Он не брился, и щетина на подбородке придавала ему грубоватый и опасный вид, который — черт бы его побрал! — только добавлял ему привлекательности.
Разозлившись на себя зато, что после всего произошедшего он все еще привлекает ее, Анна попыталась проскользнуть мимо него, однако он загородил ей дорогу.
— Вам нет причин беспокоиться, — сказала она. — Я уже собиралась вернуться.
Артур схватил ее за руку, чтобы удержать.
— Когда в следующий раз соберетесь покинуть лагерь, не делайте этого в одиночку.
Щеки Анны вспыхнули от гнева, вызванного его повелительным тоном. Сэр Артур Кемпбелл, рыцарь в услужении у ее отца, перешел все границы дозволенного!
— Не смейте давать мне указания! Если я не ошибаюсь, во главе нашего отряда мой брат, а не вы.
Его глаза сверкнули, а пальцы крепче сжали руку. Когда он заговорил, голос его был очень тихим, а от его рта Анна не могла оторвать глаз.
— Не перечьте мне, Анна. Если хотите, чтобы я привлек к этому вашего брата, я это сделаю. У меня нет желания обращаться с вами, как с неразумным ребенком, но я сделаю все, что потребуется, чтобы обеспечить вам безопасность.
В его голосе было что-то, от чего она почувствовала тревогу, и по коже ее побежали мурашки.
— В чем дело? Где-то поблизости мятежники? Вы что-то видели?
Сэр Артур покачал головой:
— Пока что нет.
— Но что-то почувствовали?
Взгляд Артура, полный мрачных подозрений, метнулся к Анне. Неужели она пытается завлечь его в ловушку, заставив признаться, что догадывается о его особых способностях? Но нет, кажется, она ничего не знает.
Артур пожал плечами и убрал руку с ее плеча.
— Я чувствую опасность. И вы должны быть осторожны. Не стоит впадать в заблуждение и полагать, что здесь никого нет, раз вы никого не увидели.
Смущенная тем, что в его словах чувствовалось подлинное беспокойство, Анна кивнула:
— Я буду поступать, как вы просите.
Они оба знали, что он не просил, но похоже было, что его удовлетворило ее согласие, и не было смысла придираться к тому, в какой форме это согласие было выражено.
Анна знала, что ей следует уйти, но все же помедлила и задала вопрос, который мучил ее всю дорогу:
— Почему вы здесь, сэр Артур? Почему настояли на том, чтобы сопровождать нас?
Он отвел глаза. Ее вопрос смутил его.
Артур сжал зубы и выпятил подбородок:
— Я подумал, что смогу пригодиться вашему брату.
— Это единственная причина?
Он посмотрел на нее сверху вниз, и его взгляд словно пронзил ее насквозь.
— Раз вы не послушались моего предостережения, у меня не было иного выбора, кроме как поехать самому и удостовериться, что вы доберетесь до места назначения благополучно.
Так он хочет благополучно доставить ее в объятия другого мужчины?
— О, я уверена, сэр Хью оценит ваши услуги.
Артур напрягся от ее слов, и глаза его засверкали, как огонь лесного пожара. На мгновение Анне показалось, что он прижмет ее к стволу дерева и поцелует, но он этого не сделал. Вместо этого он сжал кулаки и с яростью посмотрел на нее.
— Не испытывайте моего терпения, Анна.
Однако на нее больше не действовали увещевания.
— Не испытывать вашего терпения? А разве вам не все равно? В ту ночь в казарме вы высказались с полной ясностью. Вы приказали мне держаться подальше от вас. Не помните?
— Помню, — сказал Артур.
То, как вдруг охрип его голос, показало ей, что он помнил не только это.
Воспоминания, возникшие у обоих, будто наэлектризовали воздух между ними.
Анна не понимала, зачем она это делает, однако решилась задать очередной вопрос:
— Вы передумали?
В другое время Артура восхитила бы ее дерзость. Анне были присущи искренность и откровенность, и эти качества делали ее непохожей на других женщин. Но сейчас эти качества не казались Артуру привлекательными. Почему она не была застенчивой и робкой? Тогда бы он легче справился со своими чувствами.
Он знал, что ведет себя, как идиот, однако два дня пребывания рядом с Анной, два дня, когда он мог наблюдать за ней и видеть, что она отворачивается, встречая его взгляд, и вообще ведет себя с ним, как с наемным воином, довели его терпение до предела. Он не мог вынести еще одного вечера, не мог смотреть, как она порхает по лагерю, смеется, разговаривает с телохранителями… А ему она явно намеренно не улыбнулась ни разу.
Ему, черт возьми, нравилось оставаться в тени, но находясь вдалеке от Анны, он испытывал томление и голод по ее улыбке и смеху, по исходящему от нее свету. Он хотел, чтобы Анна обратила на него внимание, но он только еще больше раздразнил себя. Ему хотелось прижать ее к стволу дерева и овладеть ею. Он почти чувствовал, как ее руки обвиваются вокруг его шеи, как ее ноги обхватывают его бедра и как он входит в нее медленно и глубоко. Он чувствовал, как ее тело прижимается к нему, как ее возбужденные соски прижимаются к его груди, как они оба сливаются в экстазе.
Проклятие!
Артур заерзал, стараясь прийти в себя, но его возбужденное мужское естество не поддавалось уговорам.
«Соберись с силами. Думай о своей миссии. Стой достаточно близко, чтобы видеть ее, но не настолько близко, чтобы дотронуться».
На него рассчитывали слишком многие. Он должен думать о том, что для него важнее всего. А важным для него было увидеть Брюса на троне, позаботиться о том, чтобы он смог одолеть своих врагов. И Джона Лорна в том числе.
Это был шанс Артура увидеть своего врага поверженным, увидеть, как он расплачивается за то, что сделал с отцом.
Артур хотел справедливости, отмщения, восстановления прав.
Кровь за кровь. Именно это правило управляло им на протяжении многих лет. Он посвятил свою жизнь великой цели, стремился стать великим воином, величайшим, насколько это было для него возможно, и мысль о том, чтобы уничтожить Лорна, была главенствующей в его сознании.
В течение четырнадцати лет его подругой была холодная целеустремленность. Стальная решимость довести свое дело до конца во что бы то ни стало. Однако никогда еще ему не приходилось вести такую отчаянную борьбу, чтобы остаться верным своей цели.
Артур сделал шаг назад, пытаясь рассеять пелену желания, окутавшую его. Но тело сопротивлялось. Не обращать внимания на страсть становилось все труднее. Он дошел до самого края.
Артур не ответил сразу, и Анна сказала:
— Ну?
Неужели он передумал?
Артур покачал головой:
— Нет.