– А, вон оно что, – кивнул парень. – То-то я и смотрю, вы грязны и едва одеты. А насчет матушки – так она давно умерла, я ее и не помню. А рыбу несу тому, в чьем доме живу.
– Так ты слуга?
– Нет! – гордо подбоченился Бресал. – Я свободный человек. Правда, – он немного поник и вздохнул, – пока приходится всем угождать…
Юний внимательно осмотрел одежку парня, сквозь дыры в которой проглядывало тощее тело. Вообще, парнишка не производил впечатления довольного жизнью.
– А этот твой хозяин…
– Он мне не хозяин!
– Так он тебя, видно, не кормит.
– Да, – согласился мальчик. – Он вообще не любит, когда в доме слишком много едят или сидят без дела.
– Суровый человек, – ухмыльнулся Рысь. – Видать, строгий хозяин? Как его славное имя?
– Фиахра Косоглазый. Может, слыхали?
Рысь наморщил лоб:
– Это не тот ли, что чуть не уморил голодом четырех красноухих коров?
– Не, – подумав, улыбнулся Бресал. – Это не он. Но Фиахра тоже вполне мог бы их уморить, потому как скуп от рождения, как и жена его, горбатая Нуадат.
– Во дают! – хлопнул себя по коленкам Гета. – Один косой, другая горбатая – ничего себе, парочка!
– К тому же, говорят, оба скупцы, – задумчиво промолвил Юний. – А нам бы вовсе не мешала и одежда, и немного серебра, и какая-никакая обувь.
– Не знаю, – Гета с сомнением покачал головой. – Как нам в этом помогут скупцы?
– А так… – Молодой легионер почесал левое ухо и, ухмыльнувшись, весело подмигнул Бресалу: – Знаешь ли ты, парень с сивыми волосами, кого тебе посчастливилось встретить?
– Кого же?! – Мальчик удивленно хлопнул ресницами.
– Я – знаменитый друид Имбар Даллан, умерший три… тьфу, не умерший, а оживший… И творящий разные чудеса! Твой Фиахра, наверное, не прочь прибавить себе еще богатств?
– Да, – согласно кивнул Бресал. – Конечно же, вовсе не прочь!
– Вот что, парень, – незаметно подмигнув несколько опешившему от подобного расклада Гете, Юний покровительственно потрепал Бресала по голове. – Может быть, вместе с нами поешь рыбы? Мы ее зажарим на углях. Ах, какая это будет вкуснейшая рыба! Клянусь богами, я давно не едал ничего вкуснее.
– Я бы с удовольствием, – парень сглотнул слюну, – да вот, боюсь опоздать. Уж тогда точно отведаю палки. Впрочем, я ее и так отведаю.
По знаку римлянина Гета подхватил корзину, и все трое дружно свернули к лесу. За углями Бресал тут же сбегал на луг, к пастушатам, и вскоре на небольшой полянке, разбрасывая по сторонам искры, уютно трещал костер…
– Расскажи-ка нам поподробнее об этом Фиахре и его супруге, – обсасывая кости, попросил Рысь. – Что они за люди? Что любят, чего не выносят? Как к ним относится староста вашей деревни, привечает ли, или, быть может, боится?
– Фиахра хоть и не особо умен, но человек не бедный, – заметил мальчик. – Как такого не уважать? Эх, и задаст же он мне сегодня трепку!
– Не задаст, – успокоил Юний. – Если сделаешь все, как я скажу. Не особо умен, говоришь? Это хорошо, это славно.
Переговорив с мальчишкой, он отправил его в деревню, к косоглазому Фиахре, сам же обернулся к Гете:
– Ну а теперь быстренько расскажи мне все, что знаешь о друидах.
– Нельзя, что ты! – не на шутку испугался парень. – Это же священные знания. Буду болтать языком – отнимется.
– Ну, тогда оставайся тут, – обозлился Рысь. – Дожидайся, пока придут притены или пока местные пастухи не схватят тебя заместо какого-нибудь разбойника! А я пойду. Прощай.
– Э, нет! Постой, постой, господин! – испугался Гета. – Не уходи, будь так добр. А о друидах я тебе, пожалуй, что-нибудь расскажу.
– Погоди немного. – Юний внимательно посмотрел вокруг. – Принеси-ка сюда во-он тот круглый камень.
– Зачем нам камень, господин?
– Делай, что я сказал.
Пока беглецы беседовали, до отвала наевшись рыбой, их новый знакомец, тощий мальчишка Бресал, сын погибшего рыбака Фланда Синие Брови, тащил значительно полегчавшую корзину в просторный дом косоглазого Фиахры. На обширном дворе перед хижиной работники мяли кожи, тут же паслись гуси и прочая мелкая домашняя живность, рядом в загоне блеяли овцы, а в хлеву женщины под присмотром горбатой хозяйки доили коров. Сам Фиахра с увесистым посохом в руках сидел на небольшой скамеечке, специально вынесенной во двор, и строго посматривал на работников, чтоб не ленились. Редковолосый, круглоголовый и лопоухий, к тому же с косящим глазом, он, наверное, производил бы на незнакомцев довольно смешное впечатление, но местные слишком хорошо его знали, чтобы смеяться. Нет, подсмеивались, конечно, но за глаза, и больше не над внешностью – это уж подарок богов, – а над скупостью, о которой в округе ходили легенды. Говорили, что как-то по весне Фиахра не поленился самолично сбегать на старую дорогу, притащить валявшуюся там железяку. Еще судачили о шерсти, которую по приказу Фиахры специально не просушивали до конца, прежде чем сдать перекупщику, еще рассказывали… В общем, много чего рассказывали, притом почти не врали.
– А, явился? – вскочив со скамейки, Фиахра коршуном набросился на опасливо зашедшего на двор Бресала. – И где тебя носило, щенок худой? Вон, уже скоро совсем стемнеет, а рыбы так и нет! Другие парни уже давно принесли, а ты? У, лентяй, прощелыга… А ну-ка, поди сюда, подставляй спину.
Угрожающе кося глазом, Фиахра замахнулся палкой.
– О, нет, ты не будешь бить меня, благороднейший господин! – отчаянно закричал мальчик.
– Почему это не буду? – Косоглазый осклабился.
– Не будешь, когда узнаешь, кого я встретил на лугу, недалеко от пастбища.
– И кого же? – насмешливо хохотнул Фиахра. – Наверняка каких-нибудь проходимцев!
Бресал огляделся по сторонам и понизил голос:
– Он не велел говорить всем. Сказал – пусть знают только достойные из достойных.
– Да кто он-то? Кто? – заинтересовался косой.
– Имбар Даллан – так его славное имя, – еще тише произнес Бресал. – Знаменитый друид из Коннахта!
– Из Коннахта? Что-то не знаю… Наверное, это далеко?
– На Эйрине.
– На Эйрине? – Фиахра недоверчиво выпучил глаза. – И что же его сюда занесло со своего острова?
– Я не могу сказать, – покачал головой парень. – На твоем дворе слишком людно.
Бресал кивнул на прислушивающихся к беседе работников, на выглядывающую из хлева горбатую Нуадат, на развесивших уши птичниц…
– Чего вылупились? – злобно прикрикнул на них косоглазый. – А ну, за работу. За работу все, пока еще хоть что-то видно. А ты, парень, – он цепко схватил мальчика за плечо, – пойдем-ка в дом…