– Ладно, я поеду с вами, – кивнула Анна, точно выполняя невысказанную просьбу.
Если парень и удивился, то прекрасно скрыл это и еще раз поблагодарил.
– Меня зовут Эд, – назвался он по пути к карете «скорой помощи». – Полностью – Эдуард. Но только не Эдик.
– Анна. Можно – Аня, но только не Нюра.
– Усвоил.
Больница находилась недалеко, в Сокольниках. Укушенному там практически не оказали первой помощи. Фельдшер «скорой» их сдал, велел сидеть в коридоре, появился врач, опять-таки спросил, есть ли удушье, головокружение, тошнота?
– Нет, – ответил Эд, – только рука распухает.
– А вы хотите, чтобы змея покусала и даже отека не было? – почему-то упрекнул врач.
Он был безлик, сливался с белым халатом так, что и возраста не определить: от тридцати до шестидесяти, давно усталый, похожий на старшего охранника в супермаркете. Для Анны мужчины с определенного (старшего) возраста были все на одно лицо.
– Вас действительно гадюка в «Новом континенте» покусала? – спросила подошедшая медсестра.
– Действительно! – ответила Аня. – И мы ждем квалифицированной врачебной помощи.
– Ждите, – вяло сказал доктор, открывая дверь в кабинет.
– У них там цены! – в спину врачу говорила медсестра. – На Преображенском рынке молодая капуста шестьдесят рублей, а они продают по сто пятьдесят.
«Родная сестра моей бабушки», – подумала Аня.
– Ты еще чему-то удивляешься, – глухо звучал голос доктора. – Гадюк запустили, бесплатных. В мире абсурда удивляться можно только нормальным вещам.
– Неплохая мысль, – сказал Эд Анне.
– Решительно не согласна! Я живу в нормальном мире, где иногда происходят чрезвычайные события, имеющие весьма простые объяснения.
– Вопрос, что считать нормой?
– Это вопрос из области софистики. Рука болит?
– Я не чувствую ее. Точно клешня, верно?
– Сейчас тебе введут противоядие.
Аня ошибалась. Слова врача: «ждите» – вовсе не означали: «сейчас вами займемся», «через минуту вас вылечим».
Они просидели в коридоре без малого три часа! При полном отсутствии внимания со стороны медиков. Оправдывая врачей, можно было бы сказать, что по «скорой» привезли обгоревшего пьяницу, уснувшего с непогашенной сигаретой. Доставили двух инфарктников и бабку, которая явно часто здесь бывала.
Врачу она сказала:
– Сергей Петрович! Так ведь не ваше дежурство, Марину Владиславовну заменяете? А у меня опять тахикардия и загрубинные… загрудинные боли.
Бабка ушла домой своим ходом.
Анна обнаружила, что нечаянно запихнула в сумку хлеб и ветчину. Не оплатив. Есть хотелось отчаянно. Сделала бутерброды, и они с аппетитом их поглощали, когда выглянул доктор, посмотрел на Эда и устало кивнул, точно говорил: «Так я и знал». Анна подавилась, закашлялась. У Эда в сумке оказалась бутылка воды, которую он, также не оплатив, упер из супермаркета.
– Они думали, что мы воришки, – рассмеялся Эд, – таковыми мы и оказались.
Смех у него был совсем здоровым. В том смысле, что это был смех здорового мужчины, потешающегося над своей слабостью.
– Как будущий юрист… – сказала Анна и уточнила, – на третьем курсе юридической академии учусь. Так вот, как будущий юрист я могу сказать, что с «Нового континента» за причиненный ущерб ты можешь слупить немалые деньги. В Америке! Там человек поскользнется на мокром полу в магазине, и если не было таблички: «Осторожно – мокро!» – будут платить до пенсии.
– Был я в Америке, – скривился Эд. – Учился, стажировался два года. Отличная страна, конечно. На одного жителя два юриста. Скукотища. Чем, скажи, провинился хозяин «Нового континента» или охранники, что у них ночью змеелов нарисовался? Хамили, было. Людям не верят – факт. Но чтобы в суд их тащить? Вот сперли мы поесть – и квиты.
– Странная логика.
– Наша логика, российская. Знаешь, будущий юрист Аня, какие в Америке законы? Вот идешь ты по набережной и видишь, что тонет человек. Что делаешь? Правильно, бросаешься спасать. Не удалось, человек утонул, а ты на берег выбрался. Дальше. Тебя – в суд. Три месяца разбирательств. Мог или не мог спасти, как ты руками-ногами дрыгал, кто видел и может подтвердить, а кто адекватность свидетелей удостоверит? Мрак! При этом: шел бы ты и шел по набережной, на телефончик снимал, как бедогала тонет, – взятки гладки. Не рыпайся, не привлекут.
– Но при этом ты обязан доказать, что не умеешь плавать и поэтому не оказал помощь.
– Легко! Ногу свело. Страх высоты – не могу прыгать с парапета. Отмазаться от подвига всегда проще, чем в него вляпаться. В Америке. У нас пока здравый смысл не отменили. Поэтому Россию я на двадцать америк не променяю.
Эд менялся на глазах. Становился уверенным, спокойным, отвечающим за свои слова и прощающим другим заблуждения – сильным мужчиной без гонора и самолюбования. А еще два часа назад чуть не плакал по-детски от страха. Анна и поехала-то с ним, поддавшись материнским инстинктам. Получается – навязалась.
– Я на вечернем в юридическом учусь, – зачем-то уточнила она, – а работаю продавцом-консультантом в мебельном магазине. Диванами не интересуешься? Могу подсказать и скидку устроить. А еще объяснить разницу между итальянской и китайской корпусной мебелью, с первого взгляда ее не отличишь. Также в продаже имеем кресла из ротанга производства Индонезии, – быстро говорила она.
– Нет, – покачал головой Эд, – мебелью не интересуюсь.
Его удивила внезапная перемена настроения Анны.
– Я тебя чем-то обидел? – спросил Эд прямо.
– С чего ты взял?
– С того, что ты вдруг заговорила так… – подыскивал Эд слова, – так, как девушка, у которой большая трагедия – сломался ноготь.
– Ноготь у меня не ломался. Но вообще-то я выгляжу, наверное, кошмарно. Да?
– Ты выглядишь прекрасно. Это я заметил еще до нападения гадюки.
Анна сразу повеселела. Ее невольное кокетство вырвалось из-за внутренней смены статуса: из мамы-опекунши – в девушку-симпатяшку.
– Чем ты занимаешься? – спросила Аня.
– Я живу в Костроме, у меня провайдерская фирма небольшая.
– Да-а-а? – удивленно, не без столичного снобизма, протянула Аня. – Отказался от Америки, да и в Москве работу наверняка мог найти. Впервые вижу здорового живого человека, который предпочитает провинцию.
– Не такого уж здорового, – улыбаясь, кивнул на свою руку Эд, – и неизвестно, насколько долго живого.
– В самом деле! – подхватилась Анна. – Что они себе позволяют!
Она решительно распахнула дверь кабинета:
– Мы сидим уже три часа! Безобразие, никакой врачебной помощи и внимания!