Мне потребовалось две секунды, чтобы найти последнюю бабушкину открытку: она красовалась на моем письменном столе (гораздо более дешевой версии Афродитиного). На открытке были изображены три мрачные монахини (монахини!). Надпись внизу гласила: «Хорошая новость: они молятся за тебя». Внутри было продолжение: «Плохая новость: их всего трое». Я в очередной раз фыркнула и бросилась в комнату Афродиты, размышляя на бегу, что сказала бы об этой открытке сестра Мэри Анжела. Рассмеялась бы или оскорбилась? Надо будет спросить при случае.
Не успела я войти, как Афродита протянули ко мне с кровати руку.
— Давай сюда! Сейчас сравним.
Я вручила ей открытку, и мы вместе впились глазами в коротенькую бабушкину записку. Потом Афродита поднесла открытку к листку со стихотворением, и мы завертели головами, глядя то на один текст, то на другой.
— Обалдеть! — заявила Афродита, в недоумении качая головой. — Честное слово, я записала стишок пять минут назад, но это точно почерк твоей бабушки, а не мой! — Она подняла на меня налитые кровью глаза, резко выделявшиеся на ее мертвенно-бледном лице. — Ты должна немедленно ей позвонить.
— Сейчас позвоню. Но сначала расскажи мне о своем видении.
— Ладно, только я буду говорить с закрытыми пилами и с полотенцем на лице. Надеюсь, тебя это не смутит?
— Нет, конечно! Давай, я смочу его водой. Кстати, о воде. Выпей еще водички. Выглядишь ты… ну, скажем, плохо.
— Ничего удивительного. Чувствую я себя еще хуже. — Афродита одним глотком осушила остатки «Фиджи», взяла протянутое мною только что намоченное и отжатое полотенце, накрыла глаза и снова откинулась на подушки, поглаживая монотонно урчавшую Малефисент.
— Хотела бы я знать, что все это значит, — глухо сказала наша Ясновидящая Красотка.
— Кажется, я догадываюсь.
— Правда? Расшифровала гребаный стих?
— Я не об этом! Мне кажется, это как-то связано с моими предчувствиями. Помнишь, я тебе говорила, что меня тревожит Неферет? Стиви Рей фактически сказала мне то же самое. Неферет что-то задумала — и на этот раз нечто помасштабнее своих обычных мерзостей. И еще мне почему-то кажется, что убийство Лорена дало ее планам зеленый свет.
— Возможно, ты права, но должна тебе сказатъ, что в моем последнем видении Неферет вообще не появлялась.
— Рассказывай скорее!
— Слушай. На этот раз видение было коротким и удивительно четким. Там был солнечный летний день. Посреди поля или, скорее, пастбища, сидела какая-то женщина. Рядом я разглядела скалу и отчетливо услышала журчание ручья или маленькой речки. Женщину я как следует не рассмотрела, но она сидели среди травы на белом домотканом покрывале. Помню, я еще подумала, что, мол, зря она постелила такое маркое покрывало прямо на землю. Потом замучаешься пятна от травы выводить.
— Этому покрывалу пятна не страшны, — пробормотала я, с трудом шевеля онемевшими губами. — Оно хлопковое и легко стирается.
— Так ты знаешь, что мне привиделось?
— Не совсем. Просто это покрывало моей бабушки.
— Значит, эта женщина была твоя бабушка! Она держала в руке этот стишок. Если честно, я ее совсем не разглядела. Она сидела, скрестив ноги, а я стояла за ее спиной и заглядывала ей через плечо. Стоило мне остановить взгляд на листке, все вокруг как будто растаяло, и я видела только строчки на бумаге.
— Зачем ты его записала?
Афродита с досадой дернула плечом.
— Откуда я знаю? Просто нужно было, и все. Понимаешь, когда я его записывала, то была то была еще там, в своем видении. А когда очнулась, то сразу разыскала Дария и послала его за тобой. Дальше вообще ничего не помню. Кажется, я потеряла сознание.
— И все?
— Тебе что, мало? Можешь не волноваться, этот вонючий стишок я записала целиком!
— Я не об этом, — покачала головой я. — Обычно твои видения предостерегают о несчастье, которое может произойти в будущем. А где тут предостережение?
— Нигде, — вздохнула Афродита. — И никаких дурных предчувствий. На этот раз мне просто показали дурацкий стишок. А в остальном это было не видение, а идиллия. Даже на природу вывели — я имею в виду это заросшее травой пастбище. Летний денек, ласковое солнышко, все дела. Все было до омерзения прелестно, вот только очнулась я с красными глазами и раскачивающейся головой.
— Вот это-то меня и пугает. Кажется, на этот раз видение досталось тебе, а дурное предчувствие — мне, — хмуро заявила я, доставая из сумочки мобильник. Потом посмотрела на часы. Три утра! Черт! Бабушка наверняка еще спит! Кроме того, сегодня я, кажется, прогуляю все уроки (если не считать драматического искусства и этой ужасной импровизации). Круто. Ладно, бабушка поймет. Хотелось бы надеяться, что и преподаватели тоже…
Бабушка ответила после первого же звонка.
— Здравствуй, Зои, Птичка! Я так рада, что ты позвонила!
— Бабуля, прости, что разбудила. Честное слово, я ни за что бы этого не сделала, но только…
— Нет, у-ве-тси-а-ге-я , я не спала. Я давно проснулась, потому что мне приснилась ты. С тех пор я молюсь за тебя, Птичка.
Стоило мне услышать нежное слово «дочь» на языке чероки, как я сразу почувствовала себя любимой и защищенной, словно в детстве, в бабушкиных объятиях.
Как жаль, что лавандовая ферма бабушки Редберд лежит в полутора часах езды от Талсы! Мне вдруг отчаянно захотелось туда. Пусть бабушка обнимет меня, прижмет к груди, скажет, что все будет хорошо, как она не раз говорила, когда моя мамочка выскочила за злотчима и превратилась в новую версию Степфордской жены с религиозным чипом в программе. Увы, я уже не маленькая, и бабушке мои проблемы не решить. Я — будущая Верховная жрица, и на меня надеются. Никс избрала меня, а значит, я должна быть сильной!
— Что стряслось, Птичка?
— Не волнуйся, бабуль, со мной все в порядке, — быстро заверила я ее, напутанная тревогой, прозвучавшей в голосе бабушки. — Просто у Афродиты опять было видение, и оно как-то связано с тобой.
— Мне снова грозит опасность?
Я невольно улыбнулась. Когда бабушка говорила обо мне, ее голос срывался от тревоги и беспокойства, а когда речь зашла о ней самой, так сразу заговорила спокойно и решительно. Ни у кого на свете нет такой бабушки! Я ее обожаю.
— Кажется, нет, — ответила я.
— И мне тоже так кажется, — вставила Афродита.
— Афродита говорит, тебе ничего не грозит. По крайней мере, пока.
— Ну и замечательно, — беспечно ответила бабушка.
— Еще бы не замечательно! Но, бабуль, мы тут совсем запутались с этим видением. Обычно Афродита получает предупреждение об опасности. А в этот раз она увидела, как ты сидишь на лугу и держишь в руках листок со стихотворением. И ей почему-то понадобилось его записать. — Я умолчала о том, что в трансе Афродита записала стихотворение бабушкиным почерком. Зачем громоздить непонятки и запутывать и без того запутанную ситуацию? — Она записала, но стишок такой странный, что мы ничего не можем понять.