От этого смеха слезы у Лу моментально высохли. Он поднял мальчика, положил его животом себе на голову и стал кружить. Пуд так. заливался смехом, что Лу не оставалось ничего другого, как разделить это веселье. Уголком глаза он увидел, что Люси, стоя в дверях, наблюдает эту сцену.
— А теперь, Пуд, — громко сказал он, — как тебе идея пройти в комнату Люси и попрыгать там на кровати, чтобы разбудить ее?
— Нет, папа! — Люси со смехом ворвалась в комнату. — Я и так не сплю.
— Ах, так и ты не спишь тоже! Вы что — эльфы, помогаете Санте подарки раскладывать?
— Нет, — засмеялась Люси.
Пуд тоже засмеялся.
— Ну, тогда марш в постель, а не то Санта не придет, если вы оба спать не будете и он это увидит.
— А если он тебя увидит? — спросила она.
— Ну, тогда он оставит лишние подарки и на мою долю.
Она поморщилась:
— От Пуда каками пахнет. Я позову маму.
— Не надо. Я и без нее справлюсь. — Он взглянул на Пуда, и тот ответил ему улыбкой.
Люси вытаращила на него глаза, как на умалишенного.
— Не таращись на меня так! — засмеялся он. — Дело-то пустяковое. А теперь давай, дружище, подсоби-ка мне! — Он нервно улыбнулся Пуду, а тот игриво шлепнул его по щеке. Люси так и покатилась со смеху.
Лу опустил Пуда на пол, чтобы тот не скатился с пеленального столика, который Рут обычно в таких случаях использовала.
— Мама его на столик кладет.
— Ну а папа не кладет, — объявил он, прикидывая, как бы расстегнуть пижамку сыну.
— Там пуговицы на попке, — сказала Люси, присев на пол рядом с ним.
— О, вот спасибо! — Он расстегнул пуговицы, закатав низ пижамы, достал запачканный памперс. Взял чистый, медленно развернул его. Повертел в руках, пытаясь догадаться, где тут зад, где перед.
— Фу, гадость какая! — Люси отшатнулась, зажимая рот рукой. — Поросенок спереди должен быть, — сказала она, не разжимая пальцев.
Лу судорожно пытался взять ситуацию под контроль, пока Люси прыгала вокруг и каталась по полу, обмахиваясь с преувеличенной брезгливостью. Не вытерпев проволочки, Пуд стал брыкаться, отталкивая его, и Лу вынужден был отступить. Пуд уползал на коленках прочь от отца, а тот тянулся к нему с салфеткой, чтобы подтереть. Но легкие, как перышки, касания тут не помогали. Пуд нуждался в решительных действиях. Собравшись с духом, Лу приступил к ним. И как только Пуд почувствовал твердость его руки, он присмирел и занялся каким-то шариком, привлекшим к себе его внимание. Люси ассистировала отцу, подавая ему нужные предметы.
— Сейчас детским кремом смазать нужно, — подсказала она.
— Спасибо. Ты позаботишься о Пуде, правда, Люси?
Она с важностью кивнула.
— И о маме ты тоже позаботишься?
— Да, — сказала она, горделиво вздернув нос.
— А Пуд с мамой позаботятся о тебе, — сказал он, наконец ухватив Пуда за пухлые ножки и выволакивая его из-под кроватки. Он тащил мальчика по ковру, а тот визжал, как поросенок.
— А еще мы все позаботимся о папе! — ликующим голосом возвестила она, прыгая вокруг.
— Ты о папе не волнуйся, — негромко сказал он, думая, как надеть памперс. Наконец он справился с этим и быстро застегнул пуговички. — Сегодня пусть он поспит без пижамки, — сказал Лу, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно.
— Мама свет выключает, чтобы он заснул, — прошептала Люси.
— О, хорошо, мы тоже так сделаем, — пробормотал он и выключил свет, оставив только ночник в виде Винни-Пуха.
Пуд гукал, сучил ножками и бормотал что-то невнятное, глядя на тени на потолке.
Лу опустился на ковер, в темноте притянул к себе Люси и, обняв девочку, стал следить, как глупый мишка с опилками в голове уплетает мед из горшочка. Лучшего времени сказать ей не будет.
— Знаешь, где бы папа ни находился, что бы ни случилось с тобой в жизни, в радости или в горе, какой бы одинокой и потерянной ты себя не чувствовала, помни, что я с тобой, вот здесь. — Он тронул ее голову. — И здесь. — Он коснулся ее груди. — Помни, что я гляжу на тебя, горжусь тобой и всем, что бы ты ни делала, а если когда-нибудь ты усомнишься в моих чувствах, вспомни, что я тебе сейчас сказал, вспомни, что я люблю тебя, детка. Папа тебя любит, будешь помнить?
— Да, папа, — грустно сказала она. — А если я буду не слушаться? Ты будешь меня любить, когда я не буду слушаться?
— Когда ты не будешь слушаться, — сказал он, взвешивая каждое слово, — помни только, что папа, где бы он ни был, хочет, чтобы ты была самой лучшей девочкой на свете.
— А где ты будешь?
— Если не здесь, то где-нибудь еще.
— А где это «где-нибудь еще»?
— Это секрет, — шепнул он, стараясь не заплакать.
— В секретном где-нибудь еще, — шепнула она, обдавая его лицо теплым дыханием.
— Ага. — Он крепко обнял ее, роняя крупные тяжелые слезы и стараясь плакать беззвучно.
Внизу, в столовой, все плакали, слыша этот разговор по электронной связи с детской. Для Саффернов это были слезы радости, потому что их сын, брат и муж наконец-то вернулся к ним.
В ту ночь Лу Сафферн спал со своей женой, а после обнимал ее и гладил шелковистые волосы, пока не начал уплывать куда-то, и даже тогда он чувствовал кончиками пальцев овал ее лица и ее черты — чуть вздернутый нос, высокие скулы, подбородок; он гладил ее лицо, ощупывал его, ощупывал волосы, как делает это слепец при первом знакомстве.
— Я буду любить тебя вечно, — шептал он ей, и она улыбалась, погружаясь в этот волшебный полусон.
Но среди ночи волшебство разбилось в прах: Рут разбудил звонок от калитки. Спросонок, в халате, она провела в дом Рэфи и Джессику. С нею были Квентин и отец Лу, настороженно глядевшие на незнакомцев; они хотели защитить Рут от этого неурочного вторжения. Но защитить ее от того, что последовало, они не могли.
— Здравствуйте, — сурово сказал Рэфи, когда они все собрались в гостиной. — Простите, что побеспокоил вас в такой поздний час.
Рут разглядывала молоденькую женщину в синей полицейской форме, ее холодные грустные глаза, ее ботинки, на которых налипла засохшая грязь вперемешку с травой, грязью измазаны были и ее брюки. Рут заметила царапины на ее лице и шрам, который та пыталась скрыть за волосами.
— Что случилось? — прошептала Рут. Слова застревали в горле. — Скажите мне. Пожалуйста.
— Миссис Сафферн, думаю, вам лучше сесть, — мягко произнес Рэфи.
— Надо позвать Лу, — прошептала Рут, косясь на Квентина. — Когда я проснулась, в постели его не было, наверное, он в кабинете.