– Да, – отъехав от шалаша, Юний грустно качнул головой. – Не много же мы здесь узнали.
– Может, слуги чего вызнают? – Эрнульф подъехал ближе. – Ну, конечно, не сразу…
– Вот то-то и оно, что не сразу. – Рысь закусил губу.
Необходимо было поторапливаться – незнакомку могли казнить, и очень даже скоро. Что привлекало Юния в этой девчонке, ведь он даже толком не рассмотрел ее лица? Только песня… Песня с далекой родины. Была в ней – и в песне, и в девушке – какая-то тайна, которую так хотелось разгадать. Очень хотелось. Ведь Ант Юний Рысь, юрист и гражданин великого Рима, все же где-то в глубине души оставался варваром из далекого северного края, где плещется окруженное сосновыми лесами Нево – огромное озеро-море, – где клубится по утрам густой серебристый туман и широкая река величаво несет свои воды меж поросших ольхой берегов.
Юний вдруг снова вспомнил свою мечту – основать новую провинцию далеко на севере и управлять ею, как умный и справедливый наместник. Надо же! Рысь чуть было не расхохотался. А принцепсом не желаете стать, уважаемый Юний? Ант Юний Рысь Юстус Цезарь Август! Чем не император? От подобных мыслей недалеко и до нарушения закона об оскорблении величия! В принципе, император Александр Север вполне устраивал Юния. Не говоря уже о том, что именно из его рук Рысь получил свободу, принцепс был неплохим правителем – умным, когда надо – решительным, и совсем не жестоким. Испохабившийся от безделья и подлости римский плебс, живущий лишь подачками государства, наверное, не был достоин такого правителя, явно нет, плебсу нужен новый Нерон, Калигула! Тот, кто не задумываясь сможет залить всю империю реками крови. Александр был не из таких, и Юний все чаще задумывался, что, наверное, именно поэтому принцепс плохо кончит. К тому же император зажимал армию – не давал своевольничать, поддерживая твердую дисциплину, а ветеранов лишил иммунитета – преимуществ по отношению к местным жителям. Да много всего набиралось по мелочам, что вовсе не устраивало легионеров. Тем не менее, судя по слухам, в Персии легионы воевали достойно. Если, конечно, можно верить слухам. Особенно – тем, что исходят из императорской канцелярии.
– Что там такое, Эрнульф? – Собиравшийся уже сворачивать к дому Кальвизия (вернее, теперь Феликса) Юний вдруг прислушался, уловив доносящийся откуда-то с юга шум. Очень знакомый шум – тяжелая ритмичная поступь тысяч обутых в солдатские калиги ног. Так шли легионы. Быть может, это те, что были посланы против германцев из Могонциака?
Ну да! Вот из-за холма на быстрых конях показалась разведка с круглыми щитами, дротиками-пилумами, в блестящих шлемах.
Юний развернул коня и, когда всадники подъехали ближе, приветствовал их взмахом руки:
– Аве, славные воины!
Всадники – молодые, очень молодые парни – придержали коней, не выказывая, впрочем, особого дружелюбия.
– Вы из Могонциака? – растянув губы в улыбке, спросил Рысь.
– Нет, – отозвался наконец один из всадников. – Из Рима!
– Из самого Рима?! – Юний и его спутники непритворно удивились. – Что же, цезарь Александр решил бросить против германцев новые силы?!
– Да, – кивнул легионер. – Только цезарь теперь не он!
– Не он?! А кто же?
– Гай Юлий Вер Максимин, бывший трибун четвертого легиона и префект!
– Максимин? – Юний не верил своим ушам. – Максимин Фракиец – принцепс?!
– Максимин – истинный цезарь! – важно изрек воин. – Вы ему еще не присягали?
– Мы только от тебя узнали… А что, старый принцепс, Александр, умер?
– Эта подлую свинью, унижавшую армию и ветеранов, наконец постигло возмездие, – разведчик нехорошо засмеялся, и Рысь краем глаза заметил, как всадники перекрыли дорогу.
Что ж… Если эти самоуверенные юнцы хотят боя – они его, несомненно, получат. Только вот стоит ли без особой нужды проливать кровь? Посмотрим…
– Александр со своей матерью, Юлией Маммеей, совершил предательство, пойдя на переговоры с варварами, вместо того чтобы громить их! – Юного воина прямо-таки распирало от сознания важности сообщаемого. – И на двенадцатый день перед апрельскими календами они оба были убиты взбунтовавшимся войском. Слава цезарю Максимину!
– Слава… Так вот оно что! Значит, никакого мира с германцами не будет?
– Не будет! – В звонком голосе юноши неожиданно прорезалась сталь. – Цезарь велел направить все легионы за реку, дабы разбить врага в его логове! Вы кто такие?
– Я?
– Ты и твои люди! – Молодой командир положил руку на рукоять меча.
О, как легко было сейчас сбросить с коня этого нахаленка! Еще проще – убить. Одно движение, и…
Впрочем, если можно обойтись без крови, нужно обходиться без нее. Лучшая битва – это та, которой не было.
– Ант Юний Рысь Юстус, – гордо подбоченился Рысь. – Юрист из Августы Треверов!
– Из Августы? Что же ты делаешь здесь?
– Видишь ли, юноша, у меня много частных деликтов и в Могонциаке, и здесь.
Ученые слова и надменный тон, как видно, произвели впечатление на воина. Он, немного подумав, резко сбавил тон и даже улыбнулся:
– И тем не менее я должен доставить вас к своему командиру для установления личности. Это приказ!
Рысь прямо-таки ощутил, как сзади напряглись его спутники. Одно его слово, и никого из римлян не останется в живых, что можно свалить на заезжих варваров… Только стоит ли обострять ситуацию? В конце концов, Эрнульф с Арминием хоть и умеют сражаться, но все же они отнюдь не профессиональные воины. Ладно, еще одна попытка…
– Приказы командира нужно выполнять, – подъезжая ближе, еще шире улыбнулся Юний, с удовлетворением подумав, что для нейтрализации легионера теперь достаточно просто вытянуть руку. – А кто командует легионом? Я многих здесь знаю.
– Да он из местных, – наивно нарушил военную тайну юнец. – Авл Домиций Верула, ты должен бы знать.
– О, конечно! – как можно радостнее воскликнул Юний. – Как же мне не знать Верулу? Ведь это же мой старинный друг. Едем же скорей к нему, славный воин.
– Да, едем… – Юнец опасливо потупился.
Видно было, что ему очень хочется на всякий случай разоружить этих странно, почти не по-римски одетых людей. Но один из них называл себя старинным другом командующего… А если эти трое – шпионы? А если нет? Верула крут на расправу, вломит плетей – мало никому не покажется.
Он так и не решился потребовать оружие от этой троицы, лишь пропустил всех вперед.
Стоял полдень, солнце уже растопило туман и сейчас игриво подмигивало, сияя в нежно-голубом небе. В росших по обеим сторонам дороги кустах жимолости и ивах по-весеннему радостно пели жаворонки и коростели; клубясь полупрозрачным паром, прямо на глазах исчезали лужи, становилось тепло, даже временами жарко, лишь ветер приносил прохладу с недалеких гор.