— Вот это я и хотел услышать. Ты отлично поработал.
— Ты даже понятия не имеешь, насколько отлично, Космический Волк.
Чернокрылый ощетинился, услышав это. Так Влка Фенрика называли выходцы из других миров, незнакомые с обычаями и языком Фенриса. Как и все его собратья, скаут считал это название совершенно идиотским.
Но едва ли Нейман знал об их обычаях. Достаточно того, что он знал свое дело, а теперь еще вдобавок и погибал. Так что Чернокрылый произнес в ответ, почтительно обращаясь к навигатору, как к брату по Стае:
— До следующей зимы, Дьюлиан.
Ответа не последовало, лишь треск и шум помех. Чернокрылый попытался соединиться с навигатором, но с тем же результатом. Нейман погиб.
А затем пол мостика выгнулся, словно корабль попал во внезапный водоворот турбуленции. Чернокрылый неуклюже обхватил себя в пустотном костюме, бросившись обратно к трону. Переборка рухнула как раз там, где он только что стоял, снеся перила командной платформы и обрушившись в нижние отсеки. Остальной мостик застонал, когда металл изгибался и плющился из-за входа в реальное пространство.
Чернокрылый вновь добрался до трона и тяжело рухнул на опаленное сиденье. Корабль дрожал все сильнее, чаще раздавались окуляры. По верхней палубе завопили клаксоны.
Никто больше тебя не слышит. Никто, кроме меня.
Космодесантник почувствовал воздействие перехода раньше, чем об этом доложила техника. Все его тело вздрогнуло, словно кто-то стремился вытащить наружу органы, перетасовать и засунуть обратно. Ткань реальности, казалось, расплывалась, тянулась, прежде чем прийти в норму. Волна тошноты нахлынула на Волка.
А затем все прошло. «Науро» выпал из варпа.
Чернокрылый вжал в панель контрольную руну, и щелчок, с которым высвободились из поддерживающих клеток спасательные капсулы, эхом пронесся по горящим коридорам. Затем космодесантник опустил хромо с визоров реального пространства. Вместо поддельной черноты варп-стражей на него воззрилась настоящая бездна космоса. Авгуры дальнего действия поймали сигналы. Сигналы кораблей. Дюжин судов.
А дальше, за кордоном из боевых судов, мерцала планетарная руна, которую он сам задал когитаторам семнадцать дней назад.
Гангава Прим.
Пол начал крошиться, словно весенний лед на озере. Треснувшие линзы реального пространства задрожали, зазмеившись новыми линиями. Все больше взрывов сотрясали многострадальный корабль. Каждая предупреждающая руна на тактической консоли яростно мигала кроваво-красным.
Чернокрылый поднялся с трона, погладив перчаткой подлокотник.
— Хорошо, что я заполучил тебя, дружище, — громко произнес он, когда начал оседать мостик. — Арфанг был прав. У Ойррейссона напрочь отсутствует вкус.
Он напрягся, наблюдая, как выгибается первый из окуляров. Не было никакой надежды добраться до спасательной капсулы, и еще меньше — до челнока. Оставалось надеяться лишь на удачу.
Или, как делали рунные жрецы, на вюрд.
Первый купол взорвался дождем сверкающих осколков. Буря атмосферного взрыва захватила его, в проломе корпуса образовался водоворот обломков. А затем лопнул еще один купол, добавив безумия на рубке. Окуляры взрывались один за другим, и Чернокрылый видел, как вырывало из пут все еще горевших сервиторов и выкидывало в открытый космос.
Скаут держался за трон, используя всю свою силу и глядя, как разрушаются над ним прозрачные линзы.
Сейчас!
Он оттолкнулся от трона и прыгнул.
Оторвавшись от пола мостика, он потерял контроль, завертевшись, как и все остальные предметы, засасываемые в космос через проемы окуляров. В этом крутящемся хаосе он успел рассмотреть рушившийся мостик, прежде чем вылетел наружу, в пустоту, где оказалось очень, очень холодно.
Собственное отрывистое и частое дыхание оглушало его в тесном пространстве шлема. На мгновение чувство дезориентации было абсолютным. Звезды, более живые, чем Чернокрылый когда-либо видел, проносились мимо, пока он бесконтрольно вращался и крутился.
Повернувшись вновь, он увидел, как в поле зрения вплыл отломанный фланг «Науро». Повреждения были даже хуже, чем Волк мог себе вообразить. Весь отсек с двигателями был открыт космосу, вспыхивая в царившей вокруг пустоте и испуская облака быстро сгорающего газа. То была тень корабля, которым Волк командовал на Фенрисе, измученный, лишенный всякой надежды обломок. Спасательные капсулы отлетали от него по спирали, словно семена из шишки экка.
Безмолвие космоса каким-то образом обращало все движения в странный медленный танец. Чернокрылый даже заметил, как взорвались плазменные двигатели, прежде чем почувствовал волну взрыва. Яркий желтый свет вылился из темного остова корпуса, расцветая в пустоте великолепной сферой. Судно разломилось надвое, его части разлетелись в стороны, словно обломки кости, каждая подсвеченная взрывами поменьше.
А затем дошел удар. Чернокрылого выбило из беспомощного вращения и отшвырнуло, словно каяк у врат Хель. Он почувствовал, как что-то с силой врезалось в его пустотный доспех, затем еще, потом удары посыпались один за другим.
Он безуспешно пытался выровняться или, по крайней мере, защититься от дождя обломков, которые с бешеной скоростью неслись в пустоте, не встречая сопротивления. И именно тогда вспомогательный приводной вал, кусок цельного металла длиной с «Громового ястреба», направился к Волку со всей неотвратимостью законов физики.
У него хватило времени на три мысли. Первая — что после всего, что он пережил, было крайне глупо погибнуть вот так. Вторая сообщила, что ему очень, очень больно.
Затем в него на полной скорости врезался вал, с треском ударив о броню всей силой плазменного взрыва. От удара треснул визор шлема и растрескалась грудная пластина доспеха. Внутрь тут же ворвалась пустота.
Безвольной куклой кувыркаясь после удара и оставляя за собой след из капель крови и кислорода, с мутнеющим взором, Чернокрылый подумал еще кое о чем. Краем глаза он заметил нечто серое, с плавными, прямыми гранями, гораздо большее, чем «Науро» и любой другой объект.
Хвала Всеотцу, понял Чернокрылый, прежде чем кровь засочилась из глаз и ослепила его. Это же «Готтхаммар».
Оковы исчезли. Старик отступил, посох выпал из рук и со стуком покатился по полу.
Железный Шлем бросился на него, быстрый, словно удар молнии. Ледяной клинок рассек воздух, заканчивая начатую траекторию. Великий Волк поправил ее с учетом движения цели.
Мужчина даже не пытался защититься или уклониться от клинка. Освобожденные от оков мускулы Железного Шлема мгновенно вернулись к жизни. Ледяной клинок не промахнулся, вскрыв грудь врага по диагонали, от плеча до пояса.
Старик в последний раз посмотрел на Великого Волка, каким-то образом еще оставаясь живым. Его единственный глаз сверлил Волка непроницаемым взглядом.