Увидел над собой склоненные лица, много лиц, он сразу узнал Аспатина.
– Очнулся! Хвала Ахурам! – радостно воскликнул Аспатин.
Чьи-то сильные руки поставили царя на ноги. Дарий огляделся и мигом вспомнил, что с ним произошло.
Вокруг, на поле, заваленном трупами людей и лошадей, среди брошенного оружия и вражеских знамен, приплясывали персидские воины. Кто-то пел, кто-то смеялся, напялив на себя шапку, украшенную хвостом степной лисицы, какие носят кочевники.
Дарий увидел перед собой Артавазда.
– Победа, царь! Победа! – воскликнул Артавазд.
То же самое выкрикивали царские телохранители, мимо которых двигался Дарий, еле переставляя ноги. В голове его все еще звенело, в глазах все двоилось.
Конюх Эбар протянул Дарию царскую тиару, отыскав ее среди убитых.
– Даи бежали, государь, – улыбаясь, сказал Эбар. – Победа!
Дарий взял в руки тиару, но не надел ее на голову. Его все еще замутненное сознание с трудом улавливало смысл всего происходящего.
К Дарию подскочил Аспатин.
– Радуйся, царь, – восторженно заговорил он. – Даи разбиты! Шавак убит! Полная победа!
– Значит, Артавазд успел, – пробормотал Дарий слабым голосом, опираясь на руку Аспатина.
– Еще как успел! – радостно засмеялся тот. – Даи бежали без оглядки, а их предводителя мы взяли в плен.
– Я рад, Аспатин, что ты жив, – ослабевшей рукою Дарий похлопав друга по плечу. – Где Артаоз? Почему его нигде не видно?
Улыбка на лице Аспатина погасла.
– Царь, Артаоз погиб, – тихо промолвил он.
– А Артаксеркс? – вновь спросил Дарий.
– Убит, – так же тихо ответил Аспатин.
– Тогда позови Арбупала, я хочу его видеть, – помедлив, проговорил Дарий, уже наперед зная печальную весть и боясь услышать ее.
– Царь, Арбупала тоже нет в живых, – глухо произнес Аспатин, опустив глаза.
Дарий оттолкнул Аспатина и наугад побрел по полю сражения, перешагивая через тела убитых. Персы при виде царя радостно подбрасывали вверх шапки, сотрясая оружием, славили Дария. Победные крики и песни раздавались вокруг.
Но Дарию хотелось уйти подальше от этого веселья, ибо сердце его разрывалось от боли. Потерять таких друзей – это было выше его сил! Ему не хотелось видеть военачальников, поздравлявших его с победой. Не хотелось видеть воинов, вздымавших на пиках головы поверженных врагов. Так он и шел, победитель парфян и даев, властелин Персидской державы, славный отпрыск рода Ахеменидов, шел по залитой кровью земле среди воинственных кличей и победных персидских знамен, и по щекам его, смывая пыль, катились горькие слезы…
Жители Вавилона изнывали от августовской жары, и только в висячих садах Семирамиды царила прохлада. Сотни рабов каждодневно с раннего утра кожаными ведрами таскали воду из Евфрата, чтобы у вознесенного на такую высоту рукотворного сада всегда был цветущий вид.
Ответственным за дворцовый сад был опытный садовод Манну-икабу, который жил во дворце вместе со своей семьей.
С некоторых пор Статира сблизилась с племянницей садовода, прознав, что та находится в услужении у Атоссы. Девушку звали Илтани. Атосса приблизила к себе Илтани за ее умение делать красивые прически.
Илтани была ветреной особой, в свои неполные двадцать лет познавшей немало мужчин. Она постоянно нуждалась в деньгах, а поскольку Атосса особой щедростью не отличалась, Илтани повадилась украдкой ходить к Статире, которая не скупилась на подарки. Илтани сразу смекнула, что прежняя жена Дария ненавидит нынешнюю царицу и желает ей зла. Хитрая Илтани решила обратить ненависть Статиры к Атоссе себе на пользу, часто рассказывая той об Атоссе всякие небылицы. Девица прекрасно знала, что именно Статире приятно услышать от нее, поэтому не скупилась на выдумки, изображая царицу в самом неприглядном виде и получая за эти сплетни щедрое вознаграждение.
В один из вечеров Илтани, как обычно, заглянула в покои Статиры, это стало для нее чем-то вроде обязательного ритуала.
Статира отдыхала на ложе после сытного ужина, но при виде Илтани она сразу поднялась с постели.
Молодые женщины поцеловались как закадычные подруги.
– Ты разузнала то, о чем я просила? – первой задала вопрос Статира.
Илтани утвердительно кивнула и молча указала пальцем на дверь в смежную комнату: мол, нет ли там кого?
– Мы одни, – успокоила ее Статира. – Можешь смело говорить.
– Вынуждена тебя огорчить, моя милая, – промолвила Илтани со вздохом сожаления. – Атосса действительно беременна, это даже со стороны заметно.
– Так вот почему эта негодница последнее время не выходит из своих покоев, – Статира не скрывала своего раздражения. – Она ждет дитя. О боги, сделайте так, чтобы у Атоссы родился ребенок с двумя головами!
– До родов Атоссе еще далеко, – небрежно обронила Илтани, садясь на низкий табурет подле ложа. – За это время все может случиться. Выкидыш, например.
Статира прошлась по комнате, бесшумно ступая босыми ногами по мягким циновкам, обдумывая последние слова Илтани. Она была уверена, что та на ее стороне.
– Это было бы неплохо, клянусь Царпанит, – наконец вымолвила Статира. Но ведь Атосса наверняка бережет себя, ибо от этого ребенка зависит все ее будущее.
– Можно сделать так, что Атосса вдруг отравится чем-нибудь, – как бы между прочим заметила Илтани. – За щедрое вознаграждение, конечно.
– О, ради этого я не пожалею ни золота, ни серебра, – в мстительном азарте воскликнула Статира. – Так я могу на тебя рассчитывать, Илтани?
– Сначала я хотела бы увидеть задаток, – тоном ростовщицы заявила девица, и глаза ее алчно сверкнули.
– Сколько? – Статира пристально взглянула в смуглое лицо вавилонянки.
Илтани помедлила, слегка поведя черными бровями, затем сказала:
– Тридцать сиклей [87] серебра меня устроит.
– Получишь, – сказала Статира, – но не сегодня, а завтра.
– Тридцать сиклей сейчас и шестьдесят после, – уточнила Илтани.
– Не многовато ли? – Статира нахмурилась.
– Для такого дела в самый раз, – уверенно ответила вавилонянка. – Как ни поверни, а ведь это убийство царского сына. В случае чего Атосса не пощадит меня.
В душе Статира была вынуждена согласиться с Илтани.
– Хорошо, будь по-твоему.
Статира черпала средства на свои нужды из особого сундука, стоявшего в покоях ее отца. Из этого сундука Гобрий платил своим соглядатаям, которые тайно следили за настроениями местного населения. Сундук постоянно пополнялся за счет приношений вавилонских купцов, заинтересованных в том, чтобы Вавилон находился в составе Ахеменидской державы, огромные размеры которой позволяли торговым людям беспрепятственно торговать по всему Востоку. Уничтожение персами всех самостоятельных царств в Азии, Ливии и приморских землях избавило купцов от многочисленных таможенных пошлин. К тому же персы строили хорошие дороги, которые охранялись специальными военными отрядами, что гарантировало караваны от грабежей разбойников.