Нижняя челюсть отсутствовала, а в верхней почти не осталось зубов. Если череп был настоящим, то его размеры были поистине выдающимися. Руди только однажды видел обладателя такой огромной головы, и по его личному времени это произошло совсем недавно...
Он прикоснулся к Маске Сета другой рукой. Настоящая белая кость, не подвергавшаяся разрушительному воздействию времени... Только глазницы выглядели более чем странно. Они оказались затянутыми черными пленками.
Руди взял Маску, погрузив пальцы в глазницы. Ощущение было таким, точно он опустил их в теплое молоко. Повернув к себе маску внутренней стороной, он увидел, что пальцы исчезли. Изнутри Маска была покрыта какой-то серой пористой субстанцией, напоминавшей высохшее вещество мозга. От нее тянулись и растворялись в воздухе тончайшие липкие нити...
В груди появился холодок – неприятный и в то же время обнадеживаюшщий. Рудольф медленно поднес Маску к лицу... Звуки барабанов исчезли. Вместо них зомби «услышал», как духи разговаривают в толще здешних стен... Когда расстояние между Маской и его лицом составляло всего несколько сантиметров, кто-то ударил Руди по рукам...
* * *
Ему открылся мир – таким, каким он был до дня творения. Пространство без материи. Дух, витающий над бездною, обрамленной рубиновым горизонтом... Не горизонтом – пылающим змеиным телом... Два кровавых знака Дамбаллы сжались и сияли вдалеке, словно умирающие звезды. Потом они превратились в тусклые точки и наконец исчезли. Руди снова остался в полной темноте.
Какая-то сила, вроде встречного ветра, прижимала Маску к его лицу. Сопротивляться ей было так же бесполезно, как противостоять сновидению...
Руди почувствовал головокружение и вместе с тем – абсолютность своего покоя, словно миры завертелись вокруг его головы. По телу пробегали электрические разряды; тихо потрескивали вставшие дыбом волосы, но кожей он ощущал только прохладу и свежесть... Вместе с тем ему казалось, что он сходит с ума и распадается на молекулы.
Он скорчился, пытаясь оторвать от лица Маску, и рыдал, как ребенок. Потом сквозь рыдания неожиданно для него самого прорвался смех. С большим трудом он отыскал и нажал непослушным пальцем клавишу на корпусе музыкальной шкатулки. Сразу же стало легче...
Ему открылось нечто, способное разрушить более впечатлительную личность, но его жалкие мозги выдержали. Наступило спасительное безмолвие. Безжалостная истина проникла в сознание, превратив его в пустыню без единого атрибута реальности и воспоминаний о том, какой должна быть эта реальность.
Рудольф делал шаг за шагом, и его не покидало жуткое чувство, что он видит последний сон замурованного в стене. Мимо него и сквозь него перемещались мерцающие камни, утрачивая плотность по мере приближения и словно растворяясь в свете, исходившем от Маски. И почему-то каждый камень казался ему мертвой вселенной – кошмарным местом, в котором спрессованная глина заполняла пустоты между звездами...
Он отталкивался от праха, уплотнявшегося под его ногами и снова становившегося непроницаемо твердым. Он шел, преодолевая сопротивление среды, лишь чуть более плотной, чем воздух. Он вдыхал затхлый кисель или жидкую пыль; две черных глазницы маски-черепа были туннелями в ад. Ящик оттягивал его руку и издавал скрипящий звук, когда металл просачивался сквозь камни.
В тишине вибрировало что-то, порождая голоса и волны страха, заставлявшие сознание мерцать. Маска Сета могла свести с ума своего обладателя... Руди пришла в голову странная мысль: он подумал, что вряд ли завершил бы переход, если бы оставался живым. Стоило на мгновение поверить в незыблемость материи – и он превратился бы в бесконечно тонкий слой мертвой ткани, сдавленной многометровой толщей стен.
...Потом сквозь контуры каменной кладки проступили зазубренные очертания холмов, озаренных сумеречным светом, и развалин, почти поглощенных лесом. Руди не сразу заметил человеческую фигуру – она была неподвижна и занимала так мало места в новом для него ландшафте, спрятавшись в глубине прохода между двумя полуразрушенными стенами, заросшего кустарником и травой.
Руди чувствовал себя высохшим, почти мумифицированным, словно неделю скитался по пустыне без капли воды. Ему казалось, что с него свисают лохмотья кожи и ветер свистит в обнажившихся костях. Иллюзия была настолько полной, что он бросил взгляд вниз, на свою руку, торчавшую из рукава. На тыльной стороне ладони сидела мертвая бабочка. При первом же прикосновении она рассыпалась в пыль...
Здесь был другой воздух, другой оттенок неба, другой запах земли. Руди не мог сказать, в чем заключаются почти неуловимые отличия, которые стали причиной его отчуждения. В одном он был уверен: кислорода в атмосфере стало гораздо меньше...
Каменный коридор закончился. Рудольф увидел голую девушку, по-прежнему стоявшую у входа и смотревшую на него, не мигая. Возле ее ног лежала сброшенная одежда, грубые сапоги, меч, и полный мех для воды. Набор показался ему немного странным, но что бы это ни значило, он снял Маску, которую теперь ничего не удерживало.
Его зрение прояснилось. Перспектива слегка изменилась, пейзаж посветлел, а девушка оказалась совсем юной. Его опасения были напрасны. Она не испугалась. На ее лице вообще не отражалось никаких эмоций. В своем вечернем костюме и туфлях на тонкой подошве он, должно быть, выглядел довольно странно, но она рассматривала его без тени любопытства или стеснения.
Девушка была так прекрасна, что он не мог оторвать от нее взгляда. Пропорции ее головы и тела казались не совсем обычными, но гораздо более совершенными, чем у всех известных ему людей. Незнакомка была продуктом какой-то незнакомой ему эволюции, порождением некросферы – он ощутил это сразу же и понял, что проглотил привлекательную на вид, но ядовитую приманку.
Она уставилась на Маску, которую он держал в руке. А он опять не видел своих пальцев, погруженных в глазницы. Теперь крайние фаланги будто утопали в горячей жидкости – там, где они находились сейчас, наверное, было очень жарко...
Развалины окружал совершенно дикий, дремучий лес. Где-то за темной стеной деревьев садилось или вставало багровое солнце. В небе мелькали силуэты птиц. В лесу раздался вой, отдаленно похожий на волчий.
Девушка обернулась и некоторое время смотрела в ту сторону, откуда донесся вой. Светлело, и Руди понял, что солнце все-таки встает. Там, куда он попал, было утро, нехоженная местность и странная девушка – красивая, как нимфа, и непосредственная, как зверь. Он не замечал ее дыхания, хотя подошел очень близко.
Вой оборвался, и наступила тишина, не сулившая ничего хорошего. Девушка внезапно обернулась. В ее руке блеснул нож, который она держала до этого лезвием кверху. Его спасло то, что он еще не успел расслабиться. Удар был направлен ему в живот. Руди отбил ее кулак, будто выброшенный стальной пружиной. Клинок вонзился ему в левое предплечье и пробил руку насквозь, не причинив особого вреда.
Рудольф шагнул в сторону, пожертвовав приличным лоскутом кожи, и отбросил в сторону металлический ящик, который затруднял движения. Девушка пристально смотрела ему в глаза, даже не глядя, куда попал нож. Когда она увидела, что его зрачки и веки не отреагировали на боль, на ее лице появилась кривая ухмылка.