Ленка улыбнулась и потянулась к столу – поставить зеркало… Юноша осторожно развязал рубашку, обнажив упруго колыхающуюся грудь, и ласково впился губами в сосок.
Женщина выгнулась, застонала…
А Лешка уже стаскивал с нее джинсы и трусики…
Заскрипел диван… Послышались стоны…
– Ухх… – вытянувшись, блаженно улыбнулась Ленка. – Какой ты сильный, Сережа! И как ты стонал… Я люблю, когда мужики стонут!
– Да уж… – Лешка усмехнулся. – Поди, всех бабок со скамейки согнали!
– Дурачок… У меня окна на другую сторону…
Потом пили чай с колбасой, болтали, и Лешка, наверное, не прочь был бы остаться на ночь, да и Ленка б явно была бы не против, но…
– Мать с Илюшкой вечером явятся, – с улыбкой пояснила почтальонша. – Илюшка – это сын мой, первый класс закончил. Почти на одни пятерки, только вот по русскому – четыре.
– Молодец, – одобрительно отозвался Лешка.
– Вот! – встав, Ленка подошла к серванту и, вытащив фотографию симпатичного малыша с цветами и ранцем, с гордостью показала ее гостю. – Это на первое сентября.
– Славный какой. На тебе похож.
– Ну, а на кого ж еще-то? Слушай, давай завтра – нет, послезавтра – встретимся, а? Завтра я не могу – пенсия. Пока разнесешь, ноги отвалятся.
– Да и мне на пилораму.
– Слушай, Сереж, какая у тебя рубашка чудная?
– Так я в ансамбле русских народных инструментов играл. На гудке. Специально и пошил такую.
– А грязная-то! Оставь, постираю…
– А в чем пойду?
– Я тебе футболку свою дам… Ты не думай, она растянутая – тебе в самый раз будет.
Так Лешка и вышел из подъезда – в новой (вернее, в старой Ленкиной) футболке – зеленой, с кроваво-красным сердцем и ядовито желтыми буквицами «I love you». Сытый, довольный, подстриженный…
Так и направился к лугу – ночевать.
Так же и шел – обходною безлюдной тропкой, кусточками…
И там же наткнулся… Вот шел-шел себе, никого не трогал – и на тебе!
Сначала услышал сдавленный девичий стон… Думал, почудилось. Нет, стон повторился. И тут же послышался какой-то шум, словно бы кого-то волочили через кусты, словно бы отбивался кто-то…
Отскочив в строну, Лешка схоронился за вербою и тут же выскочил обратно, увидев, как двое скотов – а как еще таких назвать? – вытащив из кустов, завалили прямо в траву девчонку, срывая с нее одежду… Девчонка упиралась, и все сорвать сразу не получалось, тем более что одеждой занимался один – с толстым таким затылком – второй же лишь заломал девчонке руку и сдавливал ладонью рот.
Ну, тут все было понятно…
Лешка и не раздумывал – сложив замком руки ударил толстошеего по затылку, пнул в бок – тот застонал, откинулся. Второй тут же ретировался, а девчонка – вот, молодец! – придя в себя, принялась дико визжать.
– Ничего! – поднявшись на ноги, гопник кинулся прочь, но у вербы остановился. – Еще посчитаемся с тобой, практикант… А ты, Настька, если вякнешь кому… Хуже будет!
– Ну, хватит реветь. – Лешка погладил девчонку по голове. – Хватит. Ушли они, убежали. Угроз их не бойся и участковому обязательно заяви. Сегодня же заяви, поняла? Пусть они тебя боятся…
– Ой, Лешенька-а-а… – застегнув блузку, девушка кинулась парню на шею. – Они так появились внезапно… Гошка и этот, второй… С Гошкой-то мы в одном классе учились…
– Ах, вот это кто! – недобро улыбнулся Лешка. – Мало я его тогда двинул, козлика…
– Он и говорит, пошли, мол, на бережок, посидим… винца выпьем, школу повспоминаем…
– И ты, конечно, поперлась…
– Да поначалу-то все хорошо было, славно так посидели… Это вот потом…
Девушка всхлипнула.
Внимательно присмотревшись к ней, Лешка вдруг непроизвольно хмыкнув, поняв, почему та с ним держится вот так запросто: красивенькая, волосы – золотистые, подстриженные в каре, глазки блестящие, синие… Это ж не ее ли мял тот Лешка в копне? Не далее, как сегодняшним утречком? А ведь ее… Настей зовут, кажется. Да-да – Настей. Любовь, выходит, у них… или так, просто. Что ж, похоже, Лешка сейчас подставил своего… гм-гм… как и назвать-то? Ну, в общем, ясно – кого. Гошка Оглобля был натурой мстительной, злобной и достаточно бесшабашной, чтобы плохо представлять себе все последствия собственной дурости. Говорят, тянул срок в колонии за грабеж и пьяную драку. Этот может отомстить… вполне… Ой, надо на него натравить участкового, обязательно надо! Правда, участковый здесь один деревень на пятнадцать… Ну, хоть что-то.
– Мы с ним ведь раньше гуляли, с Гошкой-то, – Настя постепенно успокаивалась. – Потом поругались… Ну ты знаешь, я ведь рассказывала, помнишь?
– Угу…
– Ой, какая у тебя футболка красивая! Что-то я раньше такой не видала… Постой! В такой же вот в прошлое лето Ленка-почтальонша форсила… Ой, Леша, Гошка ведь теперь нам мстить будет!
– Заколебется! Участкового на него натравим…
– Не, Леша… Нельзя участкового. – Настя вздохнула. – Гошка – он же свой, местный. Что люди скажут?
– Да обрадуются, он уж, поди, всех тут достал!
– Не знаю… Попробую вначале так, сама с Гошкой поговорить.
– Ага! Что б он тебя…
– Не, он трезвый-то нормальный… По крайней мере, был, до колонии. Ты куда сейчас?
– Тебя провожу до дома…
Настя отрицательно покачала головой:
– А я не домой, к бабушке.
– Ну – туда.
– Так мы с дядей Саней, на тракторе – тебе-то не влезть. А завтра встретимся, ладно? Я даже к тебе зайду… часиков в двенадцать, ладно?
– Уговорились.
– Ну, тогда – пока!
Остановившись, девушка обняла парня и принялась крепко целовать его в губы:
– Лешка, Лешка… Как ты их… Как… Знаешь, я даже раньше не замечала, что ты такой сильный… Казалось – как все.
Раскрасневшаяся от пережитого, тоненькая, глазастая, в синих джинсиках и желтой нарядной блузке, Настя вдруг показалась Лешке такой красивой и желанной, что… Что он еле оторвался, посчитав, что перебегать дорогу самому себе – это уж слишком будет. Нехорошо! Подло! Ладно бы, была чужая девчонка, а так…
– Ну, ты иди, Настя.
– Ага… До завтра.
– До завтра.
На прощанье они снова поцеловались, на это раз неглубоко, быстро, как брат с сестрой.
Девчонка убежала к трехэтажкам, а Лешка прошел к реке, уселся на бережку и задумался. Странная она какая-то, эта Настя. Другая бы три дня в себя не пришла, шутка ли – чуть было не изнасиловали – а этой, вишь, хоть бы что. Наверное, спали они с этим придурком Гошкой, да не «наверное», а точно – спали, судя по всему. Ну, это уж проблемы того… Хотя помочь бы надо…