Иван огляделся по сторонам – на миг вдруг кольнуло под ложечкой, показалось, что за ним кто-то следит, смотрит… И вроде бы где-то рядом заржала лошадь. Наклонившись, юноша подобрал камень, швырнул прямо в тот куст, из-за которого, казалось, смотрели… Уфф! Затрещали ветки, и неведомый соглядатай с шумом кинулся бежать… нет, взлетел! Тьфу ты, Господи! Тетерев.
Путник мысленно посмеялся сам над собой: ну вот, уже от каждого куста шарахается. Скинув одежду, Иван аккуратно разложил ее на камнях и зашагал к омутку. Вода и в самом деле оказалось не такой уж студеной, юноша нырнул, сразу же достав руками дно, – все же мелко было. Вынырнув, несколько раз энергично взмахнул руками, еще раз нырнул и, посчитав процедуру законченной, выбрался на берег.
Что за черт? У горящего костерка расселась какая-то нахальная девица и деловито помешивала в котелке большой деревянной ложкой.
– Соли маловато, – обернувшись к Ивану, улыбнулась она. – Нет у тебя соли-то?
Юноша не знал, что и сказать. Соль, конечно, была, но… Господи, он же голый! Иван стыдливо прикрыл руками срам, чем вызвал у девчонки приступ хохота.
– А то я голых парней не видала! Ишь, закрывается… А ты вообще ничего, красавчик. Так соль есть ли?
– Эвон, в переметной суме посмотри.
Отбросив всякий стыд – «а то я голых парней не видала!» – Иван подошел к костру, быстро натянул на себя штаны и рубаху и уж потом пристально осмотрел незнакомку. Была она немного суховата, но с большой грудью и, кажется, бойкая. Лицо пухлощекое, круглое, голубые глаза, маленький, нахально вздернутый нос, белые, словно лен, волосы стянуты тоненьким ремешком, – девушка, с виду вполне даже приятная, только вот кто она? Откуда взялася? Одета в длинное сермяжное платье с красным шитьем по рукавам и подолу, с воротом, завязанным тесемками. Бедновато – но на нищенку-попрошайку вроде бы не похожа. На паломницу тоже – слишком уж наглая, ишь, как глазищами-то стреляет. Поясок наборный, кожаный, на ногах тоже не лапти – постолы с ремешками.
Отыскав соль, девчонка меж тем посолила варево, попробовала… Иван тоже принюхался: пахло вкусно! Рыбой, что ли…
– Чего варишь-то?
– Ушицу стерляжью! – похвалилась девка. – Ох, и вкуснотища же.
– А стерлядь, что, в ручье наловила?
– Зачем в ручье? – Незнакомка стрельнула глазами. – На постоялом дворе сперла.
– Вот славно! Сперла! – Иван покачал головой и наконец спросил: – А ты вообще кто?
– Я-то? Настька Игла.
– А почему – Игла?
– Острая потому что… Ты, чем болтать, подкинул бы хворосту.
Пожав плечами, юноша потянулся за ветками.
– Шла мимо, – помешивая булькавшую уху, пояснила Настька. – Чую – костром пахнет. Я в балку – смотрю, ты тут один. Вот, думаю, повезло – стерлядку сварить, не то ведь протухнет.
– «Стерлядку сварить», – передразнил Иван, решивший не особенно-то церемониться с гостьей: в конце концов, он ведь ее сюда не звал. – А вдруг я бы тебя – ножиком? Иль снасильничал бы?
– Ну, кто кого быстрее зарезал бы – это еще как сказать! – Игла усмехнулась, и взгляд ее голубых глаз на миг стал жестоким, острым. – Я ведь тоже не лыком шита и не в камышах найдена. И ножик у меня имеется, и кистень. Так что не зарезал бы… А вот насчет снасильничать… – Девчонка пристально осмотрела парня. – Парень ты ничего… так я и сама, может, не отказалась бы. Впрочем, там видно будет.
Иван только голову почесал озадаченно – не знал: то ли приветить девицу, то ли поскорее прогнать. Ну, коли уж приветил – чего теперь прогонять? Да и прогони такую, попробуй.
– Все! – Высоко подняв подол платья, девчонка сняла котелок с огня. – Давай трапезничать.
– Давай, – улыбнулся юноша. – Меня, между прочим, Иваном звать.
– Что ж, – Игла вытащила из котомки ложку, – будем знакомы.
– Будем.
Уха вышла наваристой, вкусной, оба и глазом не успели моргнуть, как у котелка показалось днище.
– У меня извар есть, – девушка потянулась к котомке. – Ты котелок вымой, а я заварю.
– Может, лучше вина?
– А у тебя есть?
– Найдем.
Глотнув из баклаги, Иван протянул ее Настьке. Та выпила, улыбнулась – видать, понравилось. Так и сидели, передавая друг другу баклагу, пока та совсем не опустела. Подумав, Иван спустился к ручью – набрать в баклагу водицы. Уже стемнело, хотя, конечно, еще была не ночь. Но все же вился уже над ручьем синий вечерний туман, к тому же похолодало, как бывает иногда у воды даже в самое жаркое лето. Темноту внезапно разорвало яркое желто-оранжевое пламя. Видать, гостья швырнула в кострище весь оставшийся хворост.
– Что ж ты творишь-то?! – Шлепая по воде, юноша побежал к костру. – А ну как заметит кто? Какие-нибудь лихие людишки.
– А, – отмахнулась Настька. – Нету тут никого, и не было никогда. Ты сам ведь не здешний?
– Не здешний, – Иван не стал скрывать.
– Ну вот, а говоришь… У тебя кошмы никакой нету, а то на землице-то жестковато сидеть.
– Кошмы? Ну, разве что казакин подстелить.
– Вот-вот, давай…
Где-то совсем рядом вдруг гулко закуковала кукушка. И так же резко стихла.
– Кукушечка, кукушечка, – протянула Игла. – Плохие ты песни поешь, короткие… А я ведь не хуже тебя куковать умею… – Девушка поднесла ладони к губам. – Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
Потом обернулась к Ивану:
– Ну что? Не отличишь?
И тут же снова закуковала кукушка, словно бы откликалась… Странно.
– Пойду коня отвяжу да стреножу. – Иван отошел в темноту и, обернувшись на сидящую у костра девушку, осторожно нырнул под рогожку, вытащив пистоль и пару веревочек. Научили его в лагере под Кромами одной неплохой задумке с пистолем. Задумка эта, в случае неотложной нужды, хорошо прикрывала внезапный отход, а заодно и вводила в заблуждение преследователей, буде таковые оказались бы. Правда, Иван поначалу не собирался ничего устраивать, да вот кукушка его почему-то насторожила. Странным показалось: сначала кукушка кукует, потом – девчонка, затем – опять кукушка. Словно бы переговаривались. Но тогда зачем незваная гостья куковала открыто? Могла бы ведь и уйти в кусты, якобы по нужде… Может, и впрямь зря все опасения? Ну, раз уж начал…
Когда Иван вернулся к костру, на плечи девчонки уже был накинут его казакин. Замерзла?
– Вон там, в котелке – извар.
– Хорошо, – Иван наклонился. – Попью…
– Стой! – внезапно воскликнула девушка. – После попьешь.
– Почему – после? – Иван обернулся… и застыл.
Под казакином у гостьи ничего не было! Ну да, вон оно, платье-то – висит на ветвях.
– Кажется, кто-то меня собирался снасильничать? – Игла сбросила с плеч казакин…