Собравшиеся не знали, что ответить на откровенное заявление Нагаша. Они уставились в свои кубки или исподтишка поглядывали на товарищей. Только Архан решился высказаться:
— Это и вправду мрачные предположения, о святейший, но чего ты ждешь от нас? У нас нет ни власти, ни денег. — Он криво усмехнулся верховному жрецу. — Полагаю, мы можем вызвать Некумета на состязания по выпивке или на игру в кости. Подойдет такое?
Раамкет злобно взглянул на Архана.
— Я бы и пробовать не стал. Видел я, как ты кидаешь кости, — пробурчал он.
Собравшиеся разразились хохотом, подначивая Архана. Он оскалился, обнажив свои почерневшие зубы, начал пьяно огрызаться, осыпая приятелей ругательствами, и на какое-то время разговоры о царях и завоеваниях были забыты. Нагаш сидел и, не моргая, как змея, терпеливо дожидался, когда смех стихнет, а гости снова станут серьезными.
— Власть изменчива, — продолжил он, словно ничего не произошло. — Она переходит из рук в руки куда легче, чем можно предположить, и мой брат — прекрасный тому пример. — Нагаш внимательно всмотрелся в каждое лицо. — Сейчас вы бесправны, это верно, но все может измениться.
Архан подался вперед, поставив кубок на пол.
— И ты можешь это устроить? — спросил он.
Верховный жрец холодно улыбнулся.
— Разумеется, — ответил он. — Прежние времена подходят к концу. У Кхемри появится новый царь, и ему должны будут служить люди жестокие и безжалостные, те, кто не боится испачкать руки кровью, те, что заставят других снова почитать Живой Город. — Нагаш опять по очереди всмотрелся в каждое лицо. — Вы сможете стать богатыми и влиятельными настолько, насколько никогда не мечтали, если вы и есть те безжалостные люди, которых я ищу.
Мерухеп вновь шумно плюхнул в тарелку угря.
— Ты болван, если думаешь, что можешь стать царем, — презрительно фыркнул он. — Ты жрец. Совет Махрака никогда тебе этого не позволит.
— Эти мошенники не властны надо мной! — рявкнул Нагаш, стиснув подлокотники кресла. — Их власть — обман, и в один прекрасный день я сотру их в порошок! Они слишком долго заставляли нас подчиняться своим фальшивым богам!
Молодые аристократы, широко распахнув глаза, уставились на верховного жреца, не в силах вымолвить ни слова. Мерухеп презрительно тряхнул головой и опять начал ковыряться в тарелке. После долгого молчания тишину нарушил Архан.
— Я тот самый безжалостный человек, о святейший, — негромко произнес он. — Но ты об этом уже знаешь, иначе меня бы тут не было.
— И я, — возбужденно воскликнул Раамкет. — Думаешь, нет?
Шепсу-хур тихонько фыркнул.
— Я могу быть безжалостным, если на меня найдет такое настроение, о святейший, — сказал он.
Один за другим и остальные присоединили свои голоса к общему хору. Архан не ошибся, Нагаш очень тщательно выбирал, кого пригласить, руководствуясь советами Кефру. При всей своей юношеской браваде они были людьми отчаявшимися, давно увязли в долгах и погрязли в пороках. Обещание богатства и власти манило их вопреки каким-либо доводам, и всем им было нечего терять, кроме своих бесцельных жизней.
Только один из них так и не открыл рта. Мерухеп хмурился все сильнее и сильнее, вслушиваясь в какофонию голосов, и наконец резко поставил тарелку, расплескивая вино и роняя на пол скользких угрей.
— Вы все дураки! — рявкнул он, злобно уставившись на своих приятелей, и ткнул пальцем в Нагаша. — У него нет власти! И культ его поддельный, созданный только для того, чтобы потешить тщеславие царя! Вы что думаете, знатные дома будут спокойно сидеть и смотреть, как он свергает своего братца? Или воображаете, что Тхутеп проявит милосердие, когда узнает обо всем этом? Нет. Ваши головы быстро насадят на пики около дворца! — Мерухеп повернулся к Нагашу. — И поверь мне, царь узнает, так или иначе. Такие вещи никогда долго не остаются в секрете…
Он замолчал посреди фразы, наморщив лоб. Пару секунд казалось, что он просто потерял мысль, но тут его глаза расширились, он согнулся пополам, болезненно охнув, и почти тут же начал пронзительно кричать от боли.
Остальные повскакивали с изумленными возгласами. Некоторые побросали свои кубки с вином, решив, что оно отравлено. Один юноша, дальний родственник Мерухепа, робко подошел к несчастному, но застыл на месте, увидев взгляд Нагаша. Верховный жрец пристально смотрел на корчившегося Мерухепа, и его губы шевелились — он беззвучно читал заклинание.
Шепсу-хур тоже это заметил. Он перевел взгляд на Мерухепа, и глаза его в ужасе распахнулись.
— Пресвятая Неру, — прошептал он, показывая на пол. — Угри!
Перевернутая тарелка Мерухепа валялась на полу, и в луже вина извивался и шипел, кидаясь на Мерухепа, комок вареных угрей, напоминавший клубок змей. Комната заполнилась воплями отвращения и ужаса, и молодые люди отпрянули от бьющегося в агонии Мерухепа. Через несколько секунд его крики сделались тише, в горле забулькало, и сквозь одежду начала сочиться кровь. Мерухеп беспорядочно бил руками и ногами, угри уже прогрызли ему живот, и у молодого человека начались предсмертные судороги.
Прошло всего несколько минут, и Мерухеп был мертв. В луже крови и желчи извивались длинные бледные существа, замирая одно за другим. Когда последняя тварь вернулась в небытие, Нагаш поднял глаза на дрожащих людей.
— Думаю, вы все поняли, что необходимо сохранять в тайне наши намерения, — спокойно произнес он и поманил к себе стоявших в тени рабов. Те немедленно кинулись к нему, чтобы убрать тело Мерухепа. — Пока от вас требуется только одно — ждать.
Он снова поднял руку, и из прихожей появился Кефру. Юный жрец держал в руке свиток папируса.
— Пока мне нужны только ваши имена, — сказал Кефру. — Напишите их на этом свитке вместе с именами тех аристократов, кого, по вашему мнению, можно убедить присоединиться к нам.
Первым Кефру подошел к Архану, протянул ему папирус и вытащил из рукава кисть и чернильницу. Юноша смотрел на кровавый след, тянущийся за трупом Мерухепа, со смесью живого интереса и отвращения. С заметным усилием он оторвал взгляд от кошмарного зрелища и посмотрел на пустой папирус.
— Мы должны… мы должны подписаться кровью? — нерешительно спросил Архан.
Вопрос удивил Нагаша.
— Кровью? — насмешливо переспросил он. — Конечно нет. За кого ты меня принимаешь? За какого-нибудь варвара?
Несколько часов спустя Нагаш вышел из обветшалого дома и приказал носильщикам доставить себя обратно в некрополь. Те в страхе повиновались. Их шаги эхом отдавались на опустевших улицах города. Приближался час мертвых, когда свет Неру уже почти исчезает и духи убитых могут спокойно рыскать по земле в поисках жертвы. Сахмет светила ярко, висела как раз над горизонтом на западе, и носильщики то и дело испуганно оборачивались, словно Зеленая Ведьма наступала им на пятки. Когда они все же добрались до Великой пирамиды, Кефру пришлось пообещать им двойную плату, чтобы они подождали среди этих облюбованных шакалами гробниц.