Эльруд Девятый подался вперед, едва не упав со своего массивного трона, и потребовал, чтобы ему показали календарь встреч.
Застигнутый врасплох старый распутник удивлен настолько, что выслушает все, подумал Фенринг. Демонстрируя поразительную проницательность, камергер Хесбан устремил свой орлиный взор на Фенринга, но последний ответил совершенно невинной улыбкой, выражавшей всего лишь естественное любопытство.
Аджидика терпеливо ждал, пока шум и шепот, вызванные его появлением, наконец стихнут. У тлейлакса было длинное лицо, длинный нос и клочковатая борода, торчавшая лопатой на его раздвоенном подбородке. Темно-бордовая накидка придавала представителю Бене Тлейлакса важный вид. Кожа выглядела дубленой, на руках, особенно у кончиков пальцев, кожа была пятнистой, словно посланец часто возился с химикатами, обесцвечивающими меланин. Невзирая на свой малый рост, тлейлакс выступил вперед с таким видом, словно он имел полное право на аудиенцию при императорском дворе Кайтэйна.
Стоя возле боковой стены, Шаддам внимательно изучал Аджидику. Нос кронпринца брезгливо сморщился, когда до Шаддама долетели едкие запахи любимой тлейлаксами пищи.
— Пусть единый истинный бог осияет вас светом всех своих звезд, милорд император, и все миры вашей Империи, — произнес Хайдар Фен Аджидика, соединив ладони и поклонившись, цитируя слова Оранжевой Католической Библии. Посланец остановился перед массивным троном из хагальского кварца.
Тлейлаксы славились своим умением добывать для своих целей клеточный материал из мертвых, словом, это были непревзойденные генетики. Первым их достижением на этом поприще было создание слиньи, замечательного источника пищи («самое вкусное мясо по эту сторону небес»), результата скрещивания гигантского слизняка и земной свиньи. Население в массе своей имело о слиньях совершенно противоположное мнение, как о выращенных в чанах созданиях, чьи экскременты имели отвратительный, просто невыносимый запах, а сами твари своими многочисленными пастями непрерывно пожирали всяческий мусор и отбросы. Именно в этом контексте формировалось мнение людей о Бене Тлейлаксе, даже если те же самые люди наслаждались медальонами из мяса слиней, замаринованного в тончайших каладанских винах.
Эльруд расправил свои костлявые плечи и горделиво выпрямился на троне. Свысока взглянув на визитера, он нахмурил брови.
— Что… это здесь делает? Кто позволил этому человеку войти сюда? — Старый император обвел зал негодующим взглядом. — Ни один тлейлаксианский мастер ни разу не входил в аудиенц-зал. Как я могу отличить его от лицедела?
Эльруд испепелил взглядом сначала своего секретаря, потом камергера.
— И поскольку это вы составляете мое рабочее расписание, то откуда я могу знать, что вы тоже не лицеделы? Это возмутительно.
Секретарь отпрянул назад; его привело в ужас одно только предположение об этом. Тщедушный Аджидика спокойно стоял, ожидая, когда весь этот поток возмущения иссякнет; казалось, мастера совершенно не трогают обвинения в его адрес.
— Милорд Эльруд, можно провести специальный тест, чтобы доказать, что ни один из ваших придворных не является нашим человеком, способным менять свою наружность. Заверяю вас, что я не лицедел. Я также не убийца и не ментат.
— Но зачем ты здесь? — потребовал ответа Эльруд.
— Необходимость моего присутствия здесь, как одного из ведущих ученых Бене Тлейлаксу, давно назрела. — Маленький человечек продвинулся вперед еще на сантиметр и оказался у самого подножия Трона Золотого Льва. Тлейлакс казался абсолютно невозмутимым в своей бордовой мантии. — Я разработал весьма амбициозный план, выполнение которого может обогатить императорскую семью и мой народ.
— Меня это не интересует, — произнес падишах император. Он метнул взгляд в сторону сардаукаров и начал поднимать свою иссохшую руку, давая охране знать, что пора насильно выпроводить из зала непрошеного визитера. Двор застыл в напряженном ожидании.
Хазимир Фенринг торопливо выступил вперед, понимая, что нельзя упустить последний шанс: еще мгновение — и будет поздно.
— Император Эльруд, я могу сказать?
Он не стал ждать позволения, но постарался выказать при этом простодушие и обычную человеческую заинтересованность.
— Необычная смелость приезда сюда тлейлакса возбудила мое любопытство. Мне стало страшно интересно, что именно он хочет сказать.
Фенринг взглянул на непроницаемое лицо Хайдара Фена Аджидики. Человек с серой кожей, казалось, был абсолютно невосприимчив к грубостям, которые ему приходилось выслушивать. Ничто в его поведении не выдало сговора с Фенрингом, который предложил мастеру идею создания синтетической пряности. Эта идея сразу нашла поддержку среди тлейлаксианских ученых.
Кронпринц Шаддам немедленно принял эстафету у Фенринга и взглянул на отца с невинным, выжидательным видом.
— Отец, ты сам не раз говорил мне, чтобы я учился у тебя искусству правления на конкретных примерах. Мне очень интересно, как ты рассудишь то, что скажет тебе мастер Бене Тлейлакса, руководствуясь здравым умом и умением править твердой рукой.
Эльруд поднял вверх унизанную перстнями руку, дрогнувшую от едва заметного спазма.
— Очень хорошо, мы выслушаем то, что хочет сообщить нам этот тлейлакс, но пусть его речь будет краткой. Это в его интересах, ибо мы подвергнем его тяжкому наказанию, если рассудим, что своими речами он попусту отнял наше драгоценное время. Смотри, сын мой, и учись.
Император скосил глаза в сторону Шаддама и отпил глоток пряного пива.
— Это не займет много времени.
Как это верно, отец. В твоем распоряжении действительно осталось не так уж много времени, подумал Шаддам, все еще улыбаясь с самым невинным и простодушным видом.
— Мое сообщение требует конфиденциальности и максимального благоразумия, милорд император, — сказал Дджидика.
— Я сам решу, так ли это, — ответил император. — Излагай свой план.
Мастер Тлейлаксу сложил на груди руки под обширными рукавами своих бордовых одежд.
— Слухи подобны эпидемии смертельной болезни, сир. Как только они рождаются и ускользают из-под контроля, они моментально начинают передаваться от человека к человеку, часто поражая тех, кто их переносит. Проще всего принять предупредительные меры, которые одновременно являлся самыми радикальными в плане профилактики эпидемии. Это избавляет в будущем от необходимости принимать радикальные решения.
Аджидика замолчал и застыл на месте, отказываясь говорить до тех пор, пока аудиенц-зал не будет очищен от придворных.
Охваченный нетерпением император сделал знак всем сановникам, пажам, послам, шутам и стражникам покинуть помещение. Сардаукары встали у дверей, чтобы, в случае необходимости, защитить трон, но все остальные послушно вышли, шепча слова недовольства и негодования. Немедленно были установлены защитные экраны, предупреждающие всякую попытку подслушивания.