– Ты провидец? – внимательно глянул прямо ему в глаза Рагнар, и смущенному духу на мгновение показалось, что этот странный, измучивший самого себя, человек его не только может Слышать, но и даже Видит, что не под силу покуда ни одному смертному, если только призрачная сущность сама этого не захочет.
– Нет, – ответствовал дух. – Нельзя провидеть сквозь время, пронзая его внутренним взглядом, так же, как человек не может резать ножом воду – она легко ускользнет от него, просто расступившись, а он в гордыне своей подумает, что достиг дна, увидел его, да еще и сумел понять! Это просто глупо.
– Возможно, – пробормотал Рагнар. – О чем же ты хотел испросить моего совета?
– Видишь ли, волшебник, – в голосе духа промелькнули неуверенные нотки, – я потому собственно и явился сюда… Наш с Яном дом сгорел, и я остался без крова. Как ты думаешь, не стал бы он возражать, если бы я… словом, если бы я поселился тут навсегда?
– Ты ведь уже спрашивал? – усмехнулся Рагнар. – Хочешь знать наверняка? Думаю, нет, Напротив, это соседство было бы для него очень радостным и… полезным.
– Вот-вот, и я так считаю, – с жаром, совсем не свойственным сущностям, которые, в общем-то, чужды страстям, подхватил дух. – Именно, что я мог бы оказаться для него полезным. Конечно, вместе с тобой… – поспешно добавил он, опомнившись.
– Боюсь, что тебе придется справляться без меня, – покачал головой Рагнар и обернулся к окну. – Думаю, этот дождь все равно уже не кончится до утра.
Кто-то легкий, ночной, тихонечко коснулся ее души.
«Пора», – подумала Рута. А, может, это просто кто-то прошептал ее сердцу заветное слово, кто-то невидимый и легкий, катающийся на лунных лучиках и просыпающий на землю из дыр в карманах звездную пыль?
Она набросила на плечи так и не просохший плащ, вышла из комнаты и тихо притворила дверь. Хозяин корчмы звучно храпел за столом – из-за вчерашней ночной попойки постояльцев из Новограда ему пришлось прибираться глубоко заполночь. Видать, и сам хозяин хватил лишку: он уронил голову в пивную лужицу, а плечи его были прикрыты уже порядком свесившейся лошадиной попоной, изрядно пропахшей конским потом. Рута улыбнулась, осторожно сняла с трактирщика конскую одежду и укрыла его теплым шерстяным одеялом, целый тюк которых лежал в углу. После чего она на цыпочках прошла через зал, стараясь не стучать сапожками, с усилием отодвинула тяжелый засов и вышла из дома в ночь.
Влажные ветки черемухи встретили ее целым градом холодных мелких капель. Над деревьями шел дождь, дул сильный влажный ветер, про который говорят – «тот, что прилетает из самого сердца моря». Руте вспомнилось, как они бродили с Яном, провожая друг друга, в приморском городе Юре, где до сих пор, наверное, родители оплакивают ее, если, конечно, кто-то еще не принес им весточку от дочери, как обещал господин Рагнар. «Все будет хорошо», – улыбнулась самой себе Рута, нахлобучила от дождя капюшон и с легким сердцем сбежала с крыльца.
Припоздавший путник посторонился у дверей, пропуская ее. Это был кряжистый бородач в перемазанной глиной зеленой куртке, которая показалась Руте странно знакомой. Однако самого обладателя бороды и такой же мокрой, спутанной дождем рыжей шевелюры она видела впервые, поэтому только вежливо кивнула путнику. Тот в ответ почтительно наклонил голову.
– Виданное ли дело, чтобы молодая госпожа середь ночи, одна, да еще в такую мерзкую погоду, в город бегала? – добродушно пробасил бородач, который был изрядно простужен. – Уж лучше переждали бы до утра, сударыня, нежели путешествовать на ночь-то глядя!
– Спасибо, но я уже просто не могу ждать, – смущенно улыбнулась девушка. – Со мной больше ничего не случится, я знаю.
– Ишь ты, – усмехнулся бородач и хотел что-то спросить, но тут в его котомке за плечами, в которой лежало явно нечто большое и круглое, что-то сильно завозилось и, как почудилось Руте, протестующе заворчало. Бородач тут же обернулся и увесисто припечатал мешок крепкой ладонью. Оттуда тут же раздалось испуганное ойканье, но Рута его уже не услышала – она весело и быстро шагала по улице, и на душе у нее, несмотря на ночную темень, было светло как никогда.
Бородач озадаченно почесал затылок, покачал головой и проворчал что-то насчет нынешних нравов у молодых девиц. Затем он покрепче подхватил свой мешок, в два шага легко поднялся на крыльцо постоялого двора и решительно потянул дверную ручку.
Улицы были мокрые и блестящие, все в темных облачках луж. Дождь шел всю ночь, не переставая, и ветки деревьев, черные и кривые, обычно еще спящие в эту пору, набухли влагой и посверкивали в тусклом свете редких фонарей. «Странно», – вновь подумалось Руте, – «вроде бы зима, а как будто весна близко! Такой теплый и влажный ветер – такие дуют только к весне. И деревья будто ожили. Наверное, им снятся почки… И листья… Чудно!»
Так странно, думала Рута, осторожно шагая по мощеной булыжником улице, обходя, а кое-где – и перепрыгивая лужи темной воды, на ходу срывая старые метелочки перезимовавших семян с веток, которые росли так низко в этом городе, где она никогда прежде не бывала. Вот я иду себе наугад по незнакомому городу и ни капельки не боюсь ни лихих людей, ни непогоды, ни прошлого, ни будущего, совсем ничего не боюсь. Не боюсь даже, что в этом городе может и не оказаться башни с часами, за которой и стоит тот деревянный дом, где сейчас Ян. Ой, нет, о чем это я? Глупости какие-то в голову лезут… Интересно, что он сейчас делает, подумала Рута и тут же высмеяла саму себя – что же еще делают люди ночью? Конечно же, спит. Тем более после того, что ему пришлось вынести, он должен, он просто обязан спать без задних ног и оглушительно храпеть при этом на весь дом. Интересно, а он вообще-то храпит во сне, подумала она и почувствовала, что непроизвольно улыбается, хотя только что и угодила ногой в глубокую лужу. Ничего, шепнула себе Рута – громко выговорить Такое она бы не рискнула даже про себя, – скоро я это узнаю сама. И все-таки тут же покраснела, зарделась и, чтобы скрыть смущение, одна, в пустом ночном городе, пронизанном дождем и запахами идущей где-то далеко-далеко весны, Рута что было сил тряхнула нависшую над головой ветку молодого клена и откинула капюшон.
Вода пахла небом, дождем и еще чуть-чуть – молодой клейкой листвой, запахи которой мы так быстро забываем летом, с печалью вспоминаем осенью, и о которой затаенно мечтаем зимой. Рута решительно вытерла ладонью лицо, постояла несколько мгновений, остужая голову и сердце, затем натянула капюшон и решительно зашагала дальше. Она совсем не беспокоилась, что господин Рагнар хватится ее поутру на постоялом дворе, когда придет за ней. Рута почему-то была уверена: он поймет. Такие, как он, все понимают без слов, просто – сердцем. Ей даже показалось, что они чем-то похожи друг на друга – ее милый, искренний и стеснительный Коростель и суровый, задумчивый и невероятно добрый, пусть при ней и не особо подает виду, Рагнар. Надо будет подумать над этим, сказала себе Рута, обязательно подумать, но только не сейчас. Где-то за этими деревьями и должна начинаться старая Крепость, а там, как говорил по дороге в Аукмер господин Рагнар, рукой подать до башни с часами. За этой башней – дом, в котором сейчас спит Ян, а значит – надо поспешить, потому что она, Рута, уже просто не может быть без него.