейри семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки! Ты владеешь суперскоростью? – требовательно осведомилась она. – Если нет, то это копье должно быть у меня. – И Дэни протянула руку.
Я спрятала копье за спину.
– Детка, если ты попытаешься дотронуться до копья, я с тобой сотворю такое, с чем не справится даже твое воображение.
Я почти не соображала, что несу, но твердо знала одно: если кто-то попробует забрать у меня копье, ему придется встретиться с той дикой Мак, которая живет у меня внутри. Она ненавидит розовый цвет, вовсе не против того, чтобы обглоданный Носорог корчился в агонии до скончания веков, и может сотворить с соперницей то, о чем мы обе потом пожалеем. Ну, по крайней мере, я пожалею. «Моя» часть сознания сейчас мучилась вопросами. Попытается ли Дэни отобрать копье, воспользовавшись своей суперскоростью? Смогу ли я задействовать что-то из арсенала той странной части моего мозга, которая ответственна за силы ши-видящей, чтобы помешать ей?
– Я не ребенок. И когда вы, гребаные взрослые, это усвоите? – Дэни фыркнула, отворачиваясь.
– Когда ты перестанешь вести себя по-детски. Почему ты пришла сюда?
– Потому что у тебя проблемы, – бросила она через плечо. – Ровена хочет тебя видеть.
Вышивка «ПСИ» на униформе Дэни оказалась не буквой греческого алфавита, а всего лишь аббревиатурой «Почтовой службы инкорпорейтед». Дэни работала там курьером, чем и объяснялись ее униформа и велосипед.
В два часа пополудни, во вторник, я снова достала табличку «Закрыто», вывесила ее в окне и закрыла дверь магазина.
– А разве ты не должна быть сейчас в школе, Дэни?
– Я на домашнем обучении. Как и большинство из нас.
– А как твоя мама относится к тому, что ты бегаешь по округе и убиваешь Фейри?
Я не могла представить себе, чтобы мать любого подростка спокойно воспринимала такое положение вещей. Но думаю, что если ты родила солдата и началась война, у тебя нет особого выбора.
– Моя мама умерла, – равнодушно ответила Дэни. – Погибла шесть лет назад.
Я не сказала, что мне жаль. Я не произнесла ни одной из тех стандартных фраз, которыми мы привыкли утешать людей в их горе. Слова не помогают, они скорее раздражают. Я решила выразить соболезнование на доступном ей уровне.
– Говно случается, правда? – от души поинтересовалась я.
Дэни метнула в меня удивленный взгляд и, кажется, стала не такой отрешенной.
– Ага, случается. Ненавижу эту фигню!
– Что произошло?
Она стиснула свои розовые губки:
– Один из них добрался до нее. Однажды я выясню, кто это был, и убью засранца.
Сестры по несчастью. Я прикоснулась к ее плечу и улыбнулась. Дэни выглядела удивленной, словно была не готова к такому проявлению симпатии. Шесть лет назад – Дэни тогда было около восьми.
– Я не знала, что они так долго ошиваются поблизости, – сказала я, подразумевая Невидимых. – Я думала, что они лишь недавно освободились.
Она покачала головой.
– Ее убил не один из Невидимых.
– Но я думала, что другие… – я осторожно подбирала слова, помня о ветре, – не убивают нас из-за… ну, ты знаешь.
– Договора? Херня собачья. Они никогда не прекращали убивать нас. Ну, может, некоторые и прекратили, но остальные-то нет.
Остаток пути мы преодолели в молчании. Дэни вела велосипед рядом с собой. Ей явно не нравилось разговаривать на улице. Мы пересекли Темпл Бар Дистрикт, затем реку Лиффи.
Курьерское подразделение «ПСИ» находилось в выкрашенном в тот же оттенок зеленого, что и брюки Дэни, трехэтажном здании, отделанном красным деревом, с высокими аркообразными окнами. Знак над входом украшала та же эмблема, что красовалась на блузке Дэни. Зеленый трилистник казался деформированным, непропорциональным. Что-то в этом знаке манило меня. Если бы я в одиночку оказалась на этой улице и заметила его, я бы без промедления вошла в здание, повинуясь странному внутреннему импульсу.
– Он заколдован, – объяснила Дэни, глядя, как я изучаю знак на вывеске. – Он привлекает таких, как мы. Точно так же работает штамп на бумаге. Этот знак долгое время собирал нас.
– А ты не думаешь, что сейчас сообщила мне вещи, которые Ровена не хотела бы мне говорить?
Где находится предел лояльности Дэни? Разве она не воспитанница Ровены?
Дэни около минуты размышляла над моим вопросом, а мне внезапно стал более понятен ее характер. Она, как и я, никому не доверяла. По крайней мере – не полностью. Интересно, почему?
– Заходи с черного хода. – Она тряхнула рыжими кудряшками и вскочила на велосипед. – Я опаздываю с доставкой. Еще увидимся, Мак.
Позади дома оказалось несколько дюжин бело-зеленых велосипедов, четыре мотоцикла и десять почтовых грузовичков, на каждом из которых красовался все тот же несимметричный трилистник. Если «ПСИ» была просто прикрытием, то это прикрытие приносило неплохой доход.
Я поднялась по ступенькам к черному ходу и постучала. Мне открыла женщина лет сорока, в очках без оправы, с сияющей копной каштановых волос. Женщина молча впустила меня внутрь, проводила по двум лестничным пролетам, затем – по длинному коридору к дальней комнате, после чего я осталась одна. Чутье ши-видящей послало мне сигнал. За дверью был либо Фейри, либо один из их Объектов Силы – но я сомневалась, что здесь может оказаться Фейри. Наверняка Ровена держала меч, упомянутый Дэни, в непосредственной близости от себя. Да и другие реликвии тоже.
Я толкнула дверь и вошла в изящно оформленную студию с полированным паркетным полом, стенами, обшитыми деревянными панелями, и огромным камином. Солнечный свет лился сквозь высокие окна, обрамленные бархатными портьерами. Лампы, стоящие на полу и столиках, освещали каждый угол и каждую щель. Думаю, я нашла общую для всех ши-видящих отличительную черту – мы включаем все лампы, до которых можем дотянуться. Мы ненавидим темноту.