Она замолчала и подняла на него глаза. Сначала щеки ее побледнели, потом вспыхнули нервным румянцем.
До этого мгновения Артур не вспоминал, что на нем нет рубашки. Но эта глупая девица даже не отвернулась. Она бесстыдно уставилась на него, и он ясно читал ее мысли.
Господи Иисусе!
Воздух словно накалился, Артур ощущал ее волнение. Хотя более всего это напоминало эротическое возбуждение.
Анна наклонилась и взяла на руки щенка.
— В-в-вы заняты. Мы как раз собирались уйти.
Она смотрела на него с чертовски невинным видом. И он не знал, как ему поступить.
Артур схватил Анну за руку и притянул к себе.
— Что вы на самом деле здесь делаете, леди Анна?
— Ничего, я…
Ее виноватый взгляд упал на груду одежды на соломенном матрасе.
Его кровь похолодела. Он посмотрел на то место, где оставил карту, и почувствовал облегчение, убедившись, что она осталась нетронутой. Но кое-какие другие его вещи оказались сдвинутыми с места.
Внезапно к нему пришло прозрение. В чем дело? Возможно, ее интерес к нему был всего лишь предлогом, чтобы следить за ним? Чтобы шпионить? Кровь Господня! Сейчас все обрело смысл. Лорн использовал дочь, чтобы присматривать за ним. Если бы он не был в ярости, то рассмеялся бы.
— Вы следите за мной? — спросил он. — Вот почему вы следуете за мной повсюду с того момента, как я сюда прибыл? Ваш отец поручил вам шпионить за мной?
Анна покраснела, но было ли это из-за чувства вины или негодования, Артур не мог сказать. Она нервно сглотнула:
— Не понимаю, о чем вы говорите. Я не следую за вами и уж тем более не шпионю.
Она явно лгала. Будь дочь Лорна мужчиной, то давно бы лежала мертвой. Артур мог свернуть ей шею одной рукой. Господи! Неужели она считает это игрой? Если бы она каким-то образом узнала правду…
Он должен был любой ценой защитить себя, и потому ему не следовало выходить из себя.
Он привлек Анну к себе и почувствовал, что она дрожит. Даже сквозь туманящий сознание гнев он различал нежный, пьянящий аромат ее кожи. Желание охватило его и сжало будто тисками.
Анна и не подозревала, в какой опасности находится, и не только из-за того, что шпионила за ним. Она была полностью в его власти и зависела от его милости. Она и не подозревала, насколько близко он был к тому, чтобы воспользоваться ситуацией. Ведь они были одни.
В казарме неярко горела всего одна свеча. Анна была совсем рядом. Обнаженная грудь Артура касалась ее груди, а постель была совсем близко… чтобы принять их обоих, если бы они упали на нее. Если бы у Артура возникло искушение воспользоваться ею.
Впрочем, сейчас, по его мнению, и стена могла бы сдвинуться с места.
Его мускулы были напряжены. Сдерживаться было все труднее.
— Есть еще какая-нибудь причина тому, что я нашел вас здесь?
— Я… — пролепетала Анна. — Сквайру не терпелось увидеть вас, а мне было просто любопытно… — Она вскинула подбородок: — Возможно, если бы вы были общительнее, я не проявляла бы такого любопытства.
Артур был ошарашен. Неужели эта пигалица пыталась свалить на него вину за то, что рылась в его вещах?
— Вы удовлетворили свое любопытство?
Она не обратила внимания на его язвительный вопрос.
— Нет. — Ее взгляд упал на его руку. — У вас на плече татуировка? Что она означает?
Артур едва сдержался, чтобы не выругаться. Готовящийся к прыжку лев на его плече означал его тесную связь с Хайлендской гвардией, а по этой татуировке его товарищи-воины могли опознать его в случае необходимости. Он скрывал эту отметину, чтобы предотвратить неудобные вопросы, и потому предпочитал мыться и менять одежду и белье в одиночестве.
И последнее, чего он мог бы желать, — это чтобы Анна Макдугалл увидела татуировку. Но она ее увидела.
Понимая, что ущерб уже нанесен, Артур сказал:
— Это след того времени, когда я был оруженосцем.
— Никогда не видела прежде ничего подобного.
Прежде чем Анна успела разглядеть татуировку подробнее, он выпустил ее, наклонился, достал свежую рубашку и быстро надел ее.
То, что ему удалось прикрыть наготу, несколько сняло напряжение, но эта невинная девица не сумела скрыть своего разочарования, и кровь его снова забурлила.
— Вы не должны здесь быть, — сказал он грубо.
— Боюсь, что по моей вине вы оказались в неприятном положении, сэр Артур.
Он понимал, что она поддразнивает его, но у него не было настроения играть в игры. Должно быть, Анна нерушимо верила в его рыцарское чувство чести. Он был горцем и играл по собственным правилам. А сейчас делал все возможное, чтобы не преподать ей урока, касающегося пределов мужского терпения и сдержанности.
— Берегитесь, леди Анна. Не напрашивайтесь на неприятности, которые можете навлечь на свою голову. — Напряженность его взгляда не оставляла сомнений в смысле его мышления. — Ведь не я пришел без приглашения в вашу комнату.
Крошечная голубая жилка на ее шее забилась сильнее, а на щеках загорелся нежный румянец. Но в ее глазах, в ее прекрасных тёмно-синих глазах он все еще читал вызов.
— Думаете, я проявляю к вам большой интерес? — спросила Анна.
Артур замер.
— Не беспокойтесь. Я здесь ни при чем. Это Сквайр рвался к вам.
Она наклонилась приласкать щенка, игравшего на соломенном матрасе.
— Ведь так, малыш?
Щенок тявкнул и зарылся мордочкой в плед.
О, черт! Эта проклятая собака вовсе не играла: она пыталась что-то достать.
— Вон! — сказал Артур, пытаясь отогнать надоедливого маленького ублюдка.
Но было слишком поздно. Анна это увидела.
— Что у тебя там? — спросила она щенка.
Прежде чем Артур успел ей помешать, Анна вырвала из пасти щенка уголок пергамента, который зверек нашел под пледом.
Артур чертыхнулся. Как, скажите на милость, он объяснит наличие у него карты угодий ее отца? Он понимал, что должен срочно что-то придумать.
— Похоже на рисунок. — Анна подняла на него глаза. — Это сделали вы?
Артур ничего не ответил. Она снова посмотрела на чертеж, провела пальцами по его линиям.
— Это восхитительно. Изысканно.
Восхищение в ее голосе поразило его больше, чем ему хотелось бы признать. Но не станет же он, как щенок, купаться в ее похвалах.
— Это ерунда! — сказал он резко.
Она смотрела на него слишком внимательно, замечая больше, чем бы он хотел. Однако он ничего не выдал. Лицо его оставалось бесстрастным, и каким-то неведомым образом Анна почувствовала его смущение. Но, к счастью, поняла его неверно.