Миновав сопку, небольшая дружина углубилась в лес и, пройдя берегом неширокого ручья, свернула к болотам. Скрылись за холмом городские стены, места вокруг потянулись пустынные, дикие, ни леса толком, ни луга, одни ручьи да болота — сплошная неудобь.
— Вот, здесь, пожалуй, и остановимся. — Ярл с усмешкой кивнул на большое поле, тянувшееся от ручья до болота и заросшее по краям густой ольхою.
— Странно это, — тихо произнес вдруг Дивьян. — Не должна б ольха здесь расти эдак вот густо. Не должна…
— Да брось ты, Дишка, — улыбнулся Лашк. — Мало что где растет, вон у родичей моих в Наволоке…
— Что это? — Дивьян вздрогнул, не веря своим глазам. — Да это же, это…
Ольховые заросли откинулись в стороны, словно срубленные, а выбежавшие из них воины в кольчугах и шлемах, выставив вперед копья, быстро пошли прямо на растерявшихся отроков. Их было много, куда больше, чем малочисленная дружина Хельги. В такт тяжелым шагам мерно покачивались копья…
— И что вы на них пялитесь, вои? С засадой никогда не встречались? — Ярл насмешливо осмотрел своих и приказал: — Воткнуть щиты в землю. Да не так, кругом… Вот. Приготовить луки… Прицелиться…
Враги надвигались со всех сторон.
Надвинув на лоб шлем, ярл махнул рукой. Со свистом полетели стрелы. Несколько вражьих воев со стоном упало в ручей, остальные залегли. Пропели над головами юной дружины стрелы…
— Дурни, — засмеялся ярл. — Поистине, тот, кто устроил засаду, вовсе не ведает воинского дела. Сначала окружили — теперь стреляют. В кого? Друг в друга?
— Так и есть, князь! — азартно воскликнул Лашк, увидев, как прилетевшая на излете стрела едва не поразила одного из вражеских воев, наступавших со стороны Волхова. — Зато мы можем стрелять вволю!
— Бейте! — с улыбкой скомандовал Хельги.
И вновь полетели стрелы. Враги уже не рисковали наступать плотным строем и передвигались исключительно перебежками. Но все же их было слишком много, слишком…
— У нас скоро кончатся стрелы, князь! — оглянувшись, предупредил Лашк.
Хельги кивнул, продолжая улыбаться. Он стоял в центре образованного щитами кольца, за каждым щитом укрывался молодой воин. А не так уж и плохо их обучил Снорри! Не паникуют, подчиняются приказам, сноровисто выбирают цель.
— Все, — бросив на траву лук, доложил Дивьян и гордо улыбнулся. — Теперь мы все умрем за тебя, князь!
— Умрем с честью, как воины! — подхватили остальные.
— Смотри, князь! — Лашк показал рукой в сторону, где из-за холма показалась конница. — Думаю, не так-то просто им будет нас взять. Это хорошо, что мы прихватили щиты, теперь пусть попробуют…
Дивьян вдруг белкой выпрыгнул из-за щита и, схватив лежащую в траве стрелу, повернулся назад.
— Сейчас я убью их главного, — со смехом обещал он. — Ну и толстяк, и как только лошадь под ним не проваливается?
— Эй, эй! — Хельги в два прыжка оказался возле Дивьяна и вырвал у него лук. — Не стоит обижать нашего друга, славного воеводу Хаснульфа.
— Хаснульфа? — удивленно переглянулись воины. В глазах их зажглась надежда.
— Ну да, Хаснульфа, — как ни в чем не бывало подтвердил ярл. — Не знаю, как вы, а я именно его дожидался. И он не опоздал, прибыл вовремя!
— Слава воеводе Хаснульфу! — Дружинники радостно замахали руками. — Слава мудрому князю!
— Теперь я понимаю, почему его прозвали Вещим, — глядя на разбегающихся в ужасе врагов, тихо промолвил Дивьян. — Он и это предвидел.
— Не предвидел, а организовал! — обернувшись к нему, назидательно произнес Хельги. — Думаешь, легко было?
Дивьян хоть и медленно, но наконец догадался, ахнул:
— Так, значит…
— Придержи язык, парень, — тихо приказал ярл, кивая на затянутых в блестящие кольчуги мальчишек, радостно подбрасывающих вверх копья. — Судя по всему, они верят, что это просто удача. Что ж, пусть верят…
Мечи почти не звенели — вражье воинство, завидев броненосную дружину, опрометью бросилось прочь, кто куда. А над поляной, над болотами и ручьями, над телами убитых врагов и червлеными, воткнутыми в землю щитами плескалось поднятое на копье синее боевое знамя — стяг Хельги-ярла.
Хоронясь в высокой траве, сверзился в ручей Онгуз. Наглотавшись холодной водицы, выбрался на другой берег и, придерживая штаны рукой, пригибаясь, побежал к Волхову. Мелькали вокруг колючие кусты и заросли крапивы, вот и болотце — брызнула из-под ног коричневая жирная жижа — холм, а за холмом широкий серо-голубой разлив — Волхов. Волхов-батюшка.
— Помогли, помогли боги, — отплевываясь от грязи, Онгуз быстро спустился к воде. Замахал рукой рыбакам:
— Эй, робяты…
— Что?! — в ужасе спрыгивая с кресла, переспросил соглядатая Малибор. — Разгромлены? Как — разгромлены? Не может быть!
— Может, может, господине, — изогнулся в поклоне Онгуз. — Нас кто-то предал!
— Так они вскоре будут здесь, — засуетился волхв. — Бежать, немедля бежать… Коня, коня мне!
— И куда ж ты собрался, кудесник Малибор? — войдя в горницу, с ухмылкой поинтересовался молодой жрец Велимор. Руки его были в крови. — Я только что принес хорошую жертву богам, — жутко улыбаясь, похвалился он. — Так что ж такого случилось?
— Нас перехитрили и предали, — опустив руки, скорбно произнес волхв. — Мы устроили засаду… и были коварно разбиты!
— Засаду? — удивленно переспросил молодой жрец. — На кого?
— На этого варяжского выскочку — Хельги!
— Что?! — Велимор подпрыгнул, как ужаленный. — Что я слышу? Вы хотели убить ладожского наместника? О, глупцы, глупцы… Не убивать вы его должны, а сделать все для того, чтоб он стал вашим князем!
— Не ослышался ли я, отроче?! — Сверкнув глазами, старый волхв поднял вверх посох.
Велимор прикрыл голову руками.
— Это не мои слова, но слова кудесника Вельведа и того, кто стоит за ним. Если ударишь меня, бойся же, волхв, их гнева!
— Вельвед? — Малибор опустил посох. — Но что ему до наших дел?
— Ладожский наместник должен стать князем, — с нажимом повторил молодой жрец. — Стать — и тут же уйти с дружиною на Царьград. Через Киев… А уж потом поставите княжить, кого вам надо. Но пока… Таков строгий наказ Вельведа и того, кто стоит за ним.
— Наказ, — шепотом повторил волхв, костистые плечи его поникли, крючковатый нос опустился к полу. Малибор напоминал сейчас вымокшую под ливнем ворону, а не грозного кудесника-жреца. — Но ведь ты сам… — Он вскинул глаза. — Ведь ты сам, Велимор, пытался колдовать у самой Ладоги. Для чего мы приносили жертвы в заброшенном капище? Не для того ли, чтоб погубить Хельги?
Велимор холодно улыбнулся:
— Нет, волхв, вовсе не для того. Это было не колдовство, это был просто знак. Напоминание, приветствие ладожскому князю!