Коршунов кивнул.
— Мне всё равно, — сказал африканец. Его латынь была намного лучше, чем у Алексея.
— Попробуй со мной, — предложил Черепанов, снимая тунику и оставшись лишь в набедренной повязке и сандалиях.
— Генка, ты полегче! — На всякий случай, по-русски, предупредил Алексей. — Он — после ранения!
— Вижу, не слепой, — тоже по-русски отозвался Черепанов. — Ну, давай, сын Африки, покажи, что умеешь!
Фульминат ослепительно улыбнулся и вытянул вперед длиннющие руки. Типа, хватай меня, если получится.
Генка тут же схватил. Вот уж в чем Алексей ничуточки не сомневался. Схватил и очень ловко метнул весившего под сотню кило африканца через себя. Без подстраховки, но зато точно в бассейн. Коршунов увидел, как Фульминат, еще в полете, сумел сгруппироваться, но от большого булька это его не спасло.
Африканец встал во весь рост посреди бассейна и засмеялся. Похоже, понравилось.
— Продолжай, — разрешил Черепанов, и негр с обезьяньей ловкостью выпрыгнул из бассейна. С него вовсю текла вода. Мраморный пол стал скользким. Но ни его, ни Геннадия это не смущало.
Рук Черепанову Фульминат больше не протягивал. Проявлял разумную осторожность. Коршунов знал: лапы у Генки — как клещи. Легче руку оторвать, чем вырваться.
Так они покружили с минуту, потом Черепанов сам сделал выпад… Негр увернулся.
Геннадий вновь сократил дистанцию, быстро, резко… И Фульминат вновь ускользнул. Коршунов увидел даже, как Генкины пальцы прошлись по предплечью африканца… Но захвата не получилось. И еще раз… Фульминат не убегал. Он действовал так же, как и против вооруженного противника — уходил в сторону, уклонялся… Самую малость, чуть-чуть… Но достаточно. И точно так же, как с Сигисбарном и Агимаром — не атаковал.
Наконец Генке это надоело. И вместо очередной попытки захвата он, собранными в пучок пальцами, нанес короткий удар в плечо Фульмината.
Тот пропустил. Скорее всего — от неожиданности. Как первый бросок. Но эффект не замедлил сказаться. Рука африканца повисла плетью.
Фульминат изумился. И растерялся. Поглядел на отнявшуюся конечность, потом на Черепанова. Тот не нападал. Стоял, ухмылялся.
— Это волшебство, домин? — с большим почтением поинтересовался Фульминат.
— Вроде того.
Алексей видел: Генка невероятно доволен. Это хорошо. Хрен его знает, как бы он отнесся в Фульминату, если бы тот его поборол.
— Эй, кто-нибудь! — крикнул наместник Сирии. — Чистую одежду мне, вина в таблиний и прибраться тут. Живо!
— Твой черный — самородок, — сказал наместник Коршунову, прихлебывая вино. Бумаги как-то сами собой передвинулись на дальний край стола. — Просто чудо какое-то.
— Чувство дистанции у него — безукоризненное, — согласился Алексей. Он сидел на изящном табурете, уложив ноги на роскошный сундук, резной, инкрустированный бронзой и слоновой костью и вертел в руках оправленный в золото розовый стеклянный кубок в форме виноградной кисти. Любовался игрой света в выдержанном фалерне.
— Какое, на хрен, чувство дистанции! — продолжал восхищаться Геннадий. — Это не чувство дистанции, это просто — чувство! Он шкурой чует контакт, понимаешь? Шкурой! И уходит, уводит себя… Просто потрясающе! Я о таком только читал. Помнишь, как там у Мусаси, кажется… Возможность победы заложена в противнике, а возможность поражения — только в тебе. Его не достать! Просто мистика! И ни школы, ни системы, ничего! Самородок!
— Ты же сам сказал перед отъездом, что мне нужен телохранитель, который умеет убивать быстрее убийц, — заметил Коршунов. — Теперь у меня такой есть.
— Дурак ты, Леха! — с разочарованием произнес Черепанов. — Я о чуде, а ты о рубилове. Ладно, допивай мое вино и проваливай. Тебе сегодня к Аптусу ехать, не забыл?
С собой Коршунов собирался взять десяток легионеров из готов и Красного с Фульминатом, но к нему неожиданно заявился сам Скулди.
— С тобой поедем мы, Аласейа, — заявил герул решительно. — Надо.
Ну надо так надо.
— Выезжаем в через четыре часа, — сказал Коршунов. — Успеете собраться?
Скулди поглядел на него… с сожалением.
— Аласейа, — сказал он. — Мы все знаем, как велика твоя удача. Ты принес нам деньги и славу. И принесешь еще. Ты — великий рикс, Аласейа. Но было бы лучше, если бы ты больше времени проводил со своими воинами. Скоро они забудут, как выглядит их рикс.
Ну да. Конечно, Алексей должен знать, что его «спецназовцам» собраться — коней оседлать да пояс с оружием надеть. Остальное всегда наготове.
А вот Коршунову требуется намного больше времени. Ему еще с Настей надо попрощаться. Как следует. На два дня вперед.
Со Скулди прибыло девятнадцать бойцов: пять герулов и одиннадцать готов. Все девятнадцать были очень похожи: среднего (для германцев) роста, средних лет, надежные, как каменные арки акведука. Манерой держаться очень напоминали самого Скулди. Но в отличие от начальника легионной разведки, были исключительно немногословны: молча отсалютовали легату и так же молча выстроились позади Скулди. Каждый из прибывших держал на поводу запасного коня с туго навьюченными сумками.
— Вообще-то я планирую вернуться к Флоралиям, — заметил Коршунов. — А ты, Скулди?
— Посмотрим, — уклончиво ответил герул. — Поехали?
И они поехали.
Коршунов принял решение ехать через Пальмиру, в официальных римских документах именовавшуюся Андрианополем [40] . Это был крюк, но зато из Антиохии туда вела отличная имперская дорога. С почтовыми станциями. Такая же качественная трасса пролегала от Пальмиры к Дура Европос — городу-крепости на берегу Евфрата. Очень важная магистраль. Именно по ней шла значительная часть торговли с востоком.
Кроме того неподалеку от Пальмиры был лагерь Третьего Киренаикского легиона. Черепанов был о нем не слишком хорошего мнения, поскольку легион был «приписан» к Пальмире и завязан непосредственно на ее «хозяина» Септимия Одената, однако сменных лошадей там можно было бы получить наверняка. И переночевать на обратном пути из лагеря Первого Парфянского. Если всё пойдет так, как распланировал Коршунов, он вернется в Антиохию как раз к Флоралиям.
До Пальмиры добрались к закату. Аккурат перед тем, как закрыли ворота. Впрочем, для Коршунова их бы всё равно открыли.
Хорошие ворота в Пальмире. Большие, красивые. За ними — широкая, прямая, как стрела, дорога. Насквозь. От ворот до ворот. С колоннами по обе стороны. На колоннах подставочки. На подставочках — статуи уважаемых людей. Типа городской доски почета.