— Он жив?
— Пока тащил — вроде дышал, — устало отозвался Уин. — Может, и зря, — чуть подумав, добавив он. — Дым это проклятый... говорил я им — пробкой надо было отделывать! Нет, последнее слово алхимии, последнее слово алхимии, выдерживает открытое пламя в течение двадцати минут... как же! Пламя-то оно выдерживает — но коли уж загорелось само!..
— Согласен, пахнет этот дым довольно ядовито, — сказал Рысьев. — А что...
Этот удар был самым сильным из всех. Я снова воспарил к потолку, — вышло мягче, чем в прошлый раз, поскольку между мной и сталью оказалось минимум два тюка, — а потом мы все дружно посыпались вниз. Низом у ставшего на дыбы отсека теперь считался бывший дальний конец, и лететь до него было далеко.
Вдобавок погас свет.
Следующие полминуты я очень живо ощущал себя кубиком льда в фирменном коктейле хозяина «Одноглазого эльфа». Фредди никогда не тряс его меньше чем полминуты — он, как и большинство его сородичей-троллей, был существом основательным. Потом где-то совсем близко раздался глухой рявк, и тряска закончилась. Взамен появилось — по крайней мере, у меня — странное ощущение, до сего дня испытанное лишь однажды, в Нью-Йорке. Лиз тогда возжелала осмотреть тамошний Город Гномов, а спускаться и подниматься назад нам выпало на очередном венце технического прогресса — скоростном подъемнике, который управлявший им машинист поименовал лифтом, видимо, в качестве иронии над продукцией «Компании паровых поднимателей Отиса».
— Эй! — донесся откуда-то из-под моей поясницы неуверенный возглас. — Есть кто живой?
— Допустим, — отозвались сверху. — Формально, правда, я не очень-то вправе претендовать...
— Мистер кровосос!
— Да, мисс?
— Чтоб вы сдохли!
— Боюсь, мисс, что в силу тех же причин несколько затруднительно...
— Николай! — Русский, насколько я мог разглядеть «колдовским оком», по-прежнему висел, прилепившись к потолку... бывшему потолку, ставшему теперь одной из стен. — Затк... лучше помолчите!
— Разве что, — вывернув голову, я все равно не смог разглядеть Бренду, но, судя по голосу, ее голова находилась где-то в районе моих колен, — он объяснит, что с нами происходит!
— Поскольку, — холодно произнес вампир, — прорицательских способностей за собой не числю, объяснить не смогу. Могу лишь высказать предположение.
— Ну?! Что замолчали?! Хотите, на колени стану? Не видно, правда, ни хрена...
— Темнота мне не помеха, вас я вижу отлично, — сказал Рысьев, — но все равно, спасибо, не надо. Догадками своими я поделюсь и без подобных жертв.
— Так делитесь!
— Мощный взрыв в носовой части. — Оттолкнувшись рукой, вампир встал — привычное, в общем-то, зрелище, если забыть о том, что стоящий упирается каблуками в почти вертикальную стену, — и неторопливо зашагал вниз. — Вызвал разрушение корпуса нашего корабля. К нашему счастью, отсек, в котором мы находимся, сохранил целостность конструкции и сейчас направляется к поверхности.
— Николай, вы... — Проклятье, желание быть вежливым все же имеет куда больше видимых недостатков, чем скрытых достоинств. — Вы не могли бы сказать что-нибудь менее очевидное?
— А с отсеком-то нам и вправду повезло, — заметила Бренда. — Так аккуратно выломался.
— Мисс, это ваше «повезло», — голос Малыша был сух и спокоен, — именуется «пиропатроны».
— Непременно запомню.
— Граф, а вы точно уверены, что мы всплываем, а не тонем? — спросила Бренда.
— Совершенно. На нас работает не что-нибудь — давление океанских глубин. Вы ведь чувствуете ускорение, не так ли? Уверен, мы вот-вот вылетим наверх, словно пробка от шампанского.
Последние слова Рысьева мне отчего-то сильно не понравились. Понять причину этой неприязни сходу я не сумел и потому попытался подумать еще раз, вслух.
— Николай, насчет пробки... вы это серьезно?
— В каком смысле? — недоуменно спросил русский.
— Ну, то, что мы сейчас вылетим, словно пробка?
— Да, а что, собственно, вас смущает?
— Понимаете, — сказал я, — вам, наверное, пришлось открывать куда большее количество бутылок с шампанским, чем мне. Но кое-какой опыт по этой части у меня все же имеется. И, если я правильно помню, пробка из бутылки стреляет достаточно сильно.
— Конечно. Помню, — мечтательно произнес вампир, — на званом обеде у господина N юный корнет Оболенский умудрился попасть пробкой в люстру. Хрустальная, на полсотни свечей, бедный N выписал ее из Парижа, и доставили за день до торжества. С тех пор Оболенскому поручали разливать только вино — люстру пришлось оплачивать из полковой кассы. Очень, очень тонкая работа, игра света была просто потрясающа, и вот... злосчастная пробка учинила среди этого великолепия подлинное опустошение. Вдобавок свечи, как и следовало ожидать упали вниз. Платья же находившихся за столом дам, как и парики их кавалеров, были, как несложно догадаться...
— Любимый, — укоризненно сказала Бренда, — их сиятельство, если не заткнуть фонтан его красноречия, может разглагольствовать на понравившуюся тему часами. Ты знаешь это не хуже меня, так что, милый, хочешь что-то сказать — говори!
— Просто подумал, — неуверенно начал я, — если мы сейчас и в самом деле точно пробка... большая... Очень быстро всплываем... а потом?
— А что пото... дерьмо!
Вы когда-нибудь видели, как прыгают киты? Нет, не те киты, которые приходят о восьми лапах после пары затяжек орочьей травки или дюжины стаканчиков кактусовой мухоморовки. Реальные киты, те самые, что пускают фонтаны и запросто могут сожрать слона на завтрак, а мумака — на обед.
Они — прыгают. Их огромные синие туши вырываются из-под воды, взмывают вверх — так что между кончиком хвоста и волной получается никак не меньше десятка футов, — а затем величаво рушатся обратно в океан. Не детвора, а именно взрослые киты.
Зачем они это делают — я не знаю. Говорят, что среди всяких горячих и не очень течений попадаются куда более занятные, например, винные или коньячные, и вот когда киты натыкаются на них... лично я в эту легенду не верю. Разумные расы, не почитавшие мореплавание признаком слабоумия, бороздят океаны не первую эпоху, Давно бы уже кто-нибудь наткнулся на такой вот источник, разболтал... а потом протянули бы к указанному источнику трубопровод.
С другой стороны, так хочется иногда верить в то, что счастье — есть! Ведь отчего-то же киты прыгают!
Впрочем, уверен, что, окажись поблизости от всплывающего отсека сторонний наблюдатель, он, не задумываясь, подтвердил бы — по части прыжков из воды гномья жестянка даст фору любым китам.
Пока мы летели, я успел подумать — нам с Брендой, похоже, не очень везет с гномьими изобретениями. Точнее, с теми из них, которые берутся за нашу транспортировку. Воздушный корабль, подводный корабль... пока лишь «Принцессе Иллике», хоть и изрядно потрепанной штормом, все же удалось доставить семейство Ханко к цели. Или это сказалось отсутствие Малыша Уина?