Большего он сказать не успел. Поскольку Кира, явно удовлетворенная словами своего партнера, но отнюдь не его действиями, вновь пришпорила его, сжав коленями бедра сталкера.
«Кажется, у наездников это называется „взять в шенкеля“», — через гудящую голову Штурмана прошмыгнула непрошеная мысль. И тут же вылетела оттуда пулей под напором всесокрушающей Кириной страсти.
«Еще хотелось бы знать, а нужно ли предохраняться во время секса с полуроботами? Мало ли что… Еще дадим начало новой расе белых русских терминаторов».
…Единственным, но весьма существенным неудобством в этом горячем межвидовом сексе было то, что из живота Киры время от времени доносились какие-то нечеловекоразмерные звуки. То ли жужжание сервоприводов, то ли деловитый цокот шестеренок..
Первый раз это случилось в самый пик наивысшего наслаждения женщины-сталтеха, так что Юл в тот миг от ужаса подскочил, словно ужаленный. Точнее, безуспешно попытался это проделать.
Увы, изысканная любовная позиция — «прекрасная амазонка верхом на учтивом незнакомце» — не позволила ему пошевелить ни одним членом, включая доминирующий в этом логическом ряду.
Штурман же никак не мог найти себе успокоения. Поскольку не мог избавиться от неприятного ожидания, что из чрева Киры в любой момент вдруг выскочит какой-нибудь блуждающий подшипник или обнаглевшая пружина — должен же быть источник у этих акустических вибраций! И надо оторвать лживые языки тем экспертам, что со знанием дела берутся рассуждать, будто наилучшая де и почетнейшая смерть для всякого уважающего себя мужчины — в постели с прекрасной женщиной…
Конечно, Кира и сама уже догадывалась о том, что творится в мозгах у ее возлюбленного, поэтому как могла пыталась его всячески успокоить. Однако психотерапевт из женщины-сталтеха был так себе.
— Милый, тебя действительно так беспокоит… это движение внутри?
Она не нашла подходящего слова и, замявшись, в смущении отвернулась.
Очень вовремя, кстати. Вместо приличествующей всякой порядочной женщине краски смущения щеки Киры вдруг стали смертельно бледными с подозрительной зеленцой — видимо, и на ее скоргах неблаготворно сказывалась близость болот.
— Это терпимо? — с надеждой спросила Кира, подобравшая наконец подходящие слова.
— Нормально, — собрав в кулак все свое самообладание, ответил Штурман. — Знаешь, такое иногда бывает даже и у настоя… мнэ-э… В общем, у самых обычных женщин, которые при этом нисколько не обладают твоими ослепительными достоинствами — умом, красотой, темпераментом…
Вовремя пущенная в оборот порция грубой лести — верный ключ к Кириному сердцу. Поэтому между сталкером и женщиной-сталтехом быстро восстановилось нежное взаимопонимание.
Когда судороги экстаза остались позади, они наконец приступили к тому, ради чего Штурман и пошел на этот чудовищный аттракцион, — к переговорам.
И разве кто-нибудь станет спорить с тем, что наиболее удачные сделки заключаются среди мягких подушек и шелковых простыней?
Да, сталтех Кира растаяла. Хотя, к счастью, не физически…
Не сразу и не вдруг, но она все же пообещала снять столь мастерски наведенные ею мороки с каждого из спутников Юла.
После этого радостного известия ликующий сталкер поднажал, сам не ожидая от себя такого любовного пыла. И плодом нового акта страстной любви стало обещание Киры подсказать Штурману алгоритм возвращения домой для всей его разнесчастной группы.
Так Юл впервые услышал о Слепом Тарасе.
…Согласно инструкциям Киры, лаконичности и однозначности которых мог бы позавидовать даже сам Наполеон, Штурману предстояла весьма непростая миссия. Чтобы суметь найти способ беспрепятственно перемещаться через гиперпространство в нужных направлениях, по словам женщины-сталтеха, он должен был в самом скором времени встретиться с таинственной энергосущностью, которой ведомо о Пятизонье абсолютно все. А именно: его прошлое, его настоящее и даже… грядущее!
Сущность звалась Слепой Тарас. По крайней мере, так величала ее Кира.
— Если Слепой Тарас не сумеет помочь, тебе здесь уже никто не поможет. По крайней мере пока не утихнет этот ваш гипершторм.
Итак, Слепой Тарас.
Как понял Штурман, таинственный Слепой Тарас представлял собой нечто вроде информационной антропоморфной копии какого-то неизмеримо более могучего существа, нежели банальный гомо сапиенс.
Глаза эдакому монстру были ни к чему — он видел все, что пожелает, всей поверхностью своего тела. А равно слышал, осязал, обонял и воспринимал электромагнитное излучение чужого мозга.
Озадачило Штурмана совсем другое.
Несмотря на красочное описание могущества и невероятной ментальной силы пресловутого Слепого Тараса, Кира, судя по всему, не слишком-то жаловала этого энергомонстра и супероракула. Юлу порой казалось, что его новоиспеченная любовница рассказывает ему сейчас не о всезнающем разуме Пятизонья, а о своей двоюродной тетке из Мелитополя, всемирно известной своим сварливым нравом.
В этих настроениях Киры явно таилась какая-то закавыка. Но разыскания по теме этой закавыки Штурман предпочел отложить до лучших времен.
Сейчас нужно было срочно освобождать боевых товарищей, снимать фантомы и, в конце концов, приводить очумевших соратников в чувство! Отливать водой, осенять крестом, да что угодно, лишь бы был эффект! И конечно, кормить их, а также поить чаем с водкой…
Однако же с расколдовыванием Кира пока вовсе не спешила. Не говоря уже о чае и водке.
— Судя по твоим словам, через порталы сейчас идти опасно, — деловито прикидывала она, откинувшись на спине и с удовольствием дыша Юлу в кудрявую подмышку. У сталтехинь явно иные предпочтения, нежели у обычных женщин, судя по тому, как хищно раздувались при этом Кирины ноздри и какими плотоядными взглядами она вновь принялась награждать Штурмана.
— И, кстати, чтобы Слепой Тарас снизошел до твоих вопросов, тебе придется кое-что для него исполнить, — добавила Кира.
— Надеюсь, о постели речь в этот раз не зайдет, — с горькой иронией заметил Штурман.
То, что поведала ему затем Кира, не слишком-то удивило бывалого сталкера. За свою жизнь Штурман имел возможность убедиться: настоящее добро всегда предпочитает иметь крепкие кулаки и при этом редко что-либо делает бесплатно.
Слепой Тарас обитал где-то в Узле, и добиться его благосклонности, считала Кира, можно было только при помощи особого жертвоприношения.
Штурман должен был убить крайне опасного червеобразного механоида, который принадлежит заклятому врагу Слепого Тараса — некоему Свирепому Маку.
Слепой Тарас, рассказывала Кира, даром что слепой, когда-то здорово насолил этому Маку. Тот ответил сторицей, и в результате между двумя могущественными гуманистами Пятизонья уже много лет тлело пламя непримиримой войны.
— Ты знаешь, что такое пиросома? — спросила Кира у Штурмана.