— Я опасался, что правда о случившемся может исказиться. Пошли бы неприятные слухи, это могло бы сказаться на боевом духе в других Экспедициях. Тем более, это и не рана вовсе, а так — царапина на плече.
Фулгрим почувствовал ложь в словах брата и тут же прервал его:
— Правда? А мне говорили, что ты был на краю гибели.
Глаза Воителя сузились, и он ответил вопросом на вопрос:
— Кто тебе сказал подобную чепуху?
— Неважно, — отмахнулся Феникс. — Главное — ты жив и по-прежнему с нами.
— Вот именно, я выжил и стал сильнее, чем прежде. Можно сказать, я даже ожил!
Фулгрим поднял бокал и с нескрываемым сарказмом произнес тост:
— Тогда нам стоит выпить за то, чтобы каждый из нас столь же быстро выздоравливал от ран!
Явно раздосадованный Хорус молча опустошил чашу с вином, а Феникс позволил себе тонкую улыбку. Ему начинала нравиться опасная игра, которую он вел с таким могучим созданием, как Воитель. Более того, пока что Фулгрим явно выигрывал.
— Ну ладно, — Хорус сменил тему, — так значит, тебя отправили проверить, что происходит с Сынами Хоруса? На Терре разуверились в том, что я способен возглавлять Великий Поход?
Феникс покачал головой.
— Нет, брат мой. Конечно, там полно злопыхателей и завистников, но даже они не осмеливаются открыто обвинять тебя. Гражданские, что с них взять? Эти тыловые крысы сидят в сотнях и тысячах световых лет от звездных систем, в которых мы сражаемся и проливаем кровь во имя человечества. И при этом они ещё имеют наглость утверждать, что мы «неправильно» воюем, или пытаться настроить нас друг против друга. Или используют нашу братскую дружбу, прося меня посадить на цепь псов войны.
— Ангрона имеешь в виду? — улыбнулся Хорус.
Кивнув, Фулгрим отпил ещё немного терпкого вина.
— Разумеется. Ты, безусловно, знаешь, что наш неуравновешенный брат весьма далек от… м-м… «культурных» способов ведения боевых действий. Я, например, вообще не стал бы разрешать ему и его Легиону принимать участие в кампаниях, где не требуется полностью уничтожить противника и обратить в пустыни его города. С другой стороны, я готов признать, что порой его кровожадность и неудержимая агрессия бывают весьма полезны. Скажи, — он резко поднял глаза на Воителя. — Эта война — именно такой случай?
— Ну да, — пожал плечами Хорус. — Ангрон проливает кровь по моему приказу и по моей воле. Больше того, я хочу, чтобы Пожиратель Миров утонул в ней по горло!
— К чему тебе это?
— Ты ведь помнишь, как он вел себя после Улланора? — с оттенком недовольства в голосе спросил Хорус. — Он просто взбесился, когда Император возвел меня в ранг Воителя. Ангрон тогда вел себя подобно хищнику, угодившему в клетку, он плевался желчью и всячески старался оскорбить и умалить меня в глазах окружающих. И ведь у него находились благодарные слушатели.
— Иногда мне кажется, что мозг для Ангрона — неважный придаток к мускулам, — ухмыльнулся Фулгрим. — Конечно, я помню те дни. Мне тогда пришлось стараться изо всех сил и использовать весь мой дар убеждения, чтобы смягчить нашего непутевого брата и заставить его смириться. И в конце концов, нехотя, скрепя сердце и скрипя зубами, он таки признал твое главенство.
— Этого недостаточно! — категорически заявил Хорус. — Если уж я стал Воителем, то вправе требовать абсолютной преданности и непререкаемого послушания от каждого из примархов. Особенно в нынешние, пахнущие большой кровью времена. Я дал Ангрону шанс искупить свою вину передо мной, причем позволив ему поступать так, как он сочтет нужным. Я не стал связывать его цепями клятв и обещаний — я просто разрешил Ангрону доказать верность мне кровью. Своей и чужой.
— Значит, ты предпочитаешь, чтобы тебе кровью расписывались в верности? — спросил Фулгрим.
— Верно.
— Совет Терры удовлетворится таким объяснением, как думаешь?
— Ты думаешь, меня это сколько-нибудь волнует? — презрительно отмахнулся Хорус. — Я Воитель, и каждый из воинов человечества — клинок в моей руке. Не правда ли, каждый вправе выбирать подходящее оружие или подгонять по своей мерке то, что ему досталось?
— Наш брат Ангрон — несдержанный и кровожадный убийца, — продолжал Воитель, — но я уже отвел ему особое место в своих планах на будущее. И, чтобы мои замыслы осуществились, Ангрон должен быть абсолютно верен мне, и только мне!
Фулгрим внимательно смотрел в лицо брата, пытаясь понять скрытый смысл его речей. В пламенных глазах Хоруса горела страсть, невиданная Фениксом с тех времен, когда Великий Поход только начинался, он с жаром говорил о грандиозных замыслах и требовал от своих последователей непререкаемой покорности. Неужели он и правда планирует великое предательство, о котором предупреждал Провидец?
Теперь, когда Воитель повязал Ангрона кровью жителей Ауреи и его собственных Астартес, кто из примархов следующим принесет ему клятву верности? Покосившись на Эреба и заметив, с каким восторгом тот внимает пафосным речам Хоруса, Фулгрим решил, что знает ответ. Лоргар, пытавшийся вознести Императора до небес и призывавший к поклонению ему — теперь Несущий Слово нашел себе новый объект для почитания.
— Спокойнее… со временем ты все узнаешь, — произнес голос в его голове. — Ты всегда доверял Хорусу и радовался, когда он стал Воителем. Поверь ему сейчас, ибо ваши судьбы отныне неразрывно связаны.
Феникс заметил, как по лицу Эреба пробежала тень, и капеллан с боязливо-удивленным выражением посмотрел за спину примарха. На мгновение Фулгрим испугался, что Несущий Слово услышал голос неведомого советника — другого объяснения ему в голову не пришло.
Тряхнув головой, Финикиец постарался отбросить страхи и сомнения. Он кивнул в знак согласия со словами брата:
— Я прекрасно понимаю, о чем ты, и, будь я на твоем месте, требовал бы от окружающих того же.
— Вот и замечательно, — ответил Воитель, хотя по его лицу было видно, что все совсем даже не замечательно. — Кстати, ты так и не ответил мне — Совет Терры обеспокоен только кровожадностью Ангрона?
— Ты просто не очень внимательно слушал, брат, — мягко поправил его Фулгрим. — Я ведь сказал, что самая главная новость сейчас — это отданный Волкам Фенриса приказ прибыть на Просперо и доставить Магнуса на Терру. Для чего — мне неизвестно.
— Он вновь обратился к колдовским фокусам, — встрял Эреб. Фулгрим обрадовался, поняв, что ему выпал прекрасный момент для того, чтобы разом выплеснуть накопившийся гнев. Впрочем, он и в самом деле оскорбился тем, что какой-то капеллан из не самого достойного Легиона осмелился обратиться к нему напрямую.
— Кто ты такой, чтобы открывать рот без разрешения в присутствии тех, кто неизмеримо выше тебя?! — обрушился он на Эреба. Затем, обернувшись к Хорусу, Феникс брезгливым жестом указал на Несущего Слово.
— Брат, кто этот воин и почему он сидит здесь, с нами, и слушает наш разговор, словно равный?