— А как же гипершторм?
— Гипершторм — сущая мелочь по сравнению с тем, что было бы, выйди Большой Генератор на стопроцентную мощность. А техники Тройки, накопив бесценный опыт, вслед за ним построили бы Генератор Последних Дней.
И она с победоносным видом уставилась на Юла. Мол, я умна. Да, я умна!
— Тебе бы диссертации писать, милая, — расчувствовавшись, заявил Юл, после чего отвернулся к стене и… захрапел.
…Вход в логово Огнетела обнаружился на склоне высокого холма, за которым уныло рыжело чахлое сосновое редколесье.
Охряные пятна пентаоксида ванадия и желтые, химически зеленые, пурпурные — окислов других редких цветных металлов, указывали на то, что червячок тут водится дельный, непоседливый и забирается он в земные недра о-о-о-о-чень глубоко.
Штурман сразу наметил себе кратчайшие пути возможного безоговорочного и непритворного отступления, то есть — бегства.
Хотя прекрасно понимал: лучше бы ему отступать только в целях заманивания врага на ракетную базу. На кону стояла судьба его товарищей. А наградой обещала стать встреча со знаменитым прорицателем, Слепым Тарасом, который-то и даст ответы на больные вопросы, что накопились у Штурмана за эти дни.
А именно: как вернуться домой?
Укротить гипершторм в тоннелях? И как этого добиться?
Или есть какие-то методы обмануть неэвклидово ненастье?
По хорошим делам, конечно, Штурману еще следовало бы интересоваться местоположением Перси Красавчика. Но история со скотской метаморфозой, которой подверглись его товарищи, заметно охладила пыл Штурмана. Слишком большой опасности подвергались его люди, следуя за Юлом по охваченным навигационной свистопляской порталам.
В конце концов, это была его личная месть, месть сталкера Юла Клевцова, подонку, убившему его друга. А остальные, получается, страдают безвинно.
Здесь, возле логова червя-механоида, за минуту до появления монстра, Юл окончательно решил освободить товарищей от их обязательств помогать ему.
…Две добрых плазменных гранаты сделали свое дело.
Огнетел выполз из логова, объятый густыми клубами дыма, и яростно взревел на низкой, утробной ноте. Однако Штурман не мог поначалу и предположить, насколько в действительности огромен этот монстр таинственного Свирепого Мака.
Двадцатиметровое тело механоида величественно выплыло из зияющей дыры, вполне сравнимой по своему диаметру с тоннелем метрополитена.
— Черт возьми… — прошептал Юл. — Вот это махина, клянусь святым Тетеревом!
Спешно отступив под прикрытие ближайшего сосняка и укрывшись в овражке, Юл со смесью страха и изумления разглядывал громадину Огнетела, сшитого из полупрозрачных ромбовидных лоскутов. Поскольку, как помнил Штурман со слов Киры, перед ним не моноорганизм, а колония, то эти лоскуты, видимо, были теми самыми единичными механоидами-синтетами.
Друг с другом они соединялись толстыми кожистыми стяжками. И выглядели уже насмерть сросшимися. То есть возникали некоторые вопросы насчет того, права ли Кира? Может ли на самом деле этот монстр в случае смертельной опасности разобраться на отдельные суборганизмы?
Потому как, если не может, то план с подрывом ракетной базы представлялся избыточным. Проверять, впрочем, было боязно.
Ротового отверстия в передней части туловища Штурман у своего противника не заметил.
Вероятно, как это принято у настоящих морских пиросом, питание — а точнее сказать, загрузка материала в механоида-червя — осуществлялось не через единый ротовой орган, а через множество маленьких ртов, составляющих колонию организмов. Но сейчас, надо полагать, рты эти были закрыты.
Сквозь полупрозрачные покровы просматривались нейроканалы управления и координации, образующие сетку без ярко выраженной иерархии.
«О-хо-хо, — покряхтел Штурман. — А как с энергией? Что же это, у Огнетела и центрального „Сердца зверя“ нет, что ли?»
Штурман поигрался режимами своих имплантатов.
«Если так? Ничего не видно…»
«А этак? И этак ни черта не видать…»
«А вот так? Ага! Есть».
Все-таки центральное «Сердце зверя» имелось. Оно находилось в нижней части брюшины и, судя по архитектуре силовой разводки, питало в первую очередь какую-то непрозрачную темную зону, расположенную ближе к хвосту исполина.
Что там находится, видно не было.
Оставалось лишь предположить, что те самые горнодобывающие агрегаты, при помощи которых Огнетел добывает цветные металлы.
Новые и новые массивы информации об исполинском черве-механоиде продолжали поступать от имплантатов в мозг сталкера, когда Огнетел ударил из двух бортовых лазеров в сосны, прямо над головой Юла.
«Запеленговал имплантаты, скотина».
Штурман никогда прежде не питал особенной неприязни ни к паукам, ни к червям, которых его обожаемая Пенни искренне считала самыми отвратительными созданиями на Земле, достойными исключительно немедленной смерти.
Но Огнетел был существом, порожденным осатаневшим техносом Пятизонья. И походил он больше не на червя, а на голубой турбопоезд с прозрачными стенами — такие когда-то выпускал завод в Мытищах — которому вдруг взбрело в кабину свиваться в кольца.
Эти кольца и вызвали неожиданно у Штурмана прилив неподдельного отвращения, плавно переходящего в ненависть.
Когда Огнетел взметнул вверх первое кольцо из своих самых тонких сегментов, расположенных в хвостовом отсеке, Юл был уже готов к атаке. Хвост механоида с низким гудением распрямился, словно высвобожденная пружина, и тяжело хлестнул, точно угодив в дерево, за которым притаился сталкер.
Удар был явно еще вполсилы, но с легкостью переломил сосновый ствол над головой Штурмана. Сталкер отскочил подальше и снова залег, осыпаемый градом ветвей, трухи и прошлогодней сосновой хвои.
Хвост выглядел наиболее уязвимой частью туловища Огнетела. Хотя бы потому, что его кончик можно было попробовать отрубить парой-тройкой метких выстрелов. Из чисто научного любопытства, чтобы узнать, как отреагирует колония на утрату нескольких концевых организмов.
Не откладывая в долгий ящик, Штурман тут же выпалил из армгана, целясь поближе к кончику хвоста.
Однако Огнетел вновь свил кольца, и луч ушел через одну из петель его туловища «в молоко».
Тогда Штурман, пока перезаряжался армган, выстрелил из плазмомета.
Навскидку, не надеясь, что попадет.
Однако плазма достигла цели и уничтожила как минимум один внешний организм.
В коже Огнетела теперь зияла рваная дыра, и он быстро выбросил из боков несколько полуметровых оптических отростков, чтобы оглядеть себя и визуально оценить масштаб разрушений.
Одновременно с этим по всему телу механоида прошел импульс сокращений, и зверь-синтет яростно взревел.