Ехидно усмехаясь, чиновник аккуратно разбил пирамиду и положил с первого подхода три шара. С четвертым ему не повезло, шар не упал, остановившись в лузе. Я страшно обрадовался, начал хвастаться, опять долго целился и не смог добить даже такую подставку.
— Чего же вы, сударь, мажете? — ласково попрекнул меня соперник и положил за следующий подход еще два шара.
Играл чиновник не так чтобы хорошо, и дело у нас надолго застопорилось. Добрых полчаса мы гоняли шары по столу безо всякого результата. Я отыгрывал шары так, что больше забить ему никак не удавалось. Соперник разнервничался, тушуясь от всеобщего внимания, и мазал верные подставки. Я между тем начал его догонять, случайно забивая легкие шары. Внешне всё выглядело вполне невинно, дуракам, как известно, счастье.
Зрители активно болели за моего противника и вконец допекли его советами.
Я между тем положил шестой и седьмой шары. Седьмой, надо сказать, закатился в лузу случайно, что вызвало выдох возмущения у болеющей за чиновника публики. Я этой удаче дурашливо обрадовался и начал хвастать своим мастерством и точным ударом. Чувствовалось, что желающих наказать меня за наглость и глупость, делалось всё больше. Оба профи оставили свой ужин, и подошли наблюдать за финалом партии. Они, переглядываясь, следили за нашими неловкими ударами, пока я победно не закончил партию, забив примитивнейшую подставку.
— Всё! — гордо заявил я, надуваясь от самодовольства. — Я же предупреждал, что я отличный игрок. Может быть, еще кто-нибудь из господ рискнет со мной сразиться?!
Весельчак-чиновник, уязвленный своим фиаско, отсчитал мне проигрыш. Я вытащил из кармана пухлое портмоне, вернее порт-монет, как говорили в то время, и небрежно запихнул в него деньги. Объем моей наличности произвел ожидаемое впечатление и увеличил число моих потенциальных противников. Профи, однако, не полезли сломя голову в ловушку, а выставили против меня корявого человечка с отвислым сизым носом.
— Я, пожалуй, приму ваш вызов, — вежливо сказал он.
— Какую ставку желаете сделать? — небрежно спросил я.
— Давайте для начала играть по сто рубликов, — невинным голосом предложил он.
— Деньги иметь изволите? — поинтересовался я.
— Имею, — скромно сказал новый соперник.
Я подозрительно оглядел его потрепанное платье.
— Предъявить можете? А то я, знаете ли, в долг не играю.
Человечек побагровел от обиды, по-петушиному задрал голову и неожиданно рявкнул басом:
— Вы что, сударь, не верите слову дворянина?!
— Так как я не имею чести вас знать, а сто рублей деньги большие и их у вас может с собой не оказаться, то давайте сдадим заклад маркеру, дабы не сумлеваться друг в друге, — вполне резонно предложил я.
Сизоносый отошел к приятелям, посовещался с ними и вернулся с деньгами.
Мы передали наши заклады маркеру и разыграли кому начинать. Фортуна меня оставила. Разбивать пирамиду выпало сопернику.
Он хорошо ударил и отправил в лузу свояка, слегка задев последний шар. Однако номер у него не прошел, и шар он не положил. Не показав своего неудовольствия от неудачного удара, противник отошел в сторонку, давая возможность бить мне.
Недолго думая, я врезал тупым концом кия по пирамиде, так что шары разлетелись по всему полю, а один даже залетел в лузу. Увы, это был мой первый и последний шар в этой партии. Минут через десять человечек совершенно меня разгромил.
Вообще-то Сизоносый играл довольно посредственно. Видимо, лучшие партии были у него в далеком прошлом. Теперь ему мешали мутные от выпитой водки глаза и дрожащие по той же причине руки. Однако простую партию против чайника осилить он еще мог.
Проигрыш меня и расстроил, и обескуражил. Я по инерции еще пытался хвастаться, но, надеюсь, выглядел достаточно жалко. Человечек же, напротив, страшно обрадовался крупному выигрышу и тут же предложил реванш.
Реванш сначала, в запальчивости, я пожелал, но, работая на образ, начал мяться, дергаться и даже собрался уходить. Тогда посетители стали откровенно надо мной потешаться и сомневаться умею ли я вообще играть. Мне оставалось вспыхнуть, вспылить и предложить учетверить ставку. Опять Сизоносый посовещался с приятелями и вернулся с четырьмястами рублями. Игра для этого заведения делалась небывало крупной, и число зрителей увеличилось.
Теперь начинал я и с одного подхода, не разбивая пирамиду (что было отработанного на тренировках), сумел забить два шара.
Противник долго ходил вокруг стола, выбирал позицию, и вместо того, чтобы отыграть шар так, чтобы у меня не было шанса ничего забить, рискнул и послал чужого через всё поле в угловую лузу. Удар был на редкость рискованный и глупый. На такую авантюру не пошел бы ни один хороший игрок. Этот шар, поцеловав лузу, остановился на входе. Мне осталось только подкатывать свои шары, а маркеру их выставлять на полку. Причем всё выглядело вполне невинно и почти случайно.
Остановился я на пятом, не сумев забить слишком мудреный шестой шар. Соперник самоуверенности не потерял и забил простого свояка. Дальше я начал играть за гранью своих возможностей. Я лупил, почти не целясь, совершенно неумело и похабно. Шары летали по сукну, попадали в борта, рикошетили, а потом каким-то чудом один всё-таки упал в лузу.
Противник, немного удивленный моим везением, присутствие духа не потерял и с одного подхода отыграл еще два шара. После его промаха к столу подошел я. Самым проходным был свояк в среднюю лузу. Я обрадовался подставке, демонстративно промерил кием его предполагаемую траекторию, долго целился и так неудачно ударил, что вместо своего в среднюю лузу, забил чужого в крайнюю.
Счет игры стал семь—три, и противник запаниковал. На кону стояла крупная сумма, и мое дурацкое везение могло поставить и игрока, и концессионеров, вложивших в дело свой капитал, в сложное положение. Восьмой шар был совершенно простой, и не забить его мог только полный придурок. Я его не забил. У публики, болевшей против меня, вырвался вздох облегчения.
Теперь противник не на шутку разнервничался и полиловел не только носом, но и лицом. Он попытался взять себя в руки и сделать игру с одного захода. Четвертый шар ему с грехом пополам забить удалось. С пятым же вышла заминка, и пока он бродил вокруг стола, примериваясь и приглядываясь, что выбрать, я как бы охладев к игре, отошел к своему столику, чтобы выпить рюмку водки, чем окончательно уронил себя в глазах присутствующих.
В это время человечек, перемудрив, смазал простой шар и сделал мне такую подставку, которой даже слепой и безрукий не смог бы не воспользоваться. Доедая расстегайчик, я вернулся к столу и, ничтоже сумняшеся, забил это халявный шар.
— Где мои деньги?! — громко и гордо спросил я.
Маркер молча передал мне выигрыш. В этот момент меня возненавидели все без исключения болельщики. Я кожей чувствовал тугую волну всеобщего презрения, давившую на меня со всех сторон.