— Она самая красивая девушка, какую я только видел, — негромко сказал маленький мальчик. — У нее красивые глаза. У нее глаза, как у моей мамы.
— Ладно, — сказал другой мальчик. — Можешь взять ее глаза, а я возьму ее нос.
Из темноты под елкой донесся безумный, истерический голос, певший:
Снегурочку себе построим средь зимы!
Пусть вместо клоуна она побудет тут!
Всласть со Снегурочкой повеселимся мы,
Пока ее другие детки не сшибут!
Маленький мальчик захихикал.
Остальные дети молчали. Вик никогда не слышала более страшного молчания.
Мэнкс поднес к губам мизинец: чуть приметный жест раздумья. Затем опустил руку.
— Не кажется ли вам, — сказал он, — что следует спросить у Уэйна, чего хочет он? — Он наклонился и прошептал что-то более высокой из двух своих девочек.
Девочка в костюме Щелкунчика — Милли — пошла босиком к задней части «Призрака».
Вик услышала возню слева, резко повернула голову и увидела ребенка, стоявшего менее чем в двух ярдах от нее. Это была пухлая маленькая девочка в свалявшейся белой шубке, сквозь расходящиеся полы которой было видно, что больше на ней ничего нет, кроме грязных трусиков «Чудо-женщина». Когда Вик посмотрела на нее, та замерла, словно они играли в какую-то сумасшедшую игру «Замри». В руках она стискивала топор. Через открытый рот Вик видела множество зубов. Ей казалось, что она различает три их отдельных ряда, углубляющиеся в глотку.
Вик снова посмотрела на машину, когда Милли потянулась к дверце и открыла ее.
Мгновение ничего не происходило. Открытая дверь зияла роскошной темнотой.
Она увидела, как Уэйн голой рукой хватается за край двери, увидела, как он высовывает ноги. Затем он соскользывет с сиденья на булыжники мостовой.
Он глядел на ночь, на огни, разинув от удивления рот. Он был чистым и красивым, его темные волосы были зачесаны назад с удивительно белого лба, а красный рот открывался в изумленной улыбке…
…и она увидела его зубы — костяные лезвия, идущие острыми, тонкими рядами. Такие же, как у всех остальных.
— Уэйн, — со сдавленным всхлипом произнесла она.
Он повернул голову и посмотрел на нее с изумлением и восторгом.
— Мама! — сказал он. — Привет! Эй, мам, правда, это невероятно? Это все по-настоящему! Это в самом деле по-настоящему!
Он посмотрел поверх каменной стены, в небо, на большую низкую луну со спящим серебряным лицом. Увидев луну, он рассмеялся. Вик не помнила, когда он в последний раз смеялся так свободно и так легко.
— Мам! У луны есть лицо!
— Иди сюда, Уэйн. Сейчас же. Иди ко мне. Нам надо ехать.
Он посмотрел на нее, и между его темных бровей появилась складка недоумения.
— Почему? — сказал он. — Мы ведь только что приехали.
Подкравшись сзади, Милли обняла Уэйна за талию, приникнув к его спине, как любовница. Он дернулся, удивленно оглядываясь, но потом замер, меж тем как Милли что-то шептала ему на ухо. С ее высокими скулами, полными губами и впалыми висками, она была ужасно красивой. Он внимательно слушал, широко раскрыв глаза… а потом рот у него раскрылся еще сильнее, обнаруживая еще больше торчащих зубов.
— А! А, ты шутишь! — он посмотрел на Вик в изумлении. — Она говорит, что мы не можем ехать! Мы никуда не можем ехать, потому что я должен развернуть свой рождественский подарок!
Девочка наклонилась и снова горячо зашептала Уэйну на ухо.
— Отойди от нее, Уэйн, — сказала Вик.
Толстая девочка в шубе подобралась на несколько шагов ближе, была уже почти так близко, чтобы всадить свой топор в ногу Вик. За спиной Вик слышала другие шаги — дети подкрадывались.
Уэйн озадаченно посмотрел искоса на девочку, нахмурился и сказал:
— Конечно, ты можешь помочь развернуть мой подарок! Каждый может помочь! Где он? Пойдем за ним, и вы можете разорвать его прямо сейчас!
Девочка вытащила из-за пояса нож и направила его на Вик.
* * *
— Что вы только что сказали, Виктория? — спросил Мэнкс. — Последний шанс? Я думаю, это ваш последний шанс. На вашем месте я бы развернул этот байк кругом, пока это еще возможно.
— Уэйн, — позвала она, не обращая внимания на Мэнкса и глядя прямо в глаза сыну. — Эй, ты продолжаешь думать задом наперед, как тебе говорила бабушка? Скажи мне, что ты еще думаешь задом наперед.
Он молча уставился на нее ничего не выражающим взглядом, словно она задала ему вопрос на иностранном языке. Рот у него был приоткрыт. Потом он медленно проговорил:
— мам, тяжело так это но, сил всех изо стараюсь Я
Мэнкс улыбался, но верхняя губа у него оттянулась, показывая эти его кривые зубы, и Вик заметила что-то вроде промелька раздражения, пробежавшего по его изможденным чертам.
— Что еще за дурачество? Ты любишь игры, Уэйн? Потому что я всей душой за игры… но только до тех пор, пока меня не оставляют в стороне. Что это ты только что сказал?
— Ничего! — сказал Уэйн таким тоном, из которого ясно было, что именно это он и имеет в виду и так же сбит с толку, как и Мэнкс. — А что? Как прозвучало, что я сказал?
— Он сказал, что он мой, Мэнкс, — сказала Вик. — Он сказал, что вы его не получите.
— Но он уже у меня, Виктория, — сказал Мэнкс. — Он у меня, и я его не отпущу.
Вик стащила рюкзак с плеча к себе на колени. Она расстегнула «молнию», сунула внутрь руку и вытащила один из плотных пластиковых пакетов с АНФО.
— Клянусь, если не отпустите его, то Рождество для всех вас, сволочей долбаных, закончится. Я все здесь взорву — все полетит с этого уступа к чертовой матери.
Мэнкс сдвинул шляпу на затылок.
— Боже, как вы ругаетесь! Никогда не мог привыкнуть к такому языку у молодых женщин. Всегда думал, что девушка из-за этого кажется самой низкопробной!
Толстая девочка в шубе шаркнула ногой, сделав еще полшага вперед. Ее глаза, утопающие в маленьких свиных складках, сверкали красными отблесками, что заставило Вик подумать о бешенстве. Вик чуть-чуть дала байку газу и прыгнула вперед на несколько футов. Она хотела слегка увеличить расстояние между собой и приближающимися к ней детьми. Она перевернула пакет с АНФО, нашла таймер, на глазок установила его примерно на пять минут и нажала на кнопку, чтобы тот начал отсчет. В этот миг она едва ли не ждала окончательной уничтожающей вспышки белого света, стирающего мир, и ее внутренности плотно сжались, готовясь к какому-то последнему раздирающему взрыву боли. Ничего такого не случилось. Не случилось вообще ничего. Вик даже не была уверена, что таймер работает. Он не производил ни звука.