— Тыжжело? — посочувствовал Хунта.
— Кышшмарно, — передразнил его Крот. — Вот сколько знаю вас, братцы-охотнички, столько и удивляюсь, какие же вы уроды бесчувственные. Все понимаю — только принять не могу. Знаю, что вы именно такими и должны быть, иначе охоты не получится и нас всех съедят. Знаю, но страшно мне с вами… Чисто по-человечески страшно, понимаете, мужики? Как вы можете так…
— А ты не сука, Крот! — восхитился по радио Крюгер.
— Ты к нам несправедлив, — покачал головой Зигмунд и снова высунулся в люк.
— Знаю, — согласился Крот. — Но… Но очень хочется.
— Ноль второй, Ноль третий, не сближаться! — крикнул Зигмунд. — Направление держать!
— Флотоводец! — сказал Хунта почти нормальным голосом. Словно выругался. — Адмыр-рал Нельсон!
Впереди, у дальнего кордона, наконец-то возник и начал плясать по сугробам отсвет фар.
* * *
В тактический класс набилось человек шестьдесят. По двое на одном стуле, на партах, подоконниках, а то и на полу в проходах уселись бойцы из всех групп. Здесь была в полном составе «Двойка» — всклокоченная, небритая и с воспаленными глазами. Почти вся «Трешка», кроме тех, кто заступил на стационарные посты и не мог отлучиться с места, — свежая, отоспавшаяся, но тоже хмурая. Пятеро ветеранов из «Четверки» во главе с Винни, оставив молодежь под началом Гоблина, пристроились ближе к дверям и синхронно покачивались, давая пройти в класс подтягивающейся «группе Раз», сегодня резервной.
Мастер стоял у окна, глядя через тонированные стекла прямо на холодное февральское солнце. Ногти на правой руке он уже обгрыз и теперь сосредоточенно занимался левой. Всей спиной он чувствовал, как в дверях, будто сердце, пульсирует управление «группы Фо», пропуская все новых людей.
— Андрюша, — тихо позвал Мэкс заслонившего дверной проем Винни. — Да пройди ты, ради бога, вперед! Сил нет смотреть, как вы там дергаетесь…
— И без того уже тошно, — поддержал его Батя.
Винни громко засопел и толкнул грудью своих бойцов, стоящих впереди. «Деды» из «Четверки» неловко расползлись по классу, поминутно цепляясь амуницией за сидящих охотников и бормоча извинения. Им быстро нашли места, и класс снова затих.
Вошел Ветер, кивнул Бате и сполз по косяку спиной, усаживаясь в дверях на корточки.
— В «Первой» — все, — сказал Батя. — Лебедь на выезде.
— Во «Второй» все, — доложил Крюгер. Отсутствие Саймона он отмечать не стал. Саймон ушел спать. Его и не звали. Он давно уже не охотник.
— В «Третьей» все, — сказал Мэкс. — Пять человек — наряд, двое больны.
— В «Четвертой» незаконно отсутствующих нет, — прогудел Винни.
Мастер вынул палец изо рта и озадаченно посмотрел на изгрызенный ноготь.
— Кто у тебя болен? — спросил он Мэкса, поворачиваясь к классу лицом.
— Нильс и Геббельс.
— Со следующей недели старшим групп обеспечить выход на дежурство полными составами, — ровным голосом приказал Мастер. — Если кому не хватает — возьмете у Винни. Сами там согласуете, кого вам нужно.
— Могу выделить две полноценные двойки и пять раз по одному, — неохотно сообщил Винни. — Кроме Левши, Кота и Рэмбо. Этих не просите, не отдам. А остальных хоть всех забирайте. Век бы их не видать…
— Кому он нужен, твой Рэмбо, — пробормотал себе под нос Мэкс. — Его на ходу ветром сдувает.
— Вот и не бери, — огрызнулся Винни. — Нечего ему делать в твоей инвалидной команде.
Мэкс, выпятив челюсть, обернулся было к Винни с явным намерением затеять склоку на пустом месте, но наткнулся на холодный взгляд Севы, сидевшего в ногах у старшего с обрезом между колен.
— Погасни, Максаков, — произнес Сева спокойно, но неприязненно. — Задолбал.
— Генофонд! — высказался Мэкс в адрес «Четверки», отворачиваясь и вытаскивая сигареты. — Банк козлиных яйцеклеток!
— Не кури здесь, Мэкс, — попросил Крюгер.
Мэкс сжал кулак и демонстративно уронил на пол плоскую, как бумажный лист, пачку.
— Извините! — с вызовом прорычал он. — У меня истерика!
— У всех истерика, — сказал мягко Горец, кладя руку Мэксу на плечо. — Всем нехорошо.
Мэкс дернулся, стряхивая руку, и насупился, опустив глаза.
— Я продолжу, с вашего позволения, — сказал Мастер, на протяжении всей перепалки хранивший, казалось, ледяное спокойствие. — В тренировочные дни присутствие также стопроцентное. Ясно? Чтобы были все до одного. Кроме тяжелобольных, которых, слава богу, у нас не бывает. Дальше. Резерву с сегодняшнего дня запрещаю покидать «зону сорок пять». Вот так, господа охотники.
Класс сдержанно загудел. «Зона сорок пять» на карте города была отмечена жирной красной чертой весьма прихотливых очертаний. От этой черты ты за сорок пять минут доедешь на машине до Школы. Поправка на дорожные условия — десять минут. Граница зоны огибала все места потенциальных серьезных пробок, а вместе с ними, разумеется, большинство заведений, куда можно пригласить девушку. Жить в зоне охотники были, в общем, согласны, благо жилье халявное, но вот сидеть в зоне сиднем — это вам фигушки.
— Всем бойцам резервных групп, — продолжил Мастер, — запрещается выходить на улицу… — тут он сделал эффектную паузу. Класс замер, приоткрыв рты и вытаращив глаза, — без пейджера и легкого оружия.
Охотники судорожно вдохнули и облегченно заерзали.
— Ну ты, барин, задачи ставишь… — протянул кто-то из задних рядов.
Мастер внимательно оглядел собравшихся и поднял указательный палец, требуя внимания.
— И также с сегодняшнего дня, — сказал он, ставя ударение на каждом слове, — вводится дополнительный пейджинговый код общего вызова. Аварийный код, господа. Не какие-нибудь вшивые «три шестерки», а три ноля.
Народ приуныл. До охотников постепенно доходило, что пахнет жареным. Код «три шестерки» означал атаку тварей на периметр Школы. Представить что-нибудь страшнее невозможно. Все собравшиеся в тактическом классе знали, в каком сложном положении оказалась Школа. Но даже умнейшие из ветеранов несли в голове тяжкий груз стереотипов — как-никак самый молодой из них был на охоте уже три года. Они привыкли относиться к миру с чисто охотничьих позиций, и такой сложности бытия им хватало под завязку. Они жили в постоянном стрессе, даже притерпелись к нему. Но теперь перед ними вставала новая проблема — выживания в светлое время суток.
На словах они были круты и грозились свернуть шею кому угодно. Но, когда дошло до конфликта с вышестоящей инстанцией — Штабом, люди призадумались. Идти против Штаба означало вести сразу на два фронта настоящую войну.