Без устали шагали и Варг с Лютшей. Не обращая внимания на комаров, ночевали в болотах, питаясь подстреленной птицей и ягодой-морошкой. Расстилались вокруг болотные топи, затем стало суше, появились холмы и кручи, еще немного, и за соснами заблестела река.
— Паша, — останавливаясь, показал рукой проводник. — Тут места людные.
Варг и без того видел, что людные. На самой излучине раскинулось большое селение в несколько усадеб, с оградой-тыном, колодцем и пашнями. Серебрились в солнечном свете крытые дранкой крыши, лаяли псы, мычали коровы, на середине реки покачивалось несколько небольших лодок.
— Обойдем, — решительно произнес Лютша. Этого — дневного — Варга он почему-то не боялся.
Прячась за деревьями и кустами, они быстро прошли по обрывистому берегу и, обогнув пастбище, едва не встретились с идущими к реке мужиками. Хорошо — заметили издали, упали в траву, спрятались. Ух, и травы же здесь были! Не травы — травищи. Высотой почти до пояса, крепкие, духовитые, сочные. Не то чтобы зеленые, а скорее изжелта-голубые, разбавленные яркими пятнышками цветов — пурпурным иван-чаем, желтыми лютиками, нежно-голубыми васильками, розовым пахучим клевером. Лютша вздохнул полной грудью его сладковатый запах, выдернув из цветка пушок, пожевал — сладко! Дождавшись, когда мужики ушли, встали, немного прошлись по дороге, потом все-таки свернули в лес — на открытом месте уж слишком опасно.
— Недалече уже и осталось, — обернулся Лютша. — К ночи ближе в селении челнок схитим, там их не стерегут, челноки-то, воровать некому. А пока…
— Постой-ка, парень, — неожиданно остановился Варг. — Смотри.
Лютша присмотрелся. Рядом, за деревьями, синело озеро, небольшое такое озерко, с песчаным дном и заросшими зеленым мхом берегами. В прозрачной воде отцветали кувшинки, словно в зеркале, отражались сосны, а прямо посередине озерка плавала дева.
— Русалка, — испуганно прошептал Лютша.
— Нет, не русалка, — облизывая губы, прошептал Варг. — Вон одежда-то на берегу. А ничего девка, сладкая. — Он не отрывал от купальщицы взгляда. — Хочешь такую?
— Нельзя, — проводник замотал головой. — Места здесь уж больно людные.
— Где людные? Здесь, в лесу? Нет, ты уж как хочешь, а я…
Лютша замолк, глядя на вылезшую из воды девушку. Высокая, белокожая, с крепкой налитой грудью и длинными рыжеватыми волосами, она и в самом деле чем-то напоминала русалку.
— Ммм, — Варг застонал, обернулся. — Давай, парень, а?
— Да потом всполошатся, ловить будут.
— Не всполошатся.
Варг приподнялся:
— Ты обходи слева, а я…
Как ни странно, проводник сейчас хорошо понимал его, да и странно было бы не понять.
Они накинулись на девчонку, словно голодные волки на поросенка. Не дали и натянуть платье, повалили в мох, зажимая рот, тиская теплые груди.
— Я, я первый… — рычал Варг. — А ты держи, потом поменяемся… Ах, сучка!
Изловчившись, девчонка укусила его за руку, и Варг наотмашь ударил ее по лицу:
— Получи, змея! — Он снял пояс, оглянулся на Лютшу. — Вяжи, парень.
Девчонку связали, заткнули рот, чтоб не кричала…
Насиловали по очереди, несколько раз, не обращая внимания на жалящих оводов и слепней, все никак не могли насытиться.
Первым очнулся Лютша, обвел подозрительными глазами лес, сорвал с девичьей шеи бронзовое ожерелье с мелкими крапинками слюды, бросил в мешок, ухмыльнулся:
— Теперь уходим, и быстро!
— Подожди, — ухмыляясь, Варг достал нож.
Лютша широко раскрыл глаза:
— Да ведь найдут ее!
— А мы хорошо спрячем.
Он не смог убить несчастную с первого удара, не наловчился еще попадать в сердце, весь измазался в крови. Лютша, отобрав у напарника нож, одним ударом прекратил мучения жертвы. Обернулся:
— В озеро?
— Всплывет. Лучше туда, в ельник.
Закидав труп ветками, оба вымылись в озере и продолжили путь, больше не вспоминая об убитой. Дождавшись ночи, украли челнок и дальше поплыли вверх по реке, стараясь проходить побыстрее видневшиеся по берегам усадьбы. Ночной Варг тоже работал веслом, шепотом подгоняя Лютшу. Тот кивал, учащая темп, искоса посматривал на своего спутника, думал: а есть ли вообще разница между этим, ночным, и тем, дневным, Варгом, походя расправившимся с девушкой?
Лейв Копытная Лужа встретил их недоверчиво, попенял Лютше за опоздание, а Варг вообще не вырвал у него никакого интереса. Да тот и не пытался вызвать — улегся в тени у частокола и захрапел тут же, едва коснувшись головою травы.
— Чего его принесло к нам? — Лейв кивнул на спящего.
— Ночью, господине, узнаешь, — загадочно ответил Лютша.
Пожав плечами, Лейв ушел в дом — огромный, выстроенный из крепких бревен — и когда успели, вроде не так и давно тут? А вот, поди ж ты, не теряли времени даром. Правда, на месте Лейва, чем дома строить, Лютша лучше частокол соорудил бы повыше, да поставил на тропках засеки-ловушки — мало ль кто забредет? Ничего этого не сделал Лейв, недоступностью тешился — и то сказать, лесища вокруг глухие, чуть от ворот отойдешь — можешь назад и не выйти. Ну, это с первого взгляда глушь. Лютша лучше, чем кто-либо другой здесь, знал — отдаленность эта кажущаяся. День пути лесом к востоку — Паш-озеро, полдня на север — разрушенная Шуг-озерская усадьба убитого старика Конди. На закат солнца идти — и Келагастов погост не так и далек будет. А что лес вокруг безлюдным кажется, так удивляться нечего — как раз здесь пересекались охотничьи угодья Паш-озерских с Келагастовыми да с Конди. Не лезли друг к другу охотники, честь блюли. Нехорошее это дело — в чужие земли заходить с промыслом, вот и не заходили. А Лейв, кроме как домину выстроив, никак не берегся. Частокол соорудил плохонький, одно название, от зверя лесного — и то не спасет, амбаришко, правда, выстроил — для награбленного добра. Не особо много этого добра у него и было. Зимой — да, шастал по лесам с дружиной, убивал, жег, грабил. К лету успокоился, поутих, без хозяйского-то пригляду. Зажирел еще больше — в двери проходил боком — к бражке пристрастился, заматерел. Сам никуда и не ездил — воинов посылал, а уж те старались. Главное, осторожны были, хитры, уходили всегда вовремя, запутывали следы, как лисы. И пока милостивы были к ним жестокие северные боги.
К ночи ближе вернулась дружина с дальних погостов. Хвастали — погулеванили там на славу! Пожгли, пограбили, с собой привезли добра разного, в основном, конечно, меха — чего ж еще-то? Но и серебришком разжились изрядно — подвесками, ожерельями, поясами. Проснувшийся Варг краем уха слушал хвастовство воинов, многие из которых были норманнами, но встречались и славянского племени люди, и — как Лютша — местные.
Затянулось ночной синевой небо, заблестели звезды, завыли на луну волки где-то за ближним лесом. Выставленные, по обычаю викингов, часовые неторопливо прохаживались в виду частокола, с нетерпением прислушиваясь к хмельным крикам, раздававшимся из дома, — пировали на славу. Еле дождавшись смены, живо побежали туда — не кончилась бы к утру брага! Один — приземистый рыжебородый мужик — аж упал, сердечный, на бегу споткнувшись. Тут же поднялся под смех остальных, поковылял к дому. За ним — и проснувшийся Варг. Войдя, сел в уголке неприметненько, пригасил сверкнувшие было глаза, вслушался.