Ньерд посмотрел на выкрашенный в яркий желто-зеленый цвет контейнер для старых вещей — интересно, полицейские там уже посмотрели?
Записав адреса девчонок, инспектор подошел к контейнеру. Было такое впечатление, что там не так давно кто-то копался — рядом, на снегу, были разбросаны какие-то детские вещи, вполне хорошие на вид джинсы, растерзанная женская сумка. Инспектор нагнулся… Пусто! Нет, кое-что есть — ключи и жетон от камеры хранения. Интересно, что же, никто не обращался по поводу кражи? И вещи в камере хранения… хотя, конечно, этот вопрос можно решить и без жетона.
Микроавтобус «Амбуланс», хлопнув дверями, мягко отъехал от остановки. Отпустив полицейских, инспектор уселся в машину, доложился начальству:
— Так и есть, не наш случай… Да, да, как очнется, обязательно съезжу, — и поехал домой ужинать.
Снег падал все сильней; мягкие и пушистые снежинки кружились в разноцветных огнях реклам.
Ханс, уже переодетый в джинсы и черную майку с логотипом известных «блэкушников» «Димму Боргир», угощал нежданно свалившихся на голову родственников тем, что нашлось в холодильнике, — замороженными котлетами, колой и остатками вишневого мороженого. Канадская бабуся Анна-Ханса не проявляла никакого интереса к приготовлению пищи, а уж о ее воспитаннике нечего было и говорить — настолько тот был странным. И ведь нельзя сказать, чтобы Ханс не пытался его разговорить, ничего подобного! Правда, тот ничего не отвечал… А, так ведь он же из Канады — ясно, ничего по-норвежски не понимает.
— Спик инглиш?
Парень отшатнулся.
— Тоже не понимаешь? — Ханс почесал свою светлую шевелюру и улыбнулся: — А, ты, наверное, франкоязычный?! Же вудре… Э… Парле ва… Парле ву… Тьфу! Французского я точно не знаю… Будем объясняться на пальцах. Да что ж ты такой неразговорчивый?
Вообще, очень странным был этот парень, бабкин воспитанник, очень странным. Даже, как зовут, не смог ответить без бабусиной помощи, только промычал что-то — Велл… Мэллл.
— Вэлмор, что ли?
— Вэлмор, — бабуля скривила губы в улыбке. — Он, как бы это сказать, не совсем… э…
— Не совсем нормальный, что ли? — не выдержал Ханс.
— Вот. Да! Именно так.
— Оно и видно. А он с ножом не бросится?
— Нет, не бросится… Если я не прикажу.
Ханс вежливо улыбнулся — шутит старушка. Когда перешли к мороженому и коле, зазвонил мобильник. Бабка вздрогнула, но быстро совладала с собой, а вот Вэлмор чуть не упал со стула, бедняга!
Звонил Нильс, приятель, просил срочно приехать в молодежный клуб — нежданно-негаданно появились еще какие-то претенденты на аппаратуру.
— Какие еще претенденты? — недовольно переспросил Ханс.
— Из твоей, между прочим, школы!
— Из моей?
— Ну, может, из соседней. Ты приезжай давай, я уже позвонил Стигне.
Нильс отключился. Стигне, это была девчонка из их группы. Собственно, до ее появления никакой группы и не было, так, лабали на гитарах, Нильс — на соло, Ханс — на басу, да выступали иногда по клубам, зазвав кого-нибудь на роль ударника и звукача-режиссера. А вот перед самым Рождеством наконец отыскали ударника, вернее, ударницу — Стигне, высокую, длинноволосую, симпатичную. Тогда же и название придумали — «Шоколад Кинге» — «Шоколадные короли», так с тех пор и назывались. Репетировали постоянно, в молодежном клубе, принадлежавшем какой-то благотворительной организации и владевшем парой усилителей, комбиками, ударной установкой и монитором. И вот теперь, похоже, объявились конкуренты. Интересно, кто такие?
— Я тут отлучусь по делам, — накинул куртку Ханс. — Телевизор в холле, постельное белье в шкафу. Не скучайте. Если захотите в город, запасной ключ над входной дверью, на гвоздике. Ну, пока, вечером буду.
Простившись с гостями, Ханс пулей вылетел из дому — как раз сейчас должен был подойти автобус. Если повезет, Стигне как раз на него и сядет.
Едва Ханс покинул дом, темноволосый парень повалился на колени:
— О мой повелитель! Где мы?
— Очень и очень далеко, — сверкнув черными глазами, усмехнулась бабуся — Анна-Ханса Херредаг — гражданка Канады. — Мне нужно отправить обратно тело… Мое старое тело. Пусть Дирмунд Заика хоть немного побудет собой… и сыграет роль князя! Чувствую, много придется разгребать после него… Однако приходится идти на риск и надеяться только на верных слуг и на помощь богов, которые и так слишком милостивы ко мне, ведь это они помогли вернуть Камень!
Обратившийся в несчастную старуху Черный друид Форгайл Коэл торжествующе вытащил из кармана куртки ярко сверкнувший Камень. Лиа Фаль — колдовской символ Ирландии, зов ее кельтских богов.
— Но… как же мы теперь отыщем твое старое тело, мой князь? — осторожно поинтересовался отрок.
— А нам и не нужно его искать, Велимор, — глухо засмеялся друид. — Надо лишь произнести заклятие над Камнем… И обагрить его человеческой кровью.
— Ночью убьем этого? — понимающе кивнул молодой волхв.
— Нет. — Друид мотнул головой, и розовые, мелко завитые волосы его смешно затряслись. — Он может пригодиться.
— Тогда возьми мою! — поднял глаза Велимор. — Всю, до последней капли.
Друид потянулся к лежащему на столе ножу:
— По-видимому, так и придется сделать. Не бойся, я не возьму всю…
Содрогнувшись, волхв Велимор закатал рукав, обнажая вены. Видно было, как задрожали от страха его губы.
Полыхнув глазами, друид резко полоснул лезвием прямо по локтевому сгибу. Волхв дернулся, и на стол брызнула темная кровь.
— О великий Кром Кройх! — возопил друид. — О Морриган, о Дагд, о богиня Дану, испейте же ваш любимый напиток, насладитесь же и помогите…
Он упал на пол, покатился, забившись в судорогах, и в уголках накрашенных ярко-красной помадой губ выступила пена…
— О Кром!
Марина Левкина, русская медсестра из частной клиники доктора Норденшельда, звонила в дверь уже довольно долго. На собрании членов благотворительной организации было решено оказывать трагически лишившемуся обоих родителей мальчику — Хансу Йохансену — всемерно возможную помощь. Вот и сейчас, по дороге на работу, Марина завезла Хансу продукты, из которых на выходных намеревалась сварить суп. Интересно, сколько еще бедному ребенку жить одному? Хотя это, наверное, уж куда лучше, чем в приюте. Все-таки родной дом, хоть и опустевший, но все же…
Однако же что ж он не открывает? Ведь договаривались… Левкина достала мобильник… Никакого ответа! То есть гудки-то шли, и длинные, только вот трубку никто не брал. И главное, музыки в доме слышно не было… Может, Ханс ушел куда-нибудь? Придется заехать в следующий раз или попросить Марту, жену таксиста Акселя… Кстати, вот Акселю-то и удобней всех будет завезти, все равно каждый день мотается в Снольди-Хольм и обратно. Марина пошла обратно к машине — не новому, но вполне еще боеспособному «форду-сиесте» — обернулась в воротах… В нижнем окне, где столовая, дернулась штора.