— Прекрасно, продолжайте же поиски своего треклятого доказательства. А все остальные пусть ищут эту убийцу.
— Если вы полагаете, что это необходимо. Хочу, однако, предупредить — вы обязаны привести ее к королю живой. В конце концов, если ее успеют казнить, а потом выяснится, что она не виновата, вы тоже станете убийцами. — Поскольку Хэпберн лишился дара речи, Саймон обратился к Йену: — Рад знакомству, сэр.
Вероятно, не самое умное заявление, думал Саймон, прокладывая себе путь в толпе. Впрочем, он о нем не сожалел. Хэпберн лез из кожи вон, чтобы Илзбет обвинили в убийстве, пытали и приговорили к смерти за преступления, совершенные — в этом Саймон был почти уверен — самим Хэпберном. Какая досада, что Хэпберн вертится при дворе у всех на глазах и пользуется всеобщей любовью, иначе он схватил бы его, привез в укромное место и от души поколотил, выбивая из него правду. Теперь же пора домой. Попытаться вразумить эту синеглазую леди, чтобы не делала глупостей и не разгуливала по городу.
Илзбет только устроилась было под теплым одеялом, как дверь спальни с громким стуком распахнулась и вошел Саймон Иннез. Она едва не закричала от ужаса, поначалу подумав, что ее выследили солдаты.
— Похоже, вы потеряли и тот слабый умишко, который Господь вложил в вашу хорошенькую головку! — рявкнул он, закрывая за собой дверь и направляясь прямо к ее постели.
Илзбет была ошеломлена его проявлением гнева. Саймон всегда казался таким сдержанным, холодным, всегда держал себя в руках! Она даже не сразу поняла, что именно он сказал.
— Как можно разгуливать по городу, в то время как вас ищут, чтобы казнить по обвинению в убийстве и измене! Зачем вы покинули дом?
— Мне нужны были целебные травы.
— Надеюсь, они исцелят ваш рассудок? Или по крайней мере успокоят ваше желание бегать по городу, где вас подстерегает опасность?
— У Элен разболелось горло.
Страх кольнул сердце Саймона — девочка быстро завоевала его любовь, но его ярость не улеглась.
— Если бы они думали, что вы просто убийца, это было бы полбеды. Но вас обвиняют в предательстве. Неужели не понимаете, что, попади вы им в руки, казнь свершится быстрее, чем я успею что-то предпринять? Мало кого заботит, что нужны доказательства. Король уже немало настрадался — один заговор за другим. Поэтому не ждите от него пощады, если попадетесь.
Илзбет все это знала, но старалась не думать об этом. Иначе ужас сковывал бы ее до мозга костей, и она не смогла бы даже пошевелиться. Сейчас она сосредоточила внимание на Саймоне и его вспышке ярости: ей всегда казалось, что он умеет держать собственные чувства в узде, но сейчас он кричал на нее, распекал на все корки, и все из-за того, что она поставила под угрозу свою жизнь. Можно ли надеяться, что он так разозлился из-за страха за нее. Неужели это правда?
Илзбет обняла ладонями его лицо. И Саймон тут же замолчал, ошеломленно глядя в ее прекрасные глаза. Она потянулась, чтобы прильнуть к нему всем телом, и услышала, как он задержал дыхание. Его глаза загорелись темным огнем желания. Он было схватил ее за плечи, но грубый жест обернулся лаской, и Илзбет задрожала.
— Я была в одежде монахини, — сказала она и коснулась его губ легким поцелуем. — Просто злая судьба сыграла шутку, и этот болван оказался на моем пути.
— Он не просто там оказался, он вас узнал.
Илзбет поцеловала Саймона в щеку, и он с трудом удержался от желания закрыть глаза.
— При дворе только и судачат, что об этом происшествии. Дан приказ отправить солдат на поиски синеглазой монахини.
— Но они ее не найдут, потому что ее нет ни в городе, ни в ближайшем монастыре и вообще нигде, как ни ищи. — Обвив его шею руками, Илзбет улыбнулась. — Я бы не сделала ничего подобного, но у меня не было выбора. Макбин и Старая Бега не знали, какие травы мне нужны, где их искать или хотя бы как выбрать самые лучшие. А у Элен болело горло, и я волновалась. По правде говоря, сейчас выяснилось, что у нее нет ничего серьезного, но бывает, что у детей проявляется серьезная, даже смертельная болезнь, если вовремя не вылечить горло.
— Я знаю.
Саймону было трудно говорить, потому что Илзбет продолжала целовать его щеки. Тепло ее губ проникало в самую суть его мужского естества.
— Перестаньте, Илзбет. Я сейчас и так сам не свой.
— Вот и хорошо.
Она легонько куснула его в подбородок, пристально глядя ему в глаза, и чуть не рассмеялась, когда Саймон взглянул на нее удивленно.
— Долг чести требует…
— К черту долг чести.
Он было рассмеялся, но сразу стал серьезным:
— Я не могу воспользоваться вашей неопытностью.
— Да, я неопытна. Но мне уже двадцать один год. И еще надоело оставаться неопытной.
Саймон тихо застонал, когда Илзбет распустила завязки его рубашки и поцеловала его в шею. Он испытывал жесточайшее искушение взять то, что она предлагала ему, он и сам был не прочь предаться бездумной страсти, которая — он знал — принесет наслаждение обоим. Но он еще сохранил жалкие остатки разума, и этого хватило, чтобы не наброситься на нее и не опрокинуть на постель. Он мог бы грубо разорвать в клочья ее тонкую льняную сорочку и овладеть ею немедленно, однако вовремя остановился, подумав, что если уж ему суждено стать ее любовником, то нужно отнестись к Илзбет с нежностью и заботой. Пусть он потерял голову, но еще осталась решимость сделать так, чтобы свой первый опыт с мужчиной она вспоминала без отвращения.
— Не собираетесь ли вы опять сбежать? — шепнула Илзбет и ласково куснула мочку его уха.
— Следовало бы. Подумайте хорошенько — ведь девственность не вернешь.
— Надеюсь, что так!
И все-таки Саймон ее оттолкнул. Однако разочарование и боль, которые он увидел на ее лице, придали ему решимости. Он не мог понять, почему она его хочет, но она его хотела! А он своим бегством оскорблял ее каждый раз, когда между ними вспыхивало желание. Этого он вынести не мог. Саймону стало стыдно — как мало его заботило то, что она думала и чувствовала, когда он снова и снова бежал от желания, которое она в нем зажгла! Он начал срывать с себя одежду, чувствуя себя польщенным, когда ее глаза вспыхнули живым интересом. Оставалось лишь надеяться, что эти чудесные глаза будут смотреть на него с той же радостью, когда она увидит его спину.
— На этот раз не сбежите? — спросила Илзбет хриплым от желания голосом.
От созерцания обнаженного тела Саймона ее дыхание сделалось тяжелым, как у загнанной гончей. Саймон был очень красив: плечи и грудь, мускулы крепкие, кожа гладкая. Взгляд Илзбет обежал его тело, задержавшись на темной полоске волос, которая начиналась ниже пупка и становилась чуть гуще, окружая его возбужденную мужскую плоть. Саймон стоял, слегка расставив ноги, и от вида сильных мускулов, покрытых грубыми темными волосами, у нее заныли ладони от желания немедленно прикоснуться к нему.