О Клещине могли рассказать только нерляне и дубняне, вятичи, подвластные роду князя Дробислава. Но эти вятичи не вели торговых дел ни с кривичами, ни с новгородцами, они выходили из своих лесов только для разбоя и набегов.
…Налетавший с юго-запада сильный ветер с треском и шумом колыхал ветви дубов и вязов; шелестела листва осин, дрожа частой дрожью, а их верхушки трепетали и раскачивались на ветру; шуршал тростник, пригибаясь к болотным кочкам.
На поляну, заваленную телами убитых и раненых ратников, ложился дневной свет, мрачновато-зеленоватый от скрадывавшей его густой листвы деревьев. Солнце садилось, меж ветвей и древесных стволов сквозило багровое небо.
Протяжные звуки боевого рога еще не отзвучали, еще не растворились в шуме волнуемой ветром листвы, а вятичи уже ударились в бегство такое стремительное, что никто из воинов Добрыни не мог за ними угнаться. Вятичи, убегая, ловко лавировали между деревьями, перескакивая через поваленные ветром древние стволы и коряги. Эти люди своими повадками напоминали диких зверей, для них лесная чаща была родным домом.
Добрыня вскинул лук и выпустил стрелу, целясь в спину убегающего вятича в плаще из волчьей шкуры. Огибая на бегу молодую березку, вятич в волчьей шкуре метнулся в сторону, поэтому стрела, пущенная Добрыней, пролетела у него над плечом и воткнулась в корявый изогнутый дуб. Добрыня выдернул из колчана другую стрелу и пустился вдогонку за убегающими врагами, полный нетерпеливого желания сразить хотя бы одного из них.
Вот уже две недели войско Добрыни рыскает по лесам и болотам в поисках града Клещина. За это время ратники Добрыни разорили около десятка деревень по берегам Нерли и Клязьмы, в этих селах живут вятичи, непокорные Киеву. Впрочем, воины Добрыни хозяйничали уже в пустых селениях, здешние жители загодя прячутся в чаще, нюхом чуя опасность.
Дружина князя Дробислава несколько раз нападала на войско Добрыни из засады, неизменно уходя с поля скоротечной битвы без потерь. Вот и на этот раз вятичи во главе с Дробиславом навалились скопом на растянувшееся на лесной дороге войско Добрыни, рассеяли головной полк киевлян и растаяли, словно призраки, в густом непролазном лесу. Всякий раз вятичи прекращали сражение по сигналу боевого рога.
Заметив еще раз впереди себя тень убегающего человека в конусообразной меховой шапке, Добрыня замер на месте и выпустил стрелу из лука. Стрела с коротким свистом улетела в дальний просвет между деревьями. Добрыне показалось, что он все-таки попал в цель, что один из вятичей пал от его стрелы. С треском ломая сухие ветки, Добрыня, как одержимый, рванулся вперед. Быть может, этот вятич не убит, а только ранен, тогда Добрыня должен его взять в плен. Ему позарез нужен человек из дружины неуловимого князя Дробислава! Ему нужен проводник, который знает дорогу к граду Клещину!
Однако поиски Добрыни были напрасны. Он не нашел ни мертвого тела, ни своей стрелы. Добрыня метался по лесу, спотыкаясь и падая, ругаясь от бессильной ярости и круша мечом молодые деревца. Он весь взмок от пота, тяжелая железная кольчуга и кожаная подкольчужная рубашка давили ему в подмышках, металлический шлем то и дело сползал на глаза. Добрыне казалось, что деревья сами цепляют его своими ветками, пни и коряги намеренно лезут ему под ноги. Продираясь сквозь кусты, Добрыня злым шепотом грозил этому древнему лесу, который надежно укрывает дружину князя Дробислава. Выискивая на бурой прошлогодней листве пятна крови, Добрыня вдруг остановился. Он увидел обломок своей стрелы с оперением из ястребиных перьев. Тяжело переводя дыхание после быстрого бега, Добрыня с хищной усмешкой вертел в пальцах обломок стрелы. Значит, он не промахнулся! Раненый вятич где-то неподалеку, он сломал стрелу, но не вытащил ее из раны, чтобы не ослабеть от кровопотери. А может, стрела засела у вятича в спине, и ему просто трудно до нее дотянуться.
