Ее слова вонзились в Гадеса, как нож. Но он не винил ее за гнев. Он все понимал, хотя и не собирался сдаваться. Темный бог спешился. Ему хотелось подойти к ней, обнять — но она смотрела на него такими холодными немигающими глазами, в ее взгляде не было и намека на радость встречи...
— Ты пропустила один из своих титулов, Каролина. — Он произнес ее имя как молитву.
— Не думаю. Я точно знаю, кто я есть, — ответила она.
Он не пытался подойти к ней, но Лина все же отступила на шаг назад.
— Ты — Каролина Франческа Санторо, смертная женщина средних лет, из Талсы, штат Оклахома, владелица хлебопекарни. Но ты еще и королева Подземного мира, — сказал Гадес.
Лина почувствовала, как по телу пробежала дрожь, и постаралась подогреть свой гнев, боясь, что он вдруг исчезнет и тогда ее сердце разорвется на крошечные кусочки.
— Мне очень жаль, господин. Ты что-то перепутал. Королева Подземного мира — богиня Персефона. А я лишь временно ее замещала, к тому же не по своей воле.
— Твои подданные думают иначе, Каролина.
Гадес выразительно посмотрел на Ориона, который вытягивал шею, чтобы ущипнуть ее губами за плечо, пока Лина поглаживала его морду.
— Да, животные меня любят, — кивнула Лина.
И словно в подтверждение ее слов Эдит-Анна опустила увесистый зад прямо на ее ноги, требуя внимания. Орион фыркнул и нагнул голову, чтобы обнюхать бульдожиху.
— Он похож на миниатюрного Цербера, — сказал Гадес, кивком головы указывая на собаку и безуспешно пытаясь улыбнуться.
— Это «она». И у нее манеры куда лучше, чем у Цербера, судя по тому, что я о нем слышала, — сказала Лина и тут же прикусила язык.
Она не должна разговаривать с ним.
— Да уж, манеры Цербера стали куда хуже, потому что он страдает без своей королевы, как и остальные обитатели Подземного мира.
— Собака и лошадь не могут быть подданными. А я не королева. Я просто смертная женщина. У меня нет подданных.
Гадес повернулся к Ориону и вытащил из-под луки седла свернутый холст.
— Я тебе принес кое-что. Эвридика хотела подарить это мне, но я ей напомнил, что все, что она делает, принадлежит тебе. Она все еще считает себя личной художницей богини весны и очень скучает по своей хозяйке.
— Я не... нет, я не хочу... — забормотала Лина, ощутив приступ отчаянной тоски при упоминании имени Эвридики.
А Гадес шагнул к ней. За те месяцы, что они не виделись, Лина и забыла, какой он огромный. Он как будто окружил ее со всех сторон... Даже в современной одежде бог Подземного мира выглядел темным и соблазнительно красивым. Ее Бэтмен...
— Маленькая девушка нарисовала то, что видела в снах. И сказала, что это изображение правильное.
Гадес стоял уже так близко, что Лина ощущала жар его тела...
Не говоря ни слова, она взяла холст из его рук. И, развернув, задохнулась.
— Это я!
Это была именно она — смертная женщина, Каролина Франческа Санторо... ее тело, ее лицо, ее улыбка. Не Персефона. Пока Лина смотрела на то, что нарисовала Эвридика по своим снам, она почувствовала, как вдруг начало покалывать кончики пальцев, и внезапно поток чувств хлынул на нее из холста. И в этом потоке Лина различила бесчисленные голоса умерших. Все они звали ее, молили их королеву вернуться...
Руки Лины дрожали, а тугой узел гнева внутри начал слабеть.
— Твои подданные узнали тебя и зовут именно тебя, Каролина, — мягко произнес Гадес.
— Жаль только, что их владыка меня не узнал, — сказала Лина, не глядя на него.
— Здесь сейчас нет ни бога, ни владыки. — Голос Гадеса дрогнул, и темному богу пришлось сделать паузу, прежде чем он смог продолжить. Он взял Лину за подбородок и заставил поднять голову, чтобы заглянуть ей в глаза. — Сегодня я просто мужчина, который отчаянно ищет свою половинку. Пойми, ты отделена от меня по моей собственной глупости, и мне пришлось сначала простить себя, прежде чем я смог найти тебя и попросить...
Слезы дождем хлынули из глаз Лины.
— Не плачь, любимая.
— Ты отвернулся от меня! — прошептала она сквозь рыдания. — Когда ты увидел, какова я на самом деле, ты не захотел меня.
— Нет! — Темный бог обнял Лину и крепко прижал к себе. — Я никогда не отворачивался от тебя. Просто моими словами и поступками руководила гордыня.
— Да, потому что ты не хотел любить немолодую смертную! — пробормотала Лина, уткнувшись ему в грудь.
Гадес рассмеялся, но смех был похож на рыдание.
— Нет, это потому, что я испугался... мне показалось, что я отдал душу женщине, которой хотелось только позабавиться с неопытным в любви богом, а потом похвастать своим приключением.
Лина подняла голову и посмотрела на него.
— Но я сказала Деметре, что ты не встречаешься с другими богинями, потому что хотела убедить ее: ты не такой, как все.
— Я знаю, любимая. Прости старого одинокого бога за его гордыню. — Гадес наконец-то улыбнулся. — И прошу тебя, вернись домой.
В ответ Лина прижала его к себе.
— Каролина... — прошептал Гадес, касаясь губами ее губ. — Моя душа томится по тебе, моя вечная возлюбленная.
Но прежде чем он успел снова поцеловать ее, Орион сильно толкнул его сзади. А приземистая собака принялась внимательно обнюхивать его ноги. Гадес посмотрел на свои ботинки, сплошь залитые собачьей слюной.
— Орион, прекрати! — сказала Лина, отталкивая большую черную морду. — Ох, Эдит-Анна, ну что ты делаешь? Ты же все ботинки ему перепачкала!
Гадес откинул голову и захохотал. Он подхватил свою королеву, посадил ее на спину Ориона и тут же сам взлетел в седло с такой стремительностью, которая откровенно говорила: он вовсе не простой смертный.
— Гадес! Что ты делаешь?
— Хочу, чтобы эти звери не могли тебя достать.
Он обнял Каролину и прижал ее спиной к себе.
— Но Эдит-Анна...
— Не беспокойся. Орион пойдет медленно. Мы не потеряем твою собаку.
Надежно держа Каролину, Гадес тронул пятками жеребца. Орион обернулся и фыркнул, но тем не менее тронулся с места — медленно, чтобы бульдожиха успевала за ним. А потом темный бог перенес свое внимание на Каролину.
— У нас мало времени до того, как весна вернется в твой мир. Возможно, тебе захочется показать мне кое-что в твоем королевстве, которое ты называешь Талсой, — сказал Гадес, поглаживая мягкие каштановые локоны на затылке Лины. Ему стоило больших трудов сдержаться и не наброситься на нее прямо здесь и сейчас. Он думал о том, что ее новое тело весьма соблазнительно и женственно, Каролина была мягкой, душистой и весьма привлекательной.
Лина обернулась через плечо и улыбнулась Гадесу.