Зайцев посмотрел в конец постановления. Комитет по науке и технологиям требовал от финансирующих «лженаучные разработки» организаций представить в Верховный Совет СССР подробные отчеты. Зайцев сложил бумаги и вернул их Ларину.
— А что я должен сказать, Витька? — спросил он. — Ты сам все знаешь. Страны такой — СССР — больше нет, Верховного Совета ее нет, и Комитета такого, значит, тоже нет. Вместо КГБ — ФСБ. Все архивы наверняка сожгли. Особенно кагэбэшные. Ничего ты больше не найдешь.
— Слушай ты, профессионал, — сказал Ларин. — Что мне делать-то?
— Забыть, — посоветовал из-за спины Ларина подошедший Смолянинов. Ларин неодобрительно глянул на него через плечо.
— Ты помнишь Тима Костенко? — спросил Ларина Зайцев. — Хотя нет, ты же его не видел.
— Я ему звонил один раз. Но он был пьяный в говнище и меня послал. Сказал, что ему это расследование поперек горла.
— Вот именно, — кивнул Зайцев. — Это он нам с тобой говорил. Легенда у него была такая. А на самом деле он продолжал копать. И знаешь, где он сейчас?
— Догадываюсь, — процедил Ларин. — Лечится от алкоголизма.
— Нет, — грустно сказал Смолянинов. — Лечится от мании преследования.
— Ты серьезно? — тихо спросил Ларин, оборачиваясь к нему. Смолянинов со вздохом кивнул.
— На все сто, — подтвердил за Смолянинова Зайцев. — Он в больнице и выйдет из нее вряд ли.
— Это расследование — чистой воды гроб, — объяснил Смолянинов. — Никакой возможности узнать правду. Даже не для публикации, а так, для себя. Конечно, никто за эту тему не брался. А Тимка полез. Очень жалко его. Это гроб, — повторил Смолянинов, поднимая руку, чтобы утешительно хлопнуть Ларина по плечу. Снизу раздался короткий рык, и Смолянинов руку поспешно отдернул.
— Фу, — сказал Ларин собаке. — Как не стыдно.
— А Тимку действительно жалко, — вздохнул Зайцев. — Талантливый был парень. Но сломался на этом деле.
— Откуда ты знаешь, что он в психушке? — вдруг спросил Ларин.
— Его отец сказал. Я Тимофея искал, хотел к нам позвать на работу, и отец мне обстоятельно все изложил. Про бред преследования и прочие дела.
— Как это он так… — пробормотал Ларин и глубоко задумался.
— Может, он с самого начала был немножко того, — предположил Смолянинов. — Хотя нет, нет… ничего похожего.
— Если сначала ничего и не было, так потом стало, — кивнул Зайцев. — Тимка довел себя до такого нервного истощения, когда и нормальный «съехать» может, а тема у него как раз подходящая была. У Тимки развился бред преследования, такой же, как и у зомби, с которыми он работал. Вполне закономерно.
— Заразился… — Смолянинов невольно поежился.
— Не знаю, господа, — покачал головой Ларин. — Страшное дело, конечно. Жалко мужика. Но и тема страшная. Должен же кто-то ее разрабатывать…
— Ты пойми, балбес, — Зайцев умоляюще прижал руки к груди. — Даже если что-то там и было, ты уже ничего не докажешь. А главное — в любом случае нету больше по этой теме ни заказчиков, ни исполнителей. Деньги в стране кончились. И страна другая. Не нужно ей психотронное оружие. И не будет его больше никто делать. Потому что спроса нет.
— А насчет «тему разрабатывать», — заметил Смолянинов, — это ты не беспокойся. Среди нашего брата психов достаточно. Так что о теме кто-нибудь да позаботится.
Ларин снова покачал головой.
— Положим, сейчас мне все равно Гаршин кислород перекрыл, — сказал он. — Но где-нибудь через полгодика…
— Да ради бога, — перебил его Зайцев. — Только не забывай Тима Костенко.
— Между прочим, они похожи, — заметил Смолянинов. — И очень.
— Да, что-то общее просматривается, — кивнул Зайцев.
— Только этот недоверчивый, — усмехнулся Смолянинов.
Ларин улыбнулся и хотел, видимо, съязвить, но тут собака, которую он по-прежнему одной рукой придерживал за шиворот, громко взвыла и, приседая на задние лапы, рванулась к ступеням факультета. Ларин едва успел обернуться и поймать в объятия высокую темноволосую девушку.
— Танюшка… — Он поцеловал ее, поставил на ноги и повернул было лицом к коллегам, но девушка упала на корточки и обняла за шею собаку, которая тут же попыталась, радостно подвывая, облизать с ее лица косметику.
— Это любовь! — объяснил присутствующим Смолянинов. Девушка бросила на него снизу вверх задорный взгляд и распрямилась. Собака уткнулась ей носом в колени, продолжая исступленно вилять задом. Студенты вокруг смотрели кто на девушку, кто на собаку. Вдали кто-то восхищенно аплодировал.
— Господин Зайцев, господин Смолянинов, Таня, — представил их друг другу Ларин.
— И Чуча! — заявила девушка. — Привет!
Журналисты дружно раскланялись.
— Ну что? — обернулась девушка к Ларину.
— Пошли? — заговорщически подмигнул он ей. — Вы извините, мы пошли. И спасибо, господа. Я ваши советы учту. Думаю, я даже им последую. Счастливо. Увидимся, да, Олег?
— Я тебе позвоню на той неделе, — кивнул Зайцев.
— Берегите себя, — улыбнулся Смолянинов, хищно глядя на девушку.
— До свидания, — улыбнулась Таня в ответ. — Эй, ты! — Она пихнула коленом Чучу. Собака подняла голову и оскалилась. Это было очень похоже на улыбку. Таня пошарила рукой под курткой у Ларина, выдернула поводок у него из-под пояса и застегнула карабин на кольце ошейника собаки. Ларин еще раз кивнул друзьям, обнял Таню за плечи, и троица двинулась за угол. По меньшей мере половина толпящегося во дворе народа смотрела им вслед.
— Что ты думаешь об этом? — спросил Смолянинов.
— Ларина здесь терпеть не могут, — ответил Зайцев. — Она самая красивая девушка на его курсе. А может, и на всем факультете.
— Да нет! — отмахнулся Смолянинов. — Что ты думаешь о психотронике?
Зайцев удивленно посмотрел на него.
— Что с тобой, Кир? Ты же всегда говорил, что это бред…
— А я и сейчас так считаю.
— Ну и…
— Почему такие вот ребята, молодые, чистые, как Тимка, как этот…
— А мы с тобой, значит, старые и грязные?
— …почему они так настырно лезут туда, куда не надо? — закончил мысль Смолянинов. — Хоть им кол на голове теши.
— Во-первых, они еще не профессионалы. Во-вторых, они работать не хотят. В-третьих, им очень хочется нахрапом пролезть в знаменитости. Мне продолжать? — спросил Зайцев неожиданно жестко.
— А ты злой, оказывается, Заяц, — искренне удивился Смолянинов.