«Теперь ты от меня не уйдешь, собака!» — с мстительным торжеством подумал Добрыня.
Совершенно не заботясь о том, что рядом с ним нет ни слуг, ни дружинников, никого из новгородцев, Добрыня ринулся в глубь леса, словно хищник, почуявший добычу. От деревьев ложились вечерние тени, а Добрыне тут и там мерещились вятичи, их меховые колпаки и овальные деревянные щиты, обитые кожей. Когда погасли последние отблески заката, измученный Добрыня воткнул меч в землю, бросил рядом лук и колчан со стрелами и лег на сухую листву под раскидистым буком. Едва смежив веки, Добрыня забылся тяжелым сном. Ночью он просыпался несколько раз, мучимый жаждой и потревоженный уханьем филина.
Наконец ночной мрак рассеялся; лес стоял окутанный у земли белесым туманом, а сверху пронизанный потоками солнечных лучей, которые искрились в кронах деревьев, обливая лужайки и поляны горячим радостным теплом.
Поднявшись на негнущиеся ноги, Добрыня долго соображал, в какую сторону ему идти, чтобы разыскать свое войско. Избрав, как ему казалось, верное направление, Добрыня упорно шел по лесу почти без остановок. Наступил полдень. Присев под деревом, Добрыня снял сапоги, чтобы дать отдых натруженным ногам. Теперь ему было ясно, что он заблудился. Вместе с тем Добрыней владело какое-то безразличие, словно эти блуждания по лесу происходили не наяву, а во сне. Стоит Добрыне проснуться, и он окажется среди своих ратников.
Борясь с усталостью, Добрыня опять двинулся в путь, теперь он шел все время на восток, поскольку знал, что где-то в той стороне протекает река Нерль.
Дубовый и буковый лес сменился березняком, потом стеной встал сосновый бор, наполненный звонкими птичьими трелями. Добрыне казалось, что этой чаще не будет конца, что он затерялся в ней, как иголка в стоге сена. И все его усилия отыскать жилье или какую-нибудь дорогу есть бесполезная трата сил. От зноя и жажды у Добрыни потрескались губы, сердце билось у него в груди неровно и учащенно.
Вдруг лес расступился, как по волшебству, и в глаза Добрыне хлынул ослепительный солнечный свет. Добрыня стоял на холме, песчаные склоны которого были изрезаны извилистыми бороздами, оставленными вешними водами. У подножия холма несла свои голубые воды неширокая река, низкие берега которой утопали в зарослях ольхи и черемухи. Добрыня устремился вниз к реке, его ноги вязли в зыбучем горячем песке. В спешке потеряв равновесие, Добрыня кубарем скатился прямо в воду, смяв сочные стебли камыша и подняв брызги. Зачерпывая ладонями прохладную живительную влагу, Добрыня принялся жадно пить, чувствуя, как силы возвращаются к нему. Юркие черные ласточки, потревоженные внезапным появлением человека, посвистывая, кружились над рекой.
Теперь Добрыня знал наверняка, в каком направлении ему следует двигаться. Он зашагал вдоль реки вверх по ее течению. Поскольку река по весне довольно широко разливалась, поэтому ее болотистые берега были покрыты множеством поваленных, полусгнивших деревьев. Добрыне то и дело приходилось углубляться в лес, чтобы миновать стороной очередной завал из упавших берез и осин или очередную непролазную топь. Едва стемнело, Добрыня без сил повалился на мягкий мох и заснул мертвым сном.
С рассветом Добрыня был уже на ногах, продолжая идти по берегу реки. Объятый сильным желанием поскорее отыскать свое войско, Добрыня почти не чувствовал голода, а жажду он теперь мог утолить без труда. Если на пути у Добрыни попадались лесные ягоды, то он машинально наклонялся и торопливо набирал в ладонь землянику или бруснику. Одолеть приступы голода одними ягодами было невозможно, но, чувствуя во рту кисловато-сладкий ягодный привкус, Добрыня отвлекался от мыслей о еде.