Что за подарок судьбы!
Благородный муж должен был отступиться от нее, благородный муж, знающий, что есть вероятность навсегда исчезнуть из мира в эту ночь, наверняка отказался бы от нее, но было что-то в Гвен Кэссиди, что перечеркивало все его благородство. Друстан хотел ее. Если сегодня случится самое худшее, ночь любви поможет Гвен справиться с бедой. Возможно, это поможет ей справиться с тем, чего он ждет от нее, и, возможно, — горец не мог не думать об этом, — возможно, он убедит ее остаться с ним и построить счастливое будущее в его прошлом. Так или иначе, но единственное будущее, которое ее ждет, находится в его прошлом.
«Я все для нее сделаю, — поклялся про себя Друстан. — Ее счастье станет для меня главным в мире. Я дам ей все, чего она пожелает, осыплю горой подарков, окружу вниманием, заботой, любовью, буду обращаться с ней, как с королевой. И буду служить ей не за страх, а за совесть и ждать ее решения». Ведь есть надежда на то, что любовь справится с недостатками его плана и сможет сделать больше, чем все осторожные приготовления и расчеты.
— Ну и пусть я маленькая, — хрипло сказала Гвен ему в плечо. — Но я сильнее, чем ты думаешь.
И она повторила свое требование, те самые слова, от которых кровь отхлынула от его мозга и устремилась к иной части тела. Друстан вошел в Гвен, присвоил ее, и она закричала.
А он сцеловывал ее крики, не прекращая глубоких толчков. Гвен приноровилась к его ритму, и, хотя поначалу его движения причиняли боль, неприятные ощущения скоро смыло волной желания.
Горец двигался быстро и резко, как никогда раньше не позволял себе, входил почти до упора и медленно подавался назад лишь для того, чтобы снова войти в нее. Весь его мир, каждый вздох, каждый удар сердца сосредоточились на женщине в его объятиях.
Друстан забросил ее ноги себе на плечи, чтобы войти под другим углом. Теперь он старался двигаться медленнее, напоминая себе, насколько эта девушка миниатюрна и что в первый раз он может навредить ей, и все равно не мог остановиться, входя так глубоко, что невозможно было понять, где начинается он и заканчивается она. Он заставил себя замедлить движения, наслаждаясь каждой секундой сладкой пытки.
— Друстан! — закричала Гвен, мотая головой так, что ее светлые волосы разлетелись, образуя ореол.
С каждым новым толчком Друстан наклонялся вперед, чтобы втянуть в себя ее сосок, и, когда он почувствовал ее сокращения, он слегка прикусил и потянул сосок зубами, вонзаясь в нее так сильно, быстро и глубоко, что безумие захлестнуло их обоих.
— Ох, милая, — хрипло выдохнул он. — Я не могу больше сдерживаться.
Он подался вперед почти до боли, хриплое дыхание смешалось с ее стоном. Ритм стал единым, и они достигли пика вместе.
Друстан замурлыкал на древнем языке, который, как он знал, Гвен просто не поймет. Он говорил глупости, делал искренние признания, идущие от самого сердца, и знал, что, если бы она была способна понимать этот язык, он не решился бы откровенничать. Он называл ее своей богиней луны, восхищался ее храбростью и страстью. Просил родить ему наследников. Господи, он болтал, как идиот.
Гвен вздрогнула под ним, и ей показалось, что она понимает каждое произнесенное слово. Когда Друстан замер, она погладила его по спине и плечам, изумленная, радостная, ликующая и удовлетворенная, как никогда раньше.
— Ты прекрасна, — прошептал он, нежно касаясь губами ее губ.
Она вскрикнула, когда он снова двинулся в ней, завершая любовную игру.
— Я сделал тебе больно, Гвен? — В его глазах и голосе читалось искреннее беспокойство.
— Немного, — призналась она. — Но не больнее, чем я ожидала после того, как увидела твой… «носок».
Друстан улыбнулся, в глазах заплясали чертики.
— Я говорил тебе, что этим наделила меня природа, но ты не верила. — Он лизнул ее нижнюю губу. — Я не хотел причинить тебе боль. Но, боюсь, просто потерял контроль над собой.
— Я тоже. К тому же я обычно не использую таких слов, — призналась Гвен, прикусив губу.
— Это невероятно завело меня! — зарычал он. — Женщины никогда не говорили мне ничего подобного, и от твоих слов я стал твердым как камень.
— Это твое обычное состояние, МакКелтар, — ехидно произнесла она. — Не думай, что я не заметила, как постоянно топорщится твой плед.
— Я знаю, — довольно ответил он. — Твой взгляд часто блуждал по этому месту. Теперь я понимаю, почему ты не сказала мне раньше, — вздохнул он. — Гвен, почему ты не сказала, что до меня не знала мужчин?
Она закрыла глаза и выдохнула. Признаваться очень не хотелось.
— Я боялась, что ты мне откажешь. Я была уверена, что ты не станешь заниматься любовью с девственницей.
Заниматься любовью. Она хранила себя так долго и выбрала его. «Я не безразличен тебе», — подумал Друстан, надеясь, что услышит от нее это признание. И был разочарован тем, что Гвен промолчала, но в ее прикосновениях — а ладони девушки гладили его по груди — была нежность, которая о многом ему сказала.
Она отдала ему свою девственность.
Он почувствовал, что снова возбуждается, и еще раз двинулся внутри нее. Он еще не доказал ей, что не врал, и все же она решила отдаться ему. Она решила, что он достоин дара, которого недостойны все остальные. Друстан был уверен, что он не безразличен ей и что Гвен Кэссиди не из тех женщин, что легко отдаются мужчине.
Она оказала ему честь.
Друстан нисколько не сомневался: она была предназначена для него. Он всю жизнь мечтал о такой женщине — и для того, чтобы найти ее, ему пришлось отправиться на пятьсот лет в будущее. Он скажет ей нужные слова и начнет друидский ритуал, и через несколько часов, если все пойдет как надо, она сможет ответить ему тем же.
А если все пойдет не так?
Он мысленно пожал плечами. Если все пойдет не так и он не переживет эту ночь, его версия из шестнадцатого века найдет эту девушку столь же невероятно привлекательной еще до того, как Гвен произнесет заклинание, объединяющее память. Вреда от этого не будет, и сомневаться здесь не в чем. Она преподнесла ему бесценный дар, и он хотел ответить тем же: подарить ей вечную любовь.
Друстан прижал правую ладонь к ее груди, над сердцем, левую ладонь приложил к своему сердцу и посмотрел Гвен в глаза. Когда он заговорил, его голос был низким и мягким:
— Потеряешь ли ты что-то, сохранится мое почтение к тебе. Останешься ли одна, моя душа будет с тобой. Придет ли вскоре смерть, моя жизнь станет твоей. — Он глубоко вздохнул и закончил заклинание, которое навек приковывало его к этой девушке: — Я дарован тебе.
Друстан вздрогнул, ощутив, как врастает в его душу связь, которую ничто не сможет разорвать. Тонкая, но прочная паутина опутала его душу, связав с Гвен. Теперь даже в густой толпе он будет знать, где она находится. Въезжая в селение, он почувствует свою девушку среди сотен других. Шквал невероятных эмоций захлестнул его, и Друстан попытался взять себя в руки, но не смог — никогда раньше чувства не были столь яркими и сильными.