Его взгляд впился в нее, прожигая насквозь. Она с трудом сделала вздох, чувствуя, что ей не хватает воздуха.
— Для меня имело.
— Анна…
Казалось, внутри его происходила борьба противоречивых чувств. Мускулы на его руке под пальцами Анны казались каменными, а его мощное тело источало напряжение.
— Зачем вы все осложняете?
— Я? Это вы все осложняете. Вопрос вполне простой. Значит это для вас что-то или нет?
Она удерживала его взгляд, не позволяя ему отвернуться и ожидая, что он что-нибудь скажет. Его лицо было страдальческим и напряженным, будто она подвергала его пытке.
— Вы не понимаете.
— Вы правы, не понимаю. Почему же вы мне не объясните?
— Не могу. — Он посмотрел на нее сурово. — Разве вы не видите, что у нас никогда ничего не получится?
Боже милостивый! Сердце Анны едва не остановилось, когда она осознала значение этих слов: он и не собирался делать ей предложение. Как она могла так ошибаться, заблуждаться до такой степени?
Нет, она не ошибалась. Было что-то еще.
— Почему же?
— Мы совершенно не подходим друг другу. Для вас семья — это все. А для меня… Мои родители умерли, когда я был мальчишкой. Братья уже несколько лет сражаются за разные воюющие стороны. Я понятия не имею о том, что такое семья.
— Я могу вам показать…
Он сердито оборвал ее:
— Я не хочу, чтобы вы мне показывали. Я предпочитаю быть один. А вы… — Он взмахнул рукой. — Держу пари, что вы и дня в своей жизни не были одна. Вы заслуживаете того, чтобы быть в окружении родных и друзей, чтобы иметь любящего мужа, детей. Не говорите мне, что вы этого не хотите, потому что я знаю, что это так.
Она и в самом деле хотела всего этого, но только вместе с ним.
— А вы не хотите детей?
Его губы побелели, будто этот вопрос и сама мысль причинили ему боль.
— Вы говорите не о том.
— Разве? Вам не приходило в голову, что, возможно, дело не в том, что вы хотите оставаться один, а в том, что вас всегда окружали не те люди? — Анна помолчала, ожидая, что ее слова дойдут до него. Она понимала, почему Артур держится особняком, но подозревала, что в окружении любящей семьи он чувствовал бы себя иначе. — Если я вам не безразлична, все остальное не имеет значения.
На его лице, казалось, не дрогнул ни один мускул. Но она продолжала наседать:
— Я вам не безразлична, Артур?
Она не отпускала его взгляда, вынуждая его говорить правду.
В конце концов он признался:
— Да. Но это не имеет значения.
Он питал к ней чувства. Она не ошиблась.
Анна покачала головой:
— Только это и имеет значение.
— Нет, Анна. Верьте мне, когда я говорю, что ничего не выйдет. Я никогда не смогу вам дать то, чего вы хотите. Я никогда не сделаю вас счастливой.
В ней поднялись разочарование и гнев.
— Как вы можете лучше меня знать, что у меня в мыслях?! Я точно знаю, чего хочу! После всего случившегося вы должны понимать, что только вы можете сделать меня счастливой. Неужели вам не ясно, что я люблю вас?
Ее объяснение в любви было столь же неожиданным для нее самой, сколь и для него. Она стремительно закрыла рот, но было уже поздно. Ее слова эхом отразились в мгновенно наступившей полной тишине.
Артур молчал, а выражение его лица было как у человека, сраженного стрелой в грудь. И едва ли Анна рассчитывала на такую реакцию, но она и не ожидала, что в ответ на ее слова он тоже объяснится в любви. Право, не ожидала. Но не ожидала она и молчания. Это молчание медленно и жестоко разбивало ей сердце.
«Я люблю вас». Эти слова отдавались у него в ушах. Они гудели. Звенели. Искушали. Черт возьми! Они искушали!
Артур стоял молчаливый и неподвижный, как камень, не смея позволить себе поверить ей. Он не мог ей поверить. Потому что, если бы поверил, почувствовал бы себя счастливым. Счастливее, чем когда-либо в жизни.
Она не могла так считать.
Анна Макдугалл готова отдать сердце каждому. Именно в этом состояла часть ее неотразимого очарования.
Артур покачал головой, будто пытался убедить себя.
— Вы сами не знаете, что говорите. Вы не можете меня любить. Вы даже меня не знаете.
— Как вы можете это говорить?! Конечно, я вас знаю!
— Есть кое-что, чего вы не знаете, а если бы узнали…
Он не мог сказать ей больше. Он уже сказал слишком много. Она была слишком проницательна.
Анна сжала губы, и он узнал этот упрямый блеск в ее глазах.
— Я думала, что мы с этим покончили. Вы имеете в виду ваши способности, ваш дар, который не раз оказывался очень кстати?
Но он говорил не о своем даре и не о своей сноровке, а о том, что был шпионом Брюса, и о том, что никого на свете не ненавидел так сильно, как ее отца. Но едва ли он мог открыть ей эту правду.
— Я знаю о вас все, что имеет для меня значение, — продолжала Анна. — Я знаю, что вы предпочитаете наблюдать и слушать, а не говорить. Я знаю, что вы не любите привлекать к себе внимание, держитесь все время в тени. Я знаю, что вы обладаете поразительной ловкостью и навыками и пытаетесь их скрывать, потому что считаете, что они делают вас иным, непохожим на других. Знаю, что большую часть жизни вы провели на поле боя, но что владеете пером так же хорошо, как и клинком. — Она замолчала, чтобы передохнуть. Артур мог бы перебить ее, но для этого он был слишком потрясен и выбит из колеи. — Я знаю, что вы умны и что у вас столь же сильный характер, как и тело. Знаю, что, когда я с вами, я чувствую себя в безопасности. Знаю, что вы притворяетесь, будто вам все равно, но будете защищать меня до последнего вздоха. И еще знаю, что вы человек, способный осторожно и нежно держать на руках младенца и проявлять терпимость к щенку, причиняющему одни неприятности. Я убеждена, что у вас доброе сердце. — Теперь она понизила голос до шепота, потому что гнев ее истощился и угас. — Я знаю, что с того самого первого раза, когда вы меня поцеловали, для меня не существует других мужчин. И я хотела бы быть с вами до конца жизни. — Ее глаза, полные непролитых слез, встретились с его глазами. — Я знаю, что вы верный и честный человек и что вы любите меня, но вас что-то удерживает.
Иисусе! У него было такое чувство, что его посадили на кол. Никогда никто не говорил ему ничего подобного.
Он испытывал смирение. Ее слова растрогали его. Ее слова чертовски, до умопомрачения, напугали его.
Анна видела слишком много. Она представляла угрозу не только для его миссии, но и для него.
Он стиснул зубы и попытался ожесточить свое сердце.
— Вы видите то, что хотите видеть, Анна, а не то, что есть на самом деле.