Гном все еще испытывал проблемы с произнесением звуков, но постарался максимально компенсировать это мимикой.
— Хорошо понял? — уточнила Юлла.
— Да-а, — прохрипел гном. — Уже бегу. Только отпусти, а?
Насчет «уже бегу» он не шутил — сафьяновые сапожки начали семенить еще до того, как коснулись пола. Миг — и гном уже исчез за дверью, а лязг задвигаемых засовов на этот раз слился почти в один звук.
Оглянувшись — зрителей стало уже девять, причем расходиться они не собирались, явно надеясь на последующее продолжение, — я придвинулась поближе к Юлле и тихонько спросила:
— Ты серьезно?
— Что?
— Ну, про это самое, — хоть я запомнила употребленное стражницей слово, но при одной мысли о его произнесении все мое предыдущее воспитание намертво блокировало голосовые связки, — в центре зала.
— Конечно, нет, — отозвалась Юлла. — Размазать его по потолку было бы намного проще. Эти коротышки на самом деле вовсе не такие шикарные любовники, как о них рассказывают, — на миг она задумалась, и, с какой-то странной интонацией добавила: — По крайней мере, в одиночку. Всемером еще куда ни шло.
— Семь гномов, — пораженно прошептала я. — Но…
Картина, немедленно нарисованная моим воображением, была настолько… немыслимой, что, заслышав очередной лязг, я едва успела отскочить в сторону — на этот раз дверь распахнулась полностью, просвистев окованным краем в какой-то паре дюймов от моего лба.
Появившийся на этот раз гном был наряжен в забавный бархатный кафтанчик, темно-зеленый, с салатового цвета буффами. С виду он был в два раза старше своего сизо-радужного коллеги, но держался при этом не в пример почтительнее. Кобуры, в отличие от предшественника, на нем видно не было, но, обзаведясь уже кое-каким опытом, я обратила внимание, что кафтанчик под правым плечом чуть оттопыривается, как раз рядом с длинной горловиной обычного вроде бы кармана.
— Достопочтенная дщерь Хеймурга, — провозгласил он, старательно отвешивая поклон, который я, чуть поколебавшись, классифицировала как «уважение третьей степени, оказываемое при неофициальных приемах особ, приближенных к монархам надгорных держав». — Советник Торк желает немедленно лицезреть вас, — гном закончил разгибаться, узрел меня и, миг поколебавшись, тем же торжественным тоном закончил: — И вашу спутницу.
Я еще успела услышать дружный разочарованных вздох собравшихся зевак — а потом захлопнувшаяся дверь наглухо отгородила нас от шумов общей залы.
— Прошу, — гном повел рукой в сторону зеленого ковра, изображавшего — с типичной для наших рас скрупулезностью — цветущую лесную поляну. И одним лишь изображением дело не ограничивалось — провалившись на первом же шаге по щиколотку в пушистый ворс, я почувствовала запах доброй полусотни знакомых трав, услышала краем уха гудение шмелей, чириканье птах, звон ручья в полулиге к северу…
— Дверь советника в конце зала прямо перед нами, — напутствовал нас гном. Сам он вслед за нами на ковер вступить не решился, наверное, не желая лишний раз осквернять подобное произведение искусства и магии прикосновением подошв своих сапог. Если дело обстояло именно так, то я понимала его — этот ковер был воистину великолепен. И совершенно не гармонировал со статуями из серого камня, взиравшими на нас из многочисленных ниш по обеим сторонам зальчика. Все они изображали великих и, как я искренне надеялась, давно почивших гномов, ибо если эти несчастные и поныне продолжают столь мрачно глядеть на окружающий их прекрасный мир, то мне остается лишь от всего сердца посочувствовать им.
К моему удивлению, советник Торк не был в два раза старше гнома в зеленом кафтане — по крайней мере, больше чем в сто сорок лет я определить его возраст не смогла. Когда Юлла пинком распахнула дверь его кабинета, он начал было приподниматься из-за массивного морионового стола, но, увидев меня, жалобно простонал и упал обратно в кресло.
— Не-ет!
— Что случилось, Торки? — участливо осведомилась Юлла. — Я ведь еще и не начала говорить.
— Что бы ты ни сказала, — буркнул гном, уставясь невидящим взглядом в наши отражения на полированном камне, — добром это не кончится.
— Ты же еще ничего не знаешь…
— Не знаю! — взвился советник. — О нет, я знаю… другой вопрос, что до последнего мгновения я гнал это знание прочь, надеясь, что Тралла все же не повернулась к своему верному слуге своей самой необъятной частью тела. Или ты скажешь, что эта эльфийка за твоей спиной — не принцесса Иллика аэн Леда? Долженствующая выполнить некую невероятно важную миссию?
— А тебе-то какое дело? — мгновенно насторожилась Юлла.
— Какое-какое… никакого! — проворчал гном. — Мне лично. А вот Третьей Его Подземных Чертогов Величества Канцелярии очень даже какое. И Совету Старейшин, в особенности старому пню Корнелиусу… — Торк осекся и, озабоченно покосившись на выложенный яшмой потолок, продолжил тоном тише: — У меня полстола, — гном кивнул в сторону высившихся по правую руку от него бумажных холмов, — завалили телеграммами, едва вы отчалили от туманного Альбиона.
Я открыла было рот — и немедленно, не издав ни звука, захлопнула его обратно.
Тайная миссия, о которой было известно лишь самым доверенным… защищенная всеми мыслимыми магическими способами… может, проще было самим разослать объявления в десяток лондонских газет?
— И что, — обманчиво спокойным голосом осведомилась Юлла, — содержится в этих телеграммах?
— А тебе так вот сразу все и скажи? — прищурился гном.
— Торки! — в голосе Юллы начали появляться угрожающие нотки. — Не забывайся. Ты не хуже меня знаешь, чем обязан твой клан моему отцу… и как следует платить подобные долги.
— Не учи меня, с какого конца браться за кирку! — огрызнулся гном, — Я помню все… иначе бы вы со своей зеленоглазой тростинкой тут бы не стояли. Но, коль уж мне придется из-за тебя лезть голыми руками в горн, могу я хоть зад напоследок разок-другой почесать?
— Хоть до костей, — улыбнувшись, примирительным тоном сказала Юлла. — На самом деле я вовсе не такая злобная тварь, какой ты меня воображаешь. И, если, конечно, ты будешь вести себя хорошо — а это, среди прочего, включает в себя понятия «честно» и «откровенно», — то я даже постараюсь помочь тебе выпутаться из этой истории. Не могу обещать, что с прибылью, но и не лишившись последней пары сапог.
— Таким бы хлебалом, да медку, — буркнул Торк, продемонстрировав знакомство с фольклором своих древесных сородичей. — Давай уж, валяй.
— Ты бы хоть сесть гостям предложил.
— Ага. Вы уже и так сели… на мою шею. Валяйте, продолжайте, — тоскливо сказал гном. — Чувствуйте себя как дома… сигару? Кубинские, семь долларов штука… или коньяк? Лимонадов, извините, не держим-с, равно как и мороженого, но стоит тебе лишь пожелать…
— Не паясничай, Торки, — скривилась Юлла, подходя к столу гнома. — Что в тех телеграммах?