Вориан старался поступать так, чтобы машинам пришлось все время угадывать, и эту свою способность он развил куда сильнее, чем научил его Агамемнон. Чтобы кимек-отец не мог предсказать его действия, Вориану нужно было держаться на шаг впереди, как в стратегической игре «флер-де-лис».
Воспользовавшись личным кодом доступа, Вориан вошел в бронированную комнату секретной лаборатории Салусы, где содержалась похищенная на Земле копия Омниуса, подключенная к тщательно отслеживаемым компьютерным подстанциям. Жители Салусы, испытывая суеверный страх, боялись даже подходить к этому зданию, тюрьме, где находился демонический Омниус.
Вориан вошел в камеру и встал перед экраном и громкоговорителем, через которые Омниус общался с людьми. Он, истинный человек, некогда доверенное лицо компьютерного всемирного разума, теперь общался с ним как с невольником. Удивительный оборот сделала его жизнь.
– Вориан Атрейдес! – заговорил Омниус. – Ты, единственный из этих бесшабашных диких людей, должен понимать все безумие Джихада. Ты осознаешь целесообразность и эффективность Синхронизированных Миров, но тем не менее ты отдал свою верность этой вакханалии насилия и бессмысленного разрушения. Твои действия выходят за пределы логики.
Вориан скрестил руки на груди.
– Они выходят лишь за пределы твоего понимания, Омниус, так как мыслящие машины не в состоянии понять ценность свободы.
– Эразм доказал мне, что ни одному человеку нельзя доверять. К моей выгоде послужило бы полное уничтожение людей в Синхронизированных Мирах. То была упущенная возможность, несчастливое решение – оставить вас в живых.
– Теперь ты расплачиваешься за это, Омниус, и будешь расплачиваться до тех пор, пока не будут уничтожены мыслящие машины и люди смогут основывать свои колонии, где захотят.
– Это очень тревожная мысль, – сказал Омниус.
Так как Вориан был воспитан в Синхронизированных Мирах, он обладал определенными познаниями в программировании и даже сам создавал отдельные системы. В течение последнего года он работал с этим обновлением Омниуса, манипулируя содержащейся в нем информацией. Иногда всемирный разум понимал смысл его действий, но в других случаях Вориан имел возможность убирать и подделывать любые признаки написанных им изменений.
В течение многих лет он наблюдал скучные, неизобретательные, а подчас и просто нелепые допросы и попытки изучения этой копии всемирного разума. Ученые Лиги и даже сам савант Хольцман слишком сильно боялись взять на себя риск повредить плененного Омниуса. Но для чего он вообще здесь находится? Вориан знал, что делал, и предпочитал рискнуть, чтобы приблизить победу. Он всегда действовал независимо, следуя своим внутренним побуждениям, и обычно добивался успеха.
Если его план удастся, то Синхронизированные Миры пошатнутся всерьез. Игра стоила свеч, риск был оправданным, и Вориан не желал, чтобы кто-то вмешивался в его работу. Помочь все равно никто не мог бы.
Когда Ксавьер повел многочисленный флот к Иксу, Вориан надеялся закончить свои незаметные изменения этой копии обновлений. Многочисленные группы кибернетиков Лиги уже давно высосали из плененной копии всю возможную информацию. Даже савант Хольцман не мог уже добиться идей от этой серебристой гель-сферы.
Теперь Вориан превратит самого Омниуса в смертельное оружие против мыслящих машин. И воплощения Омниуса на различных планетах Синхронизированного Мира никогда не поймут, что с ними случилось.
Холодно и официально, хотя и с еле заметной ноткой возмущения, Омниус заговорил:
– Вориан Атрейдес, если ты достигнешь своей цели, то тебе придется всю жизнь жить со своим безумием. Скоро ты поймешь, что люди с их неэффективностью никогда не смогут заменить мыслящие машины. Это действительно то, чего ты хочешь?
Зловеще усмехнувшись, Вориан указал компьютеру на его главную слабость:
– У нас есть преимущество, суть которого ты никогда не поймешь, Омниус, и это непонимание станет причиной твоего падения.
– И что же это, Вориан Атрейдес?
Темноволосый офицер приблизился вплотную к экрану, словно собирался выдать ударную фразу – окончание хорошего анекдота:
– Мы, люди, бесконечно изобретательны… и обманчивы. Машины же не понимают, что их можно одурачить.
Омниус не ответил, обрабатывая услышанное. Вориан, конечно, понимал, что людей тоже можно обмануть, но всемирный разум не умел мыслить такими категориями. Как, впрочем, и ни одна машина.
Армия пестует технику, а техника порождает анархию, так как распространяет по свету ужасные машины разрушения. Даже до нашего Джихада один человек был в состоянии в одиночку опустошить целую планету. И это случалось! Почему же вы думаете, что компьютер стал нашим проклятием?
Серена Батлер на митинге в Зимин.
Численность кимеков сокращалась, и уцелевшие заметили, что их заговор против Омниуса рассыпается. С каждым годом таяли шансы на успех и на возвращение блистательного царства титанов. Двадцать изначальных завоевателей соединили свои силы и свергли Старую Империю, но после потери Аякса, Барбароссы, Александра, Тамерлана, Тлалока и других их осталось только четверо.
Этого и близко не хватило бы, чтобы уничтожить Омниуса.
Иногда Агамемнон раздумывал, не уничтожить ли все наблюдательные камеры и улететь в космос, чтобы никогда не возвращаться. Он мог бы взять с собой свою возлюбленную Юнону и Данте – и даже этого болвана Ксеркса. Они могли бы основать свою империю, избавившись от гнета всемирного разума.
Но это было бы глупостью. Полным поражением.
Генерал кимеков сомневался, что Омниус снарядил бы за ними погоню, да и всемирному разуму вообще было чуждо понятие мести, но Агамемнон и его товарищи были титанами, великими завоевателями, ниспровергателями Старой Империи. Если они улетят во тьму космоса – квартет выживших, ничем не правящих неудачников, – то это поражение будет еще позорнее, чем просто уничтожение. Нет, Агамемнон хотел завоевать Синхронизированные Миры и сам ими править. Он не согласился бы ни на что меньшее тотального господства.
Вернувшись со своих заданий и из грабительских набегов, вытоптав искры восстаний, которые кострами вспыхивали на Синхронизированных Мирах, он и его друзья титаны собрались на совет в темных и глухих глубинах космоса.
Агамемнон надеялся сохранить проведение этого совещания в тайне, так как редко ему выдавалась возможность осуществлять свои планы под постоянным наблюдением камер-шпионов Омниуса – как стационарных, так и мобильных. Но на этот раз он, Юнона, Данте и Ксеркс собрались у до сих пор считавшегося новичком Беовульфа, а Беовульф не был способен стряхнуть с себя наблюдение. Придется быть особенно осторожными.
Агамемнон никогда не торопился никому доверять, даже другим кимекам, которые выдержали уже много веков. Титаны всегда должны быть осторожны. И все же генерал был заинтригован отвагой Беовульфа.
Их корабли состыковались в глубоком космосе, соединившись люками в некое подобие космической станции в открытом космосе вдали от всех солнечных систем. Звезды бриллиантами сверкали вокруг в необозримой бездне космоса. Середина пустоты.