Подумав о славном послужном списке своего друга, Саймон едва заметно улыбнулся. «Блудный Сын» был единственным линкором, уцелевшим из состава 7-го дивизиона Прародины-Земли, — доблестным «последним из могикан». Главное командование не раздает направо и налево «Бронзовые созвездия», а на башне «Блудного Сына» сверкали три таких награды, но даже их затмевало «Золотое созвездие», появившееся рядом с ними после Этены.
Саймону вспомнились уличные бои с яваками в сказочно прекрасных городах, превращавшихся под раскаты взрывов в груды дымящихся развалин.
Часть мирных жителей удалось эвакуировать, но пятнадцать с лишним миллионов погибло, пока «Блудный Сын» сражался. Уцелел он один из семи сухопутных линкоров, входивших в его боевую группу. Другие навсегда остались в развалинах дивных городов Этены…
Сейчас, глядя на проплывавшие на экране пленительные луга Джефферсона, Саймон Хрустинов надеялся на то, что они с «Блудным Сыном» и вся эта цветущая планета переживут кровавую бойню, которой предстояло здесь разыграться.
Вместе с «Блудным Сыном» они только что покинули борт орбитального челнока. Увидев их, местные жители выскакивали из автомобилей и радостно размахивали руками. Наблюдая за ними, Саймон невольно задумался над тем, сколько из них вскоре его возненавидит…
II
Саймон меня тревожит.
После событий на Этене мой командир молчит как рыба. Наверное, это из-за меня. Ведь именно мои пушки превратили в пепел города Этены и — вместе с ними — мечты Саймона. Теперь у него нет никого, кроме меня, а я не знаю, чем ему помочь.
Он прозвал меня «Блудным Сыном». При других обстоятельствах это имя, наверняка подсказанное ему сокращением моего нового официального наименования, можно было бы счесть забавным. Однако я понимаю, что под «блудным сыном» Саймон имеет в виду в первую очередь самого себя. Я не человек и не могу заменить ему потерянную возлюбленную. Я лишь могу защищать моего командира и стараться — в меру своих ограниченных способностей — понять его.
Перед нами последний мир, который мы будем защищать вместе. Мне никогда больше не подниматься на борт огромного орбитального челнока, только что покинувшего поверхность планеты, описанную нам во время инструктажа как «райский, почти не тронутый уголок».
Мои датчики не замечают вокруг ничего особенно «райского». Но ведь я — сухопутный линкор, и меня привлекает совсем не то, что нравится людям.
Например, меня умиляет местность, которую легко оборонять. Мне нравятся места, где есть свобода маневра, позволяющая настичь противника и уничтожить его огнем моих орудий… Впрочем, я сражаюсь уже сто с лишним лет и достаточно хорошо понимаю, почему людям полюбился Джефферсон.
Хотя по небу сейчас и несутся рваные грозовые облака, раскинувшийся перед нами пейзаж должен ласкать человеческий взор, а сама планета кажется изобильной и плодородной. В пятидесяти километрах к востоку над обширной аллювиальной равниной возвышаются величественные Дамизийские горы. Их увенчанные снегом вершины возносятся в небо на высоту до десяти километров. Долину пересекает река Адера. В пяти километрах к западу от столицы Джефферсона она срывается водопадом в море с края высокого плоскогорья. Внушительный трехсотметровый Ченгийский водопад напоминает Ниагару и водопад Виктория одновременно. Он приковал к себе внимание моего командира, когда мы подлетали к поверхности планеты. Впрочем, причины интереса Саймона к этому природному явлению явно отличаются от моих.
Плоскогорье и простирающийся у его подножия серый океан, вспененный приближающимся штормом, прекрасно защищают Мэдисон с запада от сухопутной атаки. Впрочем, если противник ударит со стороны Дамизийских гор и прижмет защитников Джефферсона к этому отвесному обрыву, им придется туго. По правде говоря, меня немного пугает зрелище реки, низвергающейся в океан с такой силой, что клочья взбитой ею пены могли бы перехлестнуть через мои орудийные башни.
Снижаясь с орбиты, мы осторожно облетели вихри воздуха, безумствующие над водопадом. Высадившись на планету, я сразу стал изучать столицу Джефферсона — один из городов, которые нам предстоит защищать. Признаться, я не ожидал увидеть в столице захолустной аграрной колонии такие архитектурные изыски. Большинство зданий Мэдисона построено из розоватого известняка, вырубленного в Дамизийских горах. Очевидно, местные жители отнюдь не бедны и обладают достаточными навыками в строительной области, чтобы не лепить свои дома из пластикового бетона, заполонившего большинство отдаленных планет.
Я полностью согласен с мнением командования, что этот процветающий мир стоит защищать, несмотря на то, что Джефферсон находится на задворках освоенного человечеством космоса, и с трех сторон окружен огромным участком беззвездного пространства, именуемым Силурийская бездна. Впрочем, массивные сооружения Мэдисона совсем не похожи на города Этены с их воздушными башнями из сверкающих кристаллов в титановом обрамлении. Я мысленно благодарю местных архитекторов, строителей и инженеров за то, что Мэдисон ничего не напомнит Саймону…
Как и предполагалось, мы приземлились на поле в девяти с половиной километрах к югу от столицы и в трехстах семидесяти метрах к северу от казарм и бункеров военной базы «Ниневия», построенной почти сто лет назад во время последней войны с яваками. Здесь располагается большая часть Сил самообороны Джефферсона, девяносто восемь процентов которых находится в запасе.
Трудно ожидать чего-либо иного от планеты, на которой сто лет царит мир. Но где же теперь взять хорошо подготовленную и боеспособную армию?.. Впрочем, попадается множество недавно основанных пограничных колоний, вообще не имеющих собственных вооруженных сил, не говоря уже о военных базах с современным оружием в арсеналах. Нынешние руководители Джефферсона просто молодцы, что на всякий случай сохранили свои боевые ресурсы!
Перед нами расстилалась обширная ровная площадка, очищенная от растительности. Здесь только что началось новое строительство: повсюду аккуратно разложены огромные плиты пластикового бетона и другие строительные материалы, закрытые брезентом от непогоды. Если все пойдет по плану, из этой грязи поднимется моя база. По договору Конкордата с Джефферсоном правительство этой планеты должно построить для меня ангар, ремонтную мастерскую, склад для боеприпасов и жилье для моего командира. Кроме того, мы должны получить доступ к базе данных Джефферсона. Строительство моего ангара уже началось. Значит, местные жители полны решимости дать отпор явакам.
Рядом с посадочной площадкой стоит семь автомобилей. В трех, что побольше, явно приехали журналисты, — рядом с ними толпится множество кинооператоров. Их помощники возятся с проводами и шнурами, извивающимися по земле, как щупальца медузы. Ветер швыряет в разные стороны тучи цветочных лепестков и треплет кабели кинокамер, а репортеры во всполохах вспышек уже вещают в объективы о том, насколько «сложна сложившаяся ситуация». Мне никогда не понять, почему некоторые люди маниакально стремятся вдолбить в головы как можно большему числу своих соплеменников, что именно они должны думать о происходящем. За сто три года, проведенных мною на войне, моя оценка положения на поле боя и остальных вопросов, касающихся боевых действий, совпадала с мнением журналистов в среднем в одном случае из ста. Я вообще не понимаю, зачем нужны их «репортажи